Христианская духовность в католической традиции - Джордан Омэнн

С начала второго века появляются упоминания об аскетах, отличавшихся воздержанием, причем девственность, по-видимому, одобрялась Церковью и вызывала благоговение у верующих. И св. Климент Римский, и св. Игнатий Антиохийский говорят о христианах, мужчинах и женщинах, избравших жизнь в безбрачии, при этом оба они признают в качестве основной побуждающей причины безбрачия подражание Христу.[73] Существуют тексты третьего века, описывающие роль, которую играли в жизни Церкви девственники и воздерживающиеся от брака; особенно примечательны трактаты Тертуллиана и св. Киприана.[74] Еще больше одобряющих девственность среди авторов четвертого века: св. Афанасий, св. Василий, св. Григорий Назианзин, св. Григорий Нисский, св. Иоанн Златоуст, св. Амвросий, св. Августин и Кассиан.[75]

Поначалу аскеты, девственники и воздерживающиеся от брака продолжали жить дома, в своих семьях, участвуя вместе со всеми в жизни местной Церкви. Иногда они собирались в группы, напоминавшие нынешние братства или общины мирян Третьего ордена, живущие под руководством монашеского ордена. В конце концов при участии таких деятелей Церкви, как св. Амвросий, св. Иероним и св. Цезарь Арльский, для подобных групп было составлено и утверждено правило жизни. Кроме того, чтобы получить одобрение у церковных властей, мужчины и женщины, желавшие посвятить себя Богу именно через безбрачие, могли принести в этом обет епископу, соединяя с ним руки. Так, уже в 306 г. Эльвирский Собор в Испании применил санкции к тем, кто принес обет целомудрия, но нарушил верность своему посвящению Богу и данный обет. В то же время Анкирский Собор (314 г.) объявил принявших посвящение, а затем вступивших в брак виновными в двоебрачии как уже обрученных Христу. В 364 г. при Валенте гражданский закон постановлял, что каждый вступивший в брак с тем или с той, кто принес обет целомудрия, подлежит смертной казни.

Каноническое законодательство требовало, чтобы девственницы носили черную тунику и черное покрывало, благословленные и пожалованные им епископом при посвящении. Им разрешалось жить в собственном доме, но им запрещалось покидать его без необходимости. В установленное время: в девять часов утра, в двенадцать дня и в три пополудни, — предписывалось читать особые молитвы — в одиночестве или собравшись группой. Кроме этого, обязательными были ночные бдения с псалмопением. В Иерусалиме в предписанные часы молитвы соблюдающие безбрачие мужчины и женщины обычно присоединялись к духовенству. В четвертом веке в Риме Марцелла и Асела приглашали девственниц и вдовствующих к себе в дом для молитвы и духовного чтения.

Были введены строгие правила поста, который длился весь год, причем послабления разрешались только в случае болезни. Ели один раз в день и только после трех часов пополудни. Пища состояла из хлеба и овощей, перед едой и после еды читались соответствующие молитвы. Благотворительность же безбрачных состояла в том, что они делились своей скудной пищей с бедными, посещали больных и творили всякие дела милосердия, подобающие их образу жизни.

Как на Востоке, так и на Западе некоторое время существовала практика совместного проживания. Клирики и соблюдающие безбрачие мужчины жили в одних домах с девственницами, чтобы защищать их и обеспечивать их духовные нужды. Эта ситуация неизбежно вела к злоупотреблениям, подвергавшимся резкой критике епископов и проповедников, таких как св. Иоанн Златоуст, св. Иероним и Псевдо-Климент (автор трактата Ad Virgines, написанного в середине третьего века). В конечном счете было составлено церковное законадательство, защищающее принявших посвящение девственниц и обеспечивающее необходимые условия для соблюдения подобающего им образа жизни. Эти установления в какой-то мере способствовали развитию подлинно монашеских общин из принесших обет целомудрия и признанию Церковью монашеского образа жизни.

Следовало бы, однако, отметить, что семейная жизнь воспринималась первохристианами не просто как уступка естественным потребностям; напротив, к семейной жизни, как и к мученичеству, христиане относились как к истинному свидетельству жизнью учения Христа. Св. Павел не только обращался с советами к мужьям, женам и их чадам (ср. l Kop 7:1-40; 2 Kop 6:14–18; Еф 5:21–33; 6:1–4; Кол 3:18–24), но и пользовался образом союза мужа и жены в качестве символа союза Христа с Церковью (ср. Еф 5:25–30). Впрочем, в основу и самого чина посвящения девственниц был положен свадебный обычай. Покрывало девственницы, заимствованное из римского свадебного обряда, служило символом ее сочетания со Христом, а в Средние Века вошло в традицию вручать посвященной деве кольцо и венец, также являвшиеся символами вступления в брак. Безбрачие и отказ от мира не означали пренебрежение к браку или отрешение от всего тварного.

