Быть бардом непросто - Дарья Ковальская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А на помосте остается невысокий худой паренек с острыми ушами и крайне злым выражением глаз.
Глава 9
Из деревни мы выезжаем на следующее же утро. Аид чувствует себя прекрасно, постоянно улыбается и шутит по поводу и без. Я молча еду впереди, не реагируя на его подколки и искренне надеясь на то, что мы в самом скором времени расстанемся навсегда.
Представляю, что будет, если меня сородичи увидят с ним… Один мой внешний вид чего стоит, а тут еще и светлый рядом… Меня убьют из одной только жалости!
– Чего молчишь? Дуешься?
– Да пошел ты!
– Ладно тебе. Барды не должны хмуриться. Они должны творить! Давай, спой что-нибудь, и на душе сразу полегчает. А то такое ощущение, что у тебя зверский понос и ты не знаешь, как мне об этом сказать.
– Отвали.
– Хм. Сегодня ты что-то не в духе. Но все равно выглядишь… мило. Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что иметь настолько длинные ресницы – преступление? – Слышится отчетливый скрип зубов темного эльфа. – А то, что в платье тебя нельзя было бы отличить от эльфы? И эти печальные серебристые глаза…
– Они фиолетовые!
– Ты столько подводки нанес, что цвет радужек уже не особо важен.
– Гад. Ну вот какого гхыра ты ко мне привязался? Что я тебе плохого сделал?
– Ты не понимаешь. – Аид потягивается и вежливо скалит клыки в улыбке. – Ты без меня пропадешь.
– Да?
– Да. С такой милой внешностью, пацифизмом и тонкой внутренней организацией…
– Чем?
– Душой. Так вот, если меня вовремя не окажется рядом, страшно представить, как быстро тебя развратят. Поверь, вокруг полно извращенцев.
У меня дергается глаз. А он тогда кто?
– Так, спокойно. Напоминаю: я – темный эльф. И я могу вырубить тебя в любой момент. Да так, что, очнувшись, ты даже имени своего не вспомнишь.
– Ну и почему же ты этого до сих пор не сделал?
– Я пацифист.
– Скажи об этом монстру, убитому тобой.
– Это была акция самозащиты. Между прочим, я тебя спасал!
– Я бы справился! – Аид убирает со лба прядь волос и красиво откидывает ее назад.
– Все. У меня кончились аргументы. Нравится – езжай. Все равно, после того как я стал бардом и выкрасил волосы в розовый цвет, я умер для своих. Так что ты на моем фоне просто затеряешься.
– Вот и прекрасно. Ну а теперь, если ты закончил страдать по пустякам, предлагаю ускорить наше продвижение. А то до города мы и за неделю не доберемся.
– Да, пожалуйста.
Молния встает на дыбы и рвет вперед так, что меня едва не убивает первой попавшейся веткой. К счастью, рефлексы не подводят. Позади затихает стук копыт. Я довольно усмехаюсь. Да, конечно, переводить лошадь в галоп посреди леса – полный идиотизм. Но мне до боли хочется хоть ненадолго отделаться от его компании. Достал.
Привал.
Развожу огонь, набираю воды, готовлю ужин. Светлый лежит неподалеку и смотрит на небо. Для себя я уже решил, что похлебку он не получит.
Пока бегал в лес по нужде, эта зараза съела все, что я сварил! Пустой котелок со скрипом покачивается над углями. Стою над довольно улыбающимся Аидом, который усиленно притворяется, что спит. Беру в руки корягу, зама-ахиваюсь.
– Помни. Ты – пацифист! – не открываю глаз, не перестаю улыбаться.
Скрип моих зубов слышен в радиусе ста метров. Бросаю корягу и снова иду за водой. Как же я его ненавижу!!!
Возвращаюсь и окатываю эту заразу ледяной водой из котелка. Вид мокрого, кашляющего эльфа, вскочившего на ноги и злобно ругающегося на наречии Вечного леса, меня немного успокаивает. Снова иду за водой, пытаюсь выйти из стресса.
Ем свежесваренную похлебку. Над костром исходят паром рубашка и штаны Аида. Сам светлый ушел купаться, предварительно все постирав. Раздумываю на тему: стоит ли завершить этот вечер красиво и свалить одежду светлого в костер. Решаю, что стоит. Авось он озвереет и оставит меня на произвол судьбы.
Мрачно улыбаюсь, швыряю штаны и рубашку в огонь. Как говорится, знай наших! Так, а где тут у него смена одежды? Нашел.
Обнаженный (правда, труселя типа женских панталон все же на нем!), но прекрасный, он стоит у костра с отвисшей челюстью и сжатыми кулаками. Довольно наблюдаю за произведенным эффектом. В душе играет музыка.
– Это… что?
– Ветер. Лежу на охапке еловых веток, закутавшись в свой плащ. Мои вещи – рядом. Дабы в случае чего дать достойный отпор.
– А в чем же мне ходить?
– Не знаю. Надо было закреплять лучше. Видишь, как получилось.
