Экономика каменного века - Маршал Салинз

Будучи изолированными, арнемлендский и бушменский отчеты дают вносящий сумятицу, если не решающий, бой прочно окопавшимся теоретическим позициям. Арнемлендское исследование, искусственное по замыслу и исполнению, не без оснований считается особенно сомнительным. Но свидетельства этой экспедиции во многих отношениях звучат в унисон с наблюдениями, сделанными в других местах Австралии, равно как и в других областях охотничье-собирательского мира. Много таких сведений по Ипралийцам идет из девятнадцатого столетия, при этом некоторые исходят от весьма Проницательных наблюдателей, достаточно осторожных, чтобы сделать исключения для Иворигена, вошедшего в контакт с европейцами, так как «его источники пищи урезаны И... он во многих случаях оттеснен от водоемов, являющихся центрами лучших охотичьих угодий» (Spencer and Gillen, 1899, р. 50).

Абсолютно надежный пример дают хорошо обеспеченные водой районы Юго-Восточной Австралии. Там аборигены были облагодетельствованы рыбными ресурсами, столь Сильными и легко доступными, что одному скваттеру*, жившему и занимавшемуся хозяйством в Виктории 1840-х гг., оставалось только задаваться вопросом: «Как эти люди умудрились убивать время, пока не явился мой отряд и не научил их курить?» (Curr, 1965, р. 109). Курение, по крайней мере, решало хозяйственную проблему — ту, что нечем заняться. «Это дополнительное новшество пришлось им очень кстати... жизнь потекла плавно, часы досуга делились между отправлением трубки по месту назначения и выпрашиванием у меня табака». В минуты более серьезного настроя старый скваттер сделал попытку подсчитать количество времени, затрачиваемого на охоту и собирательство рдьми, населявшими бывший Порт Филипп Дистрикт. Женщины проводили вне стоянки Моих собирательских походах примерно по шесть часов в день, «половина этого времени приходила без дела в тени деревьев или у костра»; мужчины отправлялись на охоту вскоре после того, как женщины покидали стоянку, и возвращались приблизительно в одом с ними время (там же, р. 118). Кёрр находил, что еда, полученная таким образом, была «посредственного качества», «хотя и легко доставалась», что шести часов в день «с избытком хватало» для ее добывания и что на деле эта страна «могла бы прокормить вдвое уми? чернокожих, чем мы в ней обнаружили» (там же, р. 120). Очень сходные комментарии оставлены другим ранним автором, Клементом Ходжкинсоном, описавшим аналогичную природную среду в северо-восточной части Нового Южного Уэллса. Несколько минут рыбной ловли могут дать достаточно, чтобы прокормить «все племя» (Hodgkinson, 45, р.223; ср. Hiatt, 1965, pp. 103-104). «В действительности на всей территории военною побережья чернокожие никогда так не страдали от недостатка пищи, как это полагали многие соболезнующие авторы» (Hodgkinson, 1845, р. 227).

Но люди, которые населяли эти более плодородные районы Австралии, преимущественно на юго-востоке, не инкорпорированы в сегодняшний стереотип аборигена. Они были рано стерты с лица земли[22] [23]. Отношение европейцев к этим «черным парням» определялось конфликтами из-за природных богатств страны; будучи поглощены процессом разрушения, они имели мало времени или склонности позволить себе роскошь созерцания. В итоге, этнографическое сознание унаследовало лишь мелкие осколки: главным образом — группы из внутренних районов, главным образом — жители пустынь, главным образом — арунта*. Не то чтобы абориген арунта был обеспечен хуже всех — в среднем, «его жизнь ни в коем случае нельзя назвать жалкой или очень тяжелой» (Spencer and Gillen, 1899, р. 7).[24] Но племена Центральной Австралии не должны считаться — с точки зрения численности или экологической адаптации — типичными представителями коренных австралийцев. Следующая сводка сведений о туземной экономике, сделанная Джоном Эдвардом Эйром, который пересек южное побережье, преодолел хребет Флиндерс и жил некоторое время в более обильном районе Муррея, с достаточным основанием может быть признана по крайней мере репрезентативной.

