Свидетели самоизоляции - Юрий Беккер

– Как?

– Придумай что-нибудь.

– Хочешь, чтобы я пошел гулять?

– Не знаю.

И я с удивлением понял, что Катя разозлилась. Не расстроилась, а именно разозлилась на упрямую Баффи, которая взяла и выбрала меня «вождем племени». Катя этого не ожидала, Катю это крепко разозлило, но Катя была умна и быстро взяла себя в руки.

– Тебе все равно спускаться за ящиком с приданым.

– Тоже верно. – Я вернул пиво в холодильник, вышел в прихожую, обулся, накинул куртку и взял поводок – это действие вызвало у Баффи радостное поскуливание. – Идем?

– Идем!

Жена взяла меня под руку, и мы отправились на первую в нашей жизни собачью прогулку.

Надо сказать, до сих пор я никогда не задумывался над тем, как живут простые московские собаковладельцы, именуемые в простонародье «собачники». То есть я догадывался, что у них наверняка есть свои условные знаки, тайные словечки и даже, возможно, собственный язык, но был далек от этой контркультуры. Теперь приходилось наверстывать.

Изменение в статусе я уловил мгновенно: в лифте встретили Рыбкина, который посмотрел на меня по обыкновению кисло, а на собачку мою – еще кислее, отчего Баффи прижалась к моей ноге и задумалась.

– С обновкой, – кисло сказал кислый Рыбкин.

– Спасибо.

– Надеюсь, вы приучили ее не гадить в лифте?

– Смотря на кого, – ответила Катя прежде, чем я открыл рот.

К счастью, Рыбкин был без жены, поэтому скандала не получилось. Услышав ответ, он изумленно вытаращился, но промолчал, открыл рот, явно собираясь что-то высказать Катерине, потом сообразил, что неприлично высказывать жене в присутствии мужа, повернулся ко мне, посмотрел на меня, я посмотрел на него, он закрыл рот и выскочил из лифта, благо мы как раз прибыли на первый этаж.

– Теперь мы стали настоящими собачниками: идем за питомца в бой.

– Если бы наша девочка умела разговаривать, она бы ответила нахалу сама.

– Не сомневаюсь.

На улице Баффи повела себя степенно, видимо, привыкала к новой обстановке. Она внимательно обнюхивала и оглядывала окружающий мир, а мы с Катериной заново знакомились с некоторыми жителями, теперь как с «собачниками», – выслушивали поздравления и приятности в адрес девочки. После путешествия вокруг дома Катерина застряла с соседями-собачниками у подъезда, а я вытащил из багажника ее машины коробку с приданым, но прежде чем направиться к дому, остановился.

И, глядя на собравшихся вокруг жены соседей, задумался над тем, с кем из этих милых людей Катя мне изменяет.

Полоса любви. И страсти

Как я уже рассказывал, располагалось наше ТСЖ на отшибе, на самом краю давным-давно обжитой территории, и состояло из двух абсолютно одинаковых корпусов по двадцать пять этажей. От местных наши дома мгновенно получили прозвище «Две Башни», которое потом перекочевало в название ТСЖ. Дома у нас молодые, чуть старше десяти лет, и построены по индивидуальному проекту. Не элитный класс, но уровень достаточно высокий, так что сами думайте, что за люди среди моих соседей. В каждой башне – по одному подъезду, выходящие друг к другу, а двор между корпусами занят преимущественно детской площадкой, въезд перегорожен шлагбаумом. Вроде все: добро пожаловать по адресу Филевский бульвар, дом 26, корпус 3 и 4.

При этом что стало с корпусами 1 и 2, не знал даже всеведущий Семен Герасимович Толочко, руководитель местного подразделения «Жилищника». Старожилы уверяли, что раньше под почтовым адресом «Филевский бульвар, дом 26, корпус 1 и 2» скрывались два больших канализационных колодца, в которых находился секретный вход в секретное метро, но в конце восьмидесятых патриоты из госбезопасности их взорвали, чтобы врагу не достались, а ямы засыпали в целях все той же секретности. А потом, чтобы окончательно запутать супостата, над ними возвели наши две башни. На резонный вопрос «Почему в таком случае не присвоить новым домам номера старых корпусов?» следовал резонный ответ, что на государственной почте тоже не дураки сидят, после чего разговор прекращался.

В общем, проходила под нами ветка секретного метро или нет, никто толком не знал, а вот что мы точно имели в своем полном распоряжении, так это приличной ширины лесополосу, идущую вдоль Москвы-реки. Миниатюрный парк с утоптанными дорожками, по которым днем прогуливались молодые мамы, а по вечерам – влюбленные парочки. Деревья одним своим видом навевали мысли о каком-нибудь сладком грехе, а многим не только навевали, но и намекали претворить грех в жизнь, ибо все мы в душе романтики, пусть даже только по пятницам.

Тем не менее долгие годы лесополоса справлялась со своими обязанностями, гостеприимно одаривая страждущих уютными уголками, однако постепенно отлаженный механизм начал давать сбои. Людей стало много. И хотя локтями никто не толкался, обычными для припозднившейся парочки окриками стали: «Занято!» и «Куда прешь?» В тех, разумеется, случаях, когда увлеченные друг другом влюбленные не слышали или не обращали внимания на пыхтение и стоны из облюбованных кустиков. Между кавалерами то и дело вспыхивали драки за наиболее удобные места, мамаши ругались на то, что привычный график «днем – дети, вечером – взрослые дети» изменился, в результате чего четырехлетки то и дело просили родителей объяснить значение таких слов, которых даже в детском садике не каждый день услышишь. Папы четырехлеток от подобного приходили в ярость, ситуация накалялась, но однажды все разрешилось без кровопролития и газетных статей.

Все изменила прекрасная молодая пара из Медведково, добравшаяся до нашего захолустья на велосипедах модной спортивной марки и не растерявшая в дороге ни сил, что для нашей истории очень важно, ни романтического отношения к жизни. Сначала пара обкатала Филевский парк, а потом, интереса для, приняла решение проехать вдоль реки. Дело было в летние выходные, когда много народу разъехалось по отпускам, а большинство работающих подалось на дачи. Режим «днем – дети, вечером – взрослые» более-менее соблюдался, и спортивные медведки оказались в пересменке: дети уже ушли, взрослые еще не явились, чем и решили воспользоваться. Оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, наши молодые герои укрылись в ближайших кустиках, но упустили из виду очень важного для своих целей человека – пенсионера Сверчкова, который прогуливался по лесополосе в поисках жертв, разглядел медведок в бинокль и вызвал к «нарушителям общественной морали» полицейский патруль.

Дальнейшие события несчастные ребята наверняка еще долго вспоминали с ужасом и содроганием.

Особенно мужчина, который расположился на удобном бревнышке, уперевшись спиной в дерево. Есть на «полосе любви» очень удобное место, поверьте, я знаю, о чем говорю. В смысле, знаю насчет удобства. Так вот, идеальная позиция в тех кустах: мужчина садится на бревно, упирается спиной в дерево, а подругу сажает сверху: или лицом к себе,