Благородная работа - Александр Задорожный

По универмагу разносились грохот очередей каренфайеров и вопли прокаженных. Отражаясь от стеклянной крыши, накладываясь друг на друга, они усиливались, создавая акустический эффект торного эха. Словно крики тысячи грешников, мечущихся в страшных пытках, вырвались из преисподней и наполняли собой пространство супермаркета.

Аббат, облокотившись о перила ограждений, с наслаждением слушал эту музыку боли и ненависти. Он никуда не спешил, и исход этой бойни его не интересовал: ему в данную минуту был важен сам процесс. Как тонкий ценитель, он ловил каждый оттенок, каждый нюанс этой дьявольской какофонии. Но вот выстрелы стихли, и только кое-где вскрикивали прокаженные. Пришло время узнать, что там произошло и где его люди. Аббат повернулся от перил и увидел комиссара.

Только сейчас Аббат заметил, как постарел комиссар. Осунувшееся, небритое лицо, под глазами синяки. Из когда-то крепкого мужика комиссар превратился в развалину. К тому же в эти дни он перестал следить за собой, от него воняло, а грязный, мятый костюм теперь мешком висел на его немытом теле. Единственное, что содержал Хац в чистоте, был бластер, который сейчас он держал в руках.

Моисей Хац стоял в пяти шагах от преподобного, направив в него свой «Дум-Тум» восьмого калибра, и со злым интересом смотрел в его сторону.

— Наслаждаешься каждой Свободной минутой, Аббат? — Совмещаю приятное с полезным. А ты почему здесь?

— Я вернулся сказать, что наш договор подошел к завершению.

У Аббата задергалась левая щека, и, чтобы скрыть нервный тик от комиссара, он заулыбался.

— Это не так просто, Лис. Такие вопросы решаются на общем совете нашей общины. Комиссар презрительно прищурился.

— Брось кривляться, преподобный. Неужели ты, грязный подонок и убийца, думал, что я стал членом твоей банды? Раньше ты был мне нужен, и я тебя использовал.

На этот раз улыбка Аббата стала естественней.

— Согласись, что это у тебя не очень-то получилось, комиссар. Ты стал одним из нас, и на твоих руках есть кровь, которая держит тебя крепче любых цепей.

— Кровь смывается кровью.

— Постой, — произнес Аббат, — как ты собираешься покинуть город? Тех парней, на которых ты рассчитываешь, наверное, уже нет в живых. Тебе все равно не улететь с планеты. А спасти нас от макроссов смогу лишь я один. Может, и за тебя, комиссар, я замолвлю словечко.

— Аббат, я не так глуп, как твои головорезы. Этими байками можешь кормить кого угодно, только не меня. Ты ждешь своего двоюродного братца, который служит у макроссов. У него, наверное, уже готова амнистия для тебя как для политического заключенного? И чем меньше останется на этом свете? свидетелей, которые знают, кто ты есть на самом деле, тем для тебя лучше. Поэтому ты не хочешь никого выпускать из города, не даешь ни малейшей возможности вырваться с планеты. Избавив свет от такой мрази, я спасу Фугаса и Ларри.

Щека Аббата вновь задергалась, а правая рука медленно потянулась к пистолету.

— Ты хочешь спасти жизнь этим убийцам? Забыл, как недавно Ларри одолжил мне свой нож? А Фугас, он бы тебе не помог. Мы можем спастись вдвоем. Я даю тебе честное слово. Я отведу тебя туда, где нас будет ждать мой брат. Он заберет нас обоих. Хац, не будь глупцом, не теряй такой возможности. Ты и при макроссах останешься комиссаром. Я все устрою…

Бластер комиссара изрыгнул пламя, и его заряд, попав в сердце Аббата, отбросил того к перилам, у которых преподобный только что мечтал о вечном. Из открытого рта маленькой струйкой потекла кровь. Открытые глаза неподвижно уставились в бесконечность, а в распростертой руке лежал пистолет, который так и не успел выстрелить.

Комиссар уже без всякого интереса посмотрел на Аббата.

— Аббат, твоя ошибка была в том, что ты считал себя самым умным, — мрачно произнес Моисей Хац над лежащим телом. И, спрятав свой бластер, комиссар пошел прочь.

А тем временем только чудо могло спасти друзей от неминуемой гибели в пламени огнемета, чье беспощадное жерло плотоядно подмигивало им голубенькой искрой. Бластеры лежали на полу. Помощи ждать было неоткуда. До смерти остался лишь один миг, состоявший из капли мгновений, исчезавших с фатальной неизбежностью.

Фугас, не отрывая от друзей безжалостного взгляда, уже во второй раз заорал в глубину супермаркета — Ларри! Иди сюда! Кто такой Ларри и зачем здоровяк его зовет, было неизвестно, но ничего хорошего от прихода Ларри ждать не приходилось. В любой момент на звук его голоса могли появиться прокаженные, чьи пронзительные выкрики были слышны по всему универмагу. И тогда оставалось бы сгореть заживо или умереть в язвах в одном из темных углов супермаркета. Выбор был невелик.