На большей части территории Новой Голландии, там, где не случилось еще поселиться европейцам и где всегда можно найти свежую воду на поверхности', туземец без труда добывает достаточное количество еды в течение всего года. Это правда, что состав его рациона изменяется в зависимости от времени года и природного устройства страны, которую он населяет; но редко бывает, чтобы какие-либо сезонные условия или какие-либо природные обстоятельства не позволяли бы ему обеспечить себя животной и растительной пищей... Многие из этих [главных] видов [пищи] доступны не просто в изобилии, но в таких огромных количествах, что их хватает в течение весьма длительного времени на прокорм многих сотен туземцев, собирающихся в одном месте... Во многих районах на морском побережье и во внутренних частях страны в реках, что покрупнее, ловят рыбу очень хороших сортов и в больших количествах. У озера Виктория... я видел шестьсот туземцев, расположившихся в одном месте, все они питались рыбой из озера, возможно, с добавкой листьев mesembryanthemum. Когда я оказывался среди них, я ни разу не заметил признаков нужды на их стоянках... В Мурунде, когда Муррей ежегодно затапливает низкие берега, речные раки выползают на поверхность земли... в таких огромных количествах, что я видел, как четыреста туземцев в течение нескольких недель жили вместе, питаясь ими, и при этом множества испорченных или просто выброшенных за ненадобностью раков хватило бы на прокорм еще четыремстам... На Муррее в начале декабря также можно добыть неограниченное количество рыбы.

...Количество [рыбы], вылавливаемое... за несколько часов, невероятно... Другой излюбленный вид пищи, столь же изобилующий в определенные сезоны в восточной части континента — мотыльки особой породы, которых туземцы достают из впадин и расщелин в горах в определенных местах... Верхушки, листья и стебли определенного вида кресс-салата, собираемого в надлежащий сезон... обеспечивают высоко ценимый и неисчерпаемый источник пищи для неограниченного числа туземцев... У туземцев есть много других видов пищи, столь же обильных и ценимых, как те, что я перечислил (Eyre, 1845, vol. 2, pp. 250-254).

Оба — и Эйр, и сэр Джордж Грей, чьи оптимистические взгляды на экономику аборигенов мы уже отметили, оставили специальные оценки трудовых затрат австралийцев и.! обеспечение средств к существованию, измеряемых количеством часов в день. (Мак-риалы Грея включают данные о жителях весьма непривлекательных районов Западной Австралии.) Свидетельства этих джентльменов и исследователей очень близки к средним показателям по Арнемленду, полученным Маккарж и Макартуром. «Во все обычные сезоны, — писал Грей (что значит — когда люди не вынуждены из-за плохой погоды безвылазно сидеть в хижинах), — они могут за два-три часа добыть пропитание на целый день, но они имеют обыкновение бесцельно брести от одного места к дру-юму, лениво собирая то, что попадается по дороге» (Grey, 1841, vol. 2, р. 263; курсив мой). Также и Эйр утверждает: «Почти в каждой области континента, которую я посетил, там, где присутствие европейцев или их скота не ограничило или не уничтожило традиционные местные средства жизнеобеспечения, я обнаруживал, что туземцы могли обычно за три или четыре часа добыть столько еды, сколько нужно на день, и это без всяких мучений или утомления» (Eyre, 1845, pp. 254-255; курсив мой).

То же самое отсутствие непрерывности жизнеобеспечения, непрерывности труда, о котором сообщают Маккарти и Макартур — модель перемежающихся поисков пищи и сна, — многократно отражается в ранних и поздних наблюдениях, сделанных по всему континенту (Eyre, 1845, vol. 2, pp. 253-254; Bulmer, in Smyth, 1878, vol. 1, p. 142; Mathew, 1ч10, р. 84; Spencer and Gillen, 1899, p. 32; Hiatt, 1965, pp. 103-104). Базедов принимал но за всегдашнее обыкновение аборигена: «Когда его дела идут гармонично, пища добы-тл, вода имеется, абориген делает свою жизнь возможно более легкой, так что посторон­нему наблюдателю он может даже показаться ленивым» (Basedow, 1925, р. 116).[25]

Вернемся, однако, в Африку, где хадза* долгое время наслаждались сравнительно лс1кой жизнью, неся нагрузку по жизнеобеспечению не более напрягающую, если измерять ее часами труда в день, чем бушмены или австралийские аборигены (Woodburn, 1968). Живя в районе «исключительного изобилия» животных и регулярного созревании плодов (вблизи озера Эйязи), мужчины хадза, кажется, гораздо чаще добывают дичь по случаю, нежели ищут случая добыть дичь. В течение продолжительного сухого сеюна они проводят большую часть дня, без конца играя в карты, может быть, только »ак'м, чтобы проиграть свои стрелы с металлическими наконечниками, которые нужны для охоты на крупную дичь в другое время года. Как бы там ни было, многие мужчины «совершенно не готовы или неспособны к охоте на крупную дичь, даже когда у них есть необходимые для этого стрелы». Только незначительное меньшинство мужчин, пишет Вудберн, являются активными охотниками на крупных животных и, если женщины в целом более прилежны в своем собирании растений, то это делается в свободной неспешной манере и без продолжительной работы (ср. р. 51; Woodbum, 1966). Несмотря на такую небрежность и лишь ограниченную хозяйственную кооперацию, хадза «тем не менее добывают достаточно еды без чрезмерных усилий». Вудберн предлагает такую «очень грубую приблизительную оценку» потребностей в труде по жизнеобеспечению: