Порт-Артурский гамбит: Броненосцы Победы - Вячеслав Коротин

"Гермес" был потоплен и "Ангара" без особых приключений, досмотрев ещё пять судов по пути во Владивосток (два из них были потоплены), зайдя для затягивания времени и уменьшения боевого азарта японцев аж в сам Петропавловск, благополучно добралась до порта назначения.

"Амур" также пройдя вокруг Японии, потопив по дороге несколько японских джонок прибыл туда неделей раньше.

Циндао, 20 сентября

"Сердитый" совершенно без приключений к полудню следующего после боя дня пришёл в Циндао, германский порт в Китае.

Пока входили в порт, на русских кораблях, интернированных здесь ещё в августе, уже узнали об их прибытии. На пирсе к которому подходил миноносец размахивала бескозырками толпа соотечественников с "Цесаревича" и миноносцев "Беспощадный", "Бесшумный" и "Бесстрашный", прорвавшихся в германский порт после боя у мыса Шантунг.Встретил Василия капитан второго ранга Максимов, который был старшим среди оставшихся в Циндао русских моряков.

Офицеры пожали друг другу руки и Василий вкратце изложил события минувших суток. Максимов, по ходу рассказа, всё более и более благожелательно смотрел на мичмана.

– Ну во-первых мои аплодисменты вам лично, Василий Михайлович, а во-вторых – огромная благодарность за добрые вести, каковых мы давно не слышали. Что у вас с планами? Спускаете флаг и присоединяетесь к нам или…

– Или. Сейчас постараюсь поскорее отбить телеграммы в Мукден и в Петербург, загрузиться углём и скорее на юг. Если, конечно, к этому времени не появятся японцы. "Сердитый" вполне боеспособен, на ходу. Постараемся дойти хотя бы до Сайгона – а там или навстречу балтийцам, или хотя бы в союзническом[5] порту интернироваться, а то мало ли как еще в Европе политика повернется.

– Ещё раз браво! Полностью вас поддерживаю и завидую – вы ещё имеете право воевать. Тем более во вновь сложившихся обстоятельствах. В общем, так: поезжайте-ка скорее в консульство, отправляйте корреспонденцию, а за "Сердитого" не беспокойтесь. Командира в госпиталь отправим, уголь, воду и провиант получите непосредственно с "Цесаревича" силами моих экипажей. Пусть слегка подрастрясут жирок, а то совсем обленились. Да они, честно говоря, и сами рады помочь будут. Разве что за овощами-фруктами отправьте своих – мы запаса не держим, покупаем свежее ежедневно. Всё. Действуйте, Василий Михайлович. Удачи!

В общем долго раздумывать и сомневаться времени не было. Нельзя использовать для стоянки в Циндао все двадцать четыре разрешённых часа. К утру у входа в порт будут японцы и хоть творить такое же как в Чемульпо или Чифу они не посмеют, но интернирование будет неизбежным.

Времени катастрофически не хватало. Поэтому прибыв в консульство мичман ограничился передачей телеграммы в Адмиралтейство, наместнику в Мукден и, сославшись на неотложные дела, не стал задерживаться даже на чашку кофе.

На "Сердитом" его ждали две проблемы: точнее первая "проблема" была, конечно, не на борту – кто бы пустил на миноносец немецкого журналиста. Тот ждал у пирса. И сразу стал умолять об интервью, суля за него сумасшедшие деньги. Отбиться от него было нелегко, он проявлял совершенно несвойственный немцам темперамент пытаясь выпросить из русского офицера хоть крупицы информации о прорыве эскадры.

Проблема на борту была из серии "и смех и грех": команда была чуть не на грани бунта. Баталёр привёз продукты с берега. В том числе фрукты. Свежие. А команда несколько месяцев в осаждённой крепости провела. Но фельдшер просто грудью встал между матросами и ящиками. И в который раз орал, что если они сейчас наедятся этого, то миноносец превратится в сплошной гальюн.

Отсмеявшись, мичман разрешил выдать каждому по несколько мандаринов, приказав их предварительно вымыть и сполоснуть кипячёной водой. И пообещал, что теперь матросы будут получать фрукты каждый день.

Потом, вызвав механика Роднина и, посоветовавшись, отдал приказ готовиться к выходу в море. Тепло попрощались с экипажами интернированных кораблей – Василий даже произнес короткую речь, горячо поблагодарив их за помощь – а затем, сопровождаемый криками "Ура!", "Сердитый" отошел, наконец, от причала и направился в Шанхай, где можно было передохнуть более обстоятельно…

Дорогая Оленька, любимая!