– Мешок со сменой одежды тоже ветром в костер сдуло?
– Не знаю. Я за твоим мешком не слежу. Вполне возможно, мимо пробегала мартиака и позабавилась с твоими вещами.
– Я даже знаю, как эту мартиаку зовут.
Скриплю зубами, закрываю глаза. Давай уже, обижайся и вали отсюда. До леса недалеко. Там сделаешь себе наряд из листьев лопуха, красиво въедешь в Вечный лес и потрясешь всех и вся.
– А где твоя одежда?
– А?
Открываю глаза, удивленно слежу за тем, как он роется в моем мешке.
– Хм, штаны маловаты, но налезут. Закатаю их до колен. Рубашка тоже вроде бы ничего, треснуть не должна.
– Эй, эй. А ну положи на место!
Но Аид уже натягивает найденные вещи, не обращая на мои вопли ровным счетом никакого внимания.
Встаю, сжимаю кулаки и иду к нему с твердым намерением забрать хотя бы рубашку.
– Я так и знал, что ты извращенец… – улыбается мне. – Эй-эй, не надо меня там трога-а… ах! Сильнее-э!!!
Молча иду обратно и падаю на хворост. Как же я его ненавижу.
…Ночь накрывает лес пушистым одеялом, заставляя птиц затихнуть на ветвях, а хищников выбраться на охоту за поздним ужином. Ветер треплет кроны деревьев, пригибает тонкие ветви и скользит от одной вершины к другой. А луна, выкатившаяся на небосклон, освещает поля, реки и маленькую поляну с небольшим костерком и двумя такими разными эльфами, лежащими на одной охапке еловых веток.
Почему на одной? Потому что я пацифист. А его, Аида, проще убить, чем вытолкать. Он сказал, что замерзнет на голой земле до смерти, а я буду виноват. Ну и кто тут дитя леса? Точно не он…
– Не споешь что-нибудь перед сном? Тоже ведь не спишь.
– Нет.
– Жаль. Ладно, ты прости, что я немного назойлив.
– Немного?!
– Обещаю, что в городе я от тебя отстану. Но давай мы до него доедем спокойно?
– Еще неделю рядом с тобой я просто не выдержу.
– А мы быстро поедем.
– Не издевайся, ты меня понял.
– Ладно. Тогда объясню попроще. Я влюблен.
Медленно отодвигаюсь, гляжу на звезды и мысленно перерезаю ему горло. Даже у пацифизма есть границы.
– В твою музыку, если быть точным.
С трудом выдыхаю сквозь сжатые зубы.
– Ты когда поешь, то выглядишь так… это не передать словами. И при этом умудряешься погружать слушателя именно в тот мир и ту реальность, которую видишь сам. Редкий и уникальный дар, который я не хочу терять. Считай, что я твой первый настоящий поклонник.
Странно, еще минуту назад я мечтал его убить, а теперь поворачиваю к нему левое ухо и стараюсь не упустить ни единого слова. Может, это потому, что он – первый, кто меня похвалил? Нет, не так. Он, как ни странно, первый, кто по достоинству оценил мое творчество! Мнение простых селян тоже ценно, но эльфы издревле славились очень тонким слухом. И я, кажется, действительно рад тому, что ему нравятся мои голос и песни.
– Единственный твой минус – ты постоянно нарываешься на неприятности. Ты еще очень юн и суешь свой нос куда не следует.
– Считаешь, что помру в расцвете лет по причине собственной глупости? – Все еще купаюсь в лучах удовольствия от похвалы.
– Что-то вроде того. А я этого себе потом не прощу. Так что моя миссия – довести тебя до Гномьих гор и…
На голову словно ведро ледяной воды выливают.
– Ты вроде бы говорил, что проводишь меня только до города.
– Это если ты согласишься.
– Я против.
Тяжелый вздох служит мне ответом.
Закрываю глаза и пытаюсь заснуть, повернувшись к нему спиной. Приятно, конечно, что ему нравится, как я пою. Но я скорее вернусь домой и стану образцовым наемным убийцей, чем соглашусь дойти с этим ужасом до Гномьих гор. Да ни за что! С чем я и усыпаю.
До города мы добираемся три дня. Лошади исходят пеной, Аид притихает и старается не вывалиться из седла от истощения. Я накачивал Молнию жизненной силой в надежде на то, что семидесятичасовой забег она переживет без последствий. Что там наколдовал эльф, чтобы и его конь смог выдержать заданный ритм, – не знаю. Но он выдержал! Что меня сильно расстроило. (А зачем я тогда так надрывался?) И теперь впереди возвышаются ворота города, лошадей шатает из стороны в сторону от усталости, а мы сидим на их спинах грязные и уставшие до чертиков.
– Вы кто? – Стражник подозрительно смотрит на меня.
Не понимаю, почему крайний всегда я? Посмотрел бы лучше на белобрысого и задал бы ему парочку вопросов. Посадил бы в тюрьму. Так, что-то я замечтался.
– Я темный эльф, – пытаюсь гордо выпрямиться в седле.