Комната старинных ключей - Михалкова Елена Ивановна

– Василий! Василий, где вы?!

Со стороны кухни донесся какой-то звук.

– Василий!

Полина влетела в столовую.

За столом, постукивая ложечкой по вареному яйцу, сидел Анжей Ковальский.

– В чем дело? – холодно осведомился он. – Зачем столько крика?

Девушка застыла как вкопанная.

Да, это был Анжей, собственной персоной, в любимом темно-зеленом бархатном пиджаке. Он раздраженно помахал ложечкой, словно дирижер палочкой. Повинуясь этому жесту, Полина шагнула к нему.

– Так в чем дело?

– Я постучалась в кабинет, чтобы предупредить вас об окончании работ, – медленно начала девушка, тщательно подбирая слова. – Дверь открылась, но вы не отвечали. Я испугалась, что вам стало плохо, и заглянула внутрь.

Ковальский нахмурился и отложил ложечку в сторону.

– И что же?

– Вас там не было, – с оттенком пережитого изумления сказала Полина. – Совсем не было.

Доктор хмыкнул.

– И это все? Дитя мое, я вышел из кабинета полчаса назад. Вы меня не заметили. Ступайте и больше не выдумывайте бог знает что.

Он взял ложечку и придвинул к себе яйцо. Это означало, что вопрос исчерпан и больше Ковальского не интересует.

– Нет, – сказала Полина.

Доктор поднял голову.

– Что «нет»?

– Я не могла вас не заметить, – тихо сказала Полина. – Вы не проходили мимо меня. Это точно.

– Ну вы же не все время торчали в коридоре! – раздраженно воскликнул Ковальский.

– Все время.

– Вы что, не отходили в туалет? Попить воды?

– Нет.

«Нет» вышло негромким, но очень твердым. Доктор помрачнел.

– И все-таки вы меня не заметили, – заверил он. – Другого объяснения просто не может быть. Так ведь?

Подчиняясь его требовательному взгляду, Полина вынуждена была согласиться.

– Вот и договорились, – вкрадчиво сказал Ковальский. – Не хочу вас отвлекать от дел.

Полина, пятясь, вышла из столовой. Договорились так договорились. Если господин Доктор уверяет, что покинул комнату полчаса назад, значит, так, оно и было. Зачем ему врать?

Но Полина знала совершенно точно, что полчаса назад из комнаты никто не выходил. И вообще никто не выходил. Ковальский лгал.

Она хотела подняться к себе, но на полпути передумала. «Мне нужно на свежий воздух, пока я не свихнулась».

Она потянула входную дверь – и снова вздрогнула от неожиданности.

Снаружи стоял Василий.

– Вы меня напугали! – набросилась на него Полина. От пережитого страха она на короткое время перестала бояться верзилу-шофера. В другое время она задумалась бы над феноменом вытеснения одного страха другим, но сейчас ей было не до того.

– Какого черта вы торчите возле двери?! Неужели нельзя было зайти внутрь?

– Я как раз собирