Морана - Алексей Иванович Кулаков

Обласкав-оценив мимолетным взглядом богатый духовный мир попутчицы-собеседницы, особенно сильно распирающий ее блузу в районе груди, ярославский артельщик вступился за попутчика с верхней полки:

— Зря вы так, Танечка. Василий конечно употребляет, но меру знает. Вы на его лицо внимания не обращайте: у металлургов возле мартеновской печи век короткий, потому как работа дюже вредная… Им за нее даже специально молоко выдают.

— Да?

— Ну, или сок какой-нибудь. К тому же, у Василя еще и неприятности на личном фронте: может помните, год назад было постановление правительства о… Дай-то памяти… «Рациональном размещении предприятий промышленности непосредственно возле источников сырья и энергии»?

Удивившись, женщина неуверенно кивнула, подтверждая, что да, что-то такое она почти помнит. Наверное.

— У него жена работает на Могилевском заводе искусственного волокна, а его недавно начали переносить аж в Томск, поближе к Новосибирскому химическому комбинату — и всех работников туда же на два года переводят, чтобы, значит, планы выработки не завалить. Потом у него сын в Витебске на оптическом заводе шлифовщиком: а завод-то с рабочими аж в Красноярск определили! Там какие-то особые пески нашли, очень подходящие для варки хорошего стекла: вот и получается, что половина семьи останется в Могилеве, а половина в Сибирь вскоре уедет…

Скрежетнув сцепками, состав дернулся в последний раз и остановился: и тут же шествующая по вагону проводница всех зычно предупредила:

— Стоянка поезда десять минут!!!

Машинально ей кивнув, Татьяна недоуменно поинтересовалась:

— А почему половина?

— Ну так у Василя старшая дочка в том же Могилеве на чулочной фабрике трудится, а младший сын на авторемонтном слесарничает, жениться собирается. Месяц назад объявили, что и Труболитейный в следующем году собираются переносить — куда-то на Дальний Восток, там как раз большой металлургический комбинат строят. Вот он и… Огорчается.

Протянув руку, Петр Исаакович без малейших усилий сдвинул оконную створку вниз, открывая дорогу теплому августовскому ветерку.

— А что это мы тут сидим? Может, немного размнем ноги? Александра, ты как?

Вежливо улыбнувшись, юная блондиночка отказалась:

— Я лучше вещи покараулю. А вы с Татьяной Васильевной обязательно погуляйте.

— О! Слышали, Танечка?

Воспитательница, пару секунд посомневавшись, согласилась осмотреть достопримечательности московской провинции, и накинув поверх блузы кугузый светло-серый пиджачок, последовала на выход. Вернулись прогульщики почти перед самым отправлением: он тащил новый кулек с пирожками, а она держала в руках небольшой букетик и три наливных яблока. Только гулены уселись, как появился запыхавшийся металлург со своей добычей: закинув бутылку водки и две пива под свою подушку, он плюхнул неряшливый кулек с беляшами на стол и осел на нижнюю полку, вытирая с лица честную трудовую испарину.

— Ух-х! У-х-с-пел!..

Поглядев на его раскрасневшуюся физию, Татьяне резко захотелось посетить туалет, дабы немного освежиться-умыться и поглядеть на себя в настенное зеркальце: проводив ее долгим взглядом, Петр Исаакович изрек многозначительно:

— М-да!

Затем уже знакомо потеребил левый ус; решившись, пересел к читающей толстенную книгу блондиночке и нейтральным тоном поинтересовался:

— Александра, я как на тебя ни погляжу, ты все глаза портишь… Интересная хоть?

Поглядев на снабженца, девочка перевернула учебник так, чтобы он мог самостоятельно прочесть его название.

— «Расширенный курс органической химии для студентов классических университетов, том второй»?!? Э-э-мда.

Дернув от удивления головой так, что в шее что-то подозрительно хрустнуло, Петр поглядел на попутчика-Василия, увидев в его глазах что-то, очень похожее на охреневание. Вновь тряхнул головой (но уже поосторожнее) и растерянно констатировал:

— Нас в твои годы такому не учили. Кхм-да.

До предела понизив голос, мужчина чуть помялся, прислушался, не возвращается ли предмет его интереса и решительно бухнул:

— Ты случаем не знаешь, Танечка замужем, или как? Только ты не думай там чего, я просто так интересуюсь.

Не отрывая глаз от главы с поэтическим названием «Алкилирование енолятов», беляночка улыбнулась и полностью сдала свою воспитательницу:

— Или как, Петр Исаакович, или как…

* * *

В славный город Ковров пара из женщины и девочки прибыли поздним вечером и едва не разминулись и ожидавшим их водителем темно-синего «Бьюика», который должен был доставить путешественниц в заводскую гостиницу. Однако все же встретились, уселись в роскошную по советским меркам машину, и уже через двадцать минут тряской поездки начали заселяться в двухместный однокомнатный номер. Где уставшая Татьяна Васильевна первым же делом развела оголтелую бабовщину — единолично оккупировав обнаруженный на этаже душ, она добрых полчаса смывала с себя пыль странствий. По большей части угольную: для Александры было довольно неприятным открытием, что зольный шлейф из паровозной трубы не просто накрывает весь состав, но и проникает буквально всюду и везде, оседая на вещах, волосах, коже, и даже зубах пассажиров.

— Ох, как же хорошо! Сашенька, я там водичку пролила, она теперь теплая-теплая.

Ах да: горячая вода в перечень гостиничных удобств не входила. Если кто-то из командировочных нестерпимо жаждал чистоты, то мог посетить баню и вдовольно посидеть в парилке — ну или прогуляться до Клязьмы и вдоволь (и абсолютно бесплатно, между прочим!) накупаться в ее тихих речных водах.

— У-а-аух! Ну, я тогда лягу, а ты тоже давай не задерживайся. Завтра, наверное, за нами прямо с утра-уа…

Заснула женщина еще до того, как номер опустел. Когда Саша вернулась, над воспитательницей кружилось сразу полдюжины комаров-гурманов, выискивающих посадочную площадку повкуснее-посочнее: однако под взглядом едва заметно вспыхнувших в сумерках фиолетовых глаз насекомые осознали свою неправоту и от стыда перемерли, осыпавшись прямо на голую грудь и частично — подушку сладко сопящей Татьяны Васильевны. Накрутив себе небольшой тюрбан из вафельного полотенца и влажных прядей молочно-белых волос, почти нагая (в тюрбанчике же) девочка открыла оконную створку, глубоко вдохнула и минут на десять замерла, наслаждаясь ночным воздухом. И, хм, небольшим концертом, которые в честь их приезда устроили местные сверчки…

— Па-адьем, засоня! Опять читала на ночь?

Без комариного писка и укусов воспитательница Белевская прекрасно выспалась и прямо с утра была полна сил и энтузиазма. Растормошив сонную Александру, женщина сходила на разведку; в кратчайшие сроки наладив общение с дородной комендантшей гостиницы и добыв у нее сведения о расположении местных достопримечательностей, в которые входила кулинария, две булочных и один продуктовый магазин… Может, договорилась бы и о горячем завтраке, но у входа в здание объявился знакомый темно-синий «Бьюик», на котором женщину и девочку прямо как ответственных работников привезли в заводскую столовую, где их уже ждали двое солидных, но притом одинаково-улыбчивых мужчин:

— Так вот ты какая, наша