ОТШЕЛЬНИЧЕСТВО И КИНОВИТСТВО

На протяжении веков продолжают существовать различные мнения относительно истоков возникновения христианского монашества. В то или иное время в качестве вдохновляющих и прообразующих моделей христианского монашества назывались следующие типы нехристианской монашеской жизни: отшельники Сераписа в Египте; аскеты-буддисты; ессеи, жившие подобно монахам у Красного моря примерно в 150 г. до Р.Х.; иудейские аскеты, называемые терапевтами, жившие неподалеку от Александрии; гностики неоплатоновского толка; аскеты-приверженцы бога Митры. Викэр, являющийся авторитетом в данном вопросе, приходит к следующему выводу:

Следует заметить, что, несмотря на ошибки, которыми изобилуют теории Евсевия и Кассиана…. монашество несомненно с самого начала вдохновлялось желанием подражать апостолам и перво-христианам — хотя, разумеется, не только этим.

В монашестве, конечно, есть элементы, являющиеся не специфически христианскими, а характерные для любого стремления к внутреннему совершенству. Эта общая основа человеческой духовности объясняет существование реальных аналогий между институтом монашества и институтами очень далекими от него как во времени, так и в пространстве… Тем не менее, самый фундаментальный христианский фактор, определяющий истоки монашества и обоснованный историками, — это острая "ностальгия по ранней Церкви", выражавшаяся прежде всего в желании вести "апостольскую жизнь", иными словами — это христианская ментальность, сформированная апостолами в ранней Церкви и отличавшая их жизнь. В этом нет ничего удивительного, ведь, как мы помним, первые манахи были убеждены в универсальности приведенной в Деяниях формулы христианской жизни.[76]

Дом Морен Жермэн обосновывает приведенное выше утверждение тем, что сложившийся в начале четвертого века образ жизни отнюдь не был монашеским, а являл собой приспособление к мирной жизни многих христиан после прекратившихся гонений. В сущности монахи и отшельники стремились всего лишь сохранить нетронутым тот идеал христианской жизни, которому они следовали изначально.[77]Св. Иоанн Златоуст (+407) утверждал, что монастыри необходимы, ибо христианство не вошло в мир; как только мир обратится, исчезнет нужда в отделении монашествующих.[78]

И действительно, жизнь св. Иоанна Златоуста представляет собой интересный парадокс второй половины четвертого века. Аскет по складу характера и по образу жизни, всегда тяготевший к созерцательности, он, тем не менее, отдал все свои силы деятельной жизни, став проповедником и водителем душ. В молодости он провел четыре года в киновии и два года был отшельником, однако его аскетическая практика, по-видимому, была настолько суровой, что он подорвал здоровье и вынужден был вернуться в Антиохию. Там он посвятил себя служению сначала в качестве дьякона, затем — пресвитера и, наконец, епископа Константинопольского.

Среди его ранних трудов есть три трактата в защиту монашеской жизни, ничем не примечательные для богословия христианского монашества; Буйе характеризует их как "аскетизм без мистики".[79] Трактат о священстве, который св. Иоанн Златоуст написал будучи еще дьяконом, выявляет истинно священническое, а не монашеское понимание духовности. Позднее он расширяет свою деятельность, обратившись к проблемам духовности мирян. Он настаивал на том, что их основные духовные упражнения должны состоять в чтении Писания, в размышлении над ним и в достойном участии в таинствах, особено в Евхаристии. К совершенству, говорил св. Иоанн Златоуст, призваны не только монахи, но и христиане в миру.[80]

Монашество на Востоке существовало в двух видах: пустынножительство отшельников, или анахоретов, и монашеское киновитство. Примером пустынножительства служит жизнь Антония Египетского, избравшего уединение в двадцатилетнем возрасте и скончавшегося в 356 г. в возрасте 105 лет. Житие св. Антония, написанное св. Афанасием в 357 г., — самый важный источник информации о пустынножительстве. Другим полезным документом являются Apophthegmata Patrum или изречения известных отшельников. Наконец, следует упомянуть, что характерная для более позднего периода, более четко оформившаяся монашеская жизнь представлена в Historia monachorum in Aegypto, запечатлевшей жизнь монахов в конце четвертого века, и в написанной Палладием (+431) Historia Lausaica (История Лавсаика), повествующей о монашеской жизни в Египте, Палестине, Сирии и Малой Азии.[81]