Если бы огнеметчика хоть на секунду что-нибудь отвлекло, то Скайт успел бы отскочить в сторону. И тогда стеллаж с куклами спрячет его от струи напалма. Скайт Уорнер напрягся, как пружина, приготовившись к прыжку. Теперь главное, чтобы и Дел Бакстер сообразил поступить так же.

С пронзительным воем, разбив витринное стекло, в зал супермаркета влетел самонаводящийся реактивный снаряд. Заложив крутой вираж, он взмыл вверх и, оставляя за собой дымный след, исчез где-то на шестом этаже. Раздался страшный взрыв. Скайт отпрыгнул в сторону, упав при этом на грудь. Сзади взвыл огнемет. Сверху посыпались осколки кирпичей, стекла и магазинной мебели. А рядом огонь жадно поглощал пластмассовые тельца кукол. Трещали оплавленные синтетические волосы, а куклы, как живые, падая на пол, говорили:

— Мама, мама, мама…

Скайт рванул с низкого старта. И тут еще один взрыв раскатом грома бабахнул наверху. По залу супермаркета, как птицы, закружили женские трусики и комбинации. Потоки воздуха, подхватывая их, разносили по всему магазину. По-видимому, второй снаряд взорвался в отделе нижнего женского белья.

Скайт остановился и обернулся. Стеллаж горел полностью. От него к потолку поднимались желто-красные языки коптящего пламени. Облако едкого черного дыма тучей скапливалось под потолком. А Дела Бакстера нигде не было видно.

— Дел! — заорал Скайт, но его крик потонул в грохоте третьего взрыва на верхних этажах, после чего стал слышен приближающийся вибрирующий гул.

На улице, со стороны того места, где располагалась зенитная установка, одна за другой взлетали противовоздушные ракеты. Отовсюду доносилась канонада. И тут стеклянный потолок зала дождем осколков обрушился вниз.

В образовавшееся отверстие под гул ракетных ранцев влетели макросские роботы-десантники, похожие издали на черный рой рассерженных пчел. И одновременно с этим, продавив своей массой двери, в зал универмага на двух шарнирных лапах вошел шагающий танк из охраны ракетного бронетранспортера. Манипуляторы с подвешенными на них системами вооружений, располагавшиеся по бокам его угловатой башни, взмыли вверх и открыли огонь по десантникам. Шквал этого огня вонзился в самую середину группы. Одного из десантников моментально разорвало на части, два других камнем упали вниз и взорвались от удара о мраморный пол. Оставшиеся целыми роботы разлетелись в разные стороны и попрятались на верхних этажах, открыв беспощадную ответную стрельбу.

Здание дрожало от взрывов. Вокруг с визгом летали осколки. Все рушилось и ломалось. Скайт Уорнер в грохоте этой бойни не мог слышать даже своего голоса, не говоря уже о том, чтобы услышать Дела Бакстера, которого было необходимо найти хотя бы потому, что у него осталась рация. И Скайт по-пластунски пополз обратно к горящему стеллажу.

Когда первый самонаводящийся снаряд взорвался на шестом этаже, Дел Бакстер отпрыгнул в сторону, и очень кстати, так как на том месте, где секунду назад он стоял, сейчас ревело пламя огнемета. Скайт, по-видимому, тоже успел отскочить, и Дел Бакстер, Чтобы встретиться с другом и больше не натолкнуться на огнеметчика, решил обогнуть отдел игрушек. Наверху опять раздался взрыв. На плечо Бакстера плавно опустились кружевные женские трусики. Дел машинально засунул их в карман и побежал дальше. Он все больше удалялся от центрального зала, углубляясь в обширный игрушечный отдел, но место столкновения с огнеметчиком потерять было трудно, так как оттуда поднимались черные клубы дыма, они служили Делу хорошим ориентиром.

Когда Дел Бакстер делал очередной поворот, наверху опять раздался взрыв. Под его грохот Дел преодолел последние метры и завернул за угол, при этом чуть не налетев на человека, стоявшего к нему спиной. Незнакомец резко повернулся. Бакстер сначала принял его за прокаженного — из-за изуродованного лица, на котором сверкал единственный глаз, но никаких красных пятен у незнакомца не было. Зато у него в руках был бластер. Рефлекторно Дел Бакстер с силой ударил ногой по руке незнакомца. Пистолет, перевернувшись в воздухе, перелетел через стеллаж и упал где-то среди игрушек.

Застигнутый врасплох, одноглазый отпрянул в сторону, при этом потирая пальцы ушибленной руки. Но тут его единственный глаз уставился на пустую кобуру Дела Бакстера. Злая ухмылка появилась на его губах.