Я жив и здоров, миноносец наш прорвался в Циндао, но надолго здесь задерживаться нам не следует, так что прошу простить мой плохой почерк – пишу по дороге в консульство прямо в коляске извозчика, так как, исполняя обязанности капитана, не имел ни одной свободной минуты со вчерашнего дня. Про мою жизнь прочитаешь из писем, которые я все, кроме последнего, оставшегося в Артуре, постараюсь отправить нынче же.

Живу только встречей с тобой, и очень хочу узнать как ты там, в далеке, но мы вряд ли скоро вернемся сюда, как, впрочем, и в Порт-Артур, поэтому получать твои письма мне пока негде. Обязательно напишу, как только снова буду на берегу. И береги себя,

твой В.С.

Ночь по пути к Шанхаю была уже не такая "ласковая", как предыдущая, свежачок изрядно повалял "Сердитого" и мичману едва удалось поспать пару часов. Причём только потому, что Роднин чуть не насильно выпроводил с мостика одуревшего от недосыпа юношу.

Мукден. Штаб наместника

– Ваше высокопревосходительство! Телеграмма из Циндао.

Алексеев недовольно посмотрел на своего флаг-офицера, посмевшего оторвать его от обеда и молча протянул руку. Адмирал давно уже отвык от хороших новостей и хмуро посмотрел на переданный ему лист бумаги. Лицо наместника Его Императорского Величества на Дальнем Востоке стало "светлеть".

"… Эскадра прорвалась из Порт-Артура… "Севастополь" погиб на минах (Жаль, но на войне не без потерь)… "

– Чёрт побери! Да это самые приятные новости за последние несколько месяцев! – Евгений Александрович продолжил жадно читать дальше.

Дальше был доклад мичмана, ставшего командиром миноносца, о своей "одиссее". Об отряде Вирена больше, по понятным причинам, не говорилось.

Дальше шло описание какого-то эпического подвига. Глаза побочного сына императора Александра раскрывались всё шире.

По ходу чтения, сами собой стали всплывать статьи статута ордена Святого Георгия для моряков:

"Истребил корабль более сильный или равный по силе…" – Да!

"Прорвался сквозь окружившего противника не оставив тому трофеев…" – Да!!

"Вступил в бой с вдвое и более превосходящим противником и провёл бой с честью…" – Да, чёрт побери!!!

"Прорвался через превосходящего противника и доставил главнокомандующему важные сведения…" – Ещё бы!

Да ещё и заменил тяжело раненного командира корабля!

А главное, доставил главнокомандующему новость, сильно поднявшую настроение главнокомандующего! Нееет! Этот мичман (Как его? Соймонов?) без награды не останется.

Но дело сейчас не в нём. Куда пошёл Вирен с броненосцами? Приказ он имел на Владивосток. Неужели ослушается? Хотя, если он будет буквально выполнять приказ, то его, с большой степенью вероятности, перехватят японцы. Остаётся только ждать. Ждать информации.

Но уже то, что корабли вырвались из Артура – уже маленькая победа. Наместник уже неоднократно получал выражение неудовольствия из Петербурга из за пассивности и неуспешности действий флота в этой войне. Теперь была в активе хоть одна, но удачная операция и адмирал был готов простить Вирену всё, лишь бы она окончилась хоть сколько-нибудь удачно.

И что докладывать Государю? Ведь пока совершенно непонятно, куда направились броненосцы артурской эскадры. Выполняют они приказ наместника или ведут свою собственную игру?

В общем пока нужно сообщить в столицу о самом факте прорыва из западни, а подробности потом… Но про мичманца не забыть. Стране сейчас как воздух нужны герои-моряки. Флот, чёрт побери, тоже воюет! И воюет геройски! И пусть газетчики как следует раздуют эту историю!

– Немедленно вызвать ко мне начальника штаба! – прогудел Алексеев флаг-офицеру…

21.09.1904. Шанхай

А вот при входе в порт ждал неприятный сюрприз – трёхтрубный японский крейсер похожий на "Нийтаку".

– Теперь точно интернироваться придётся, – подумалось мичману, – недолго я кораблём прокомандовал. Хотя из под шпица, наверняка, такой приказ и пришёл. Ну да ладно…

Как только отдали якорь, Соймонов отправился в консульство, где он действительно получил приказ от Адмиралтейства спустить флаг и разоружиться.

– Ну хоть высплюсь, – думал он по пути на корабль, – и за угольные погрузки голова болеть не будет, и о том, как дальше действовать. И… Оленька! Мы скоро увидимся!…

Увы. По возвращении на "Сердитый" его ждал сюрприз в виде японского офицера в вельботе под белым флагом.

– Капитан-лейтенант крейсера императорского флота "Отова" Суга, – представился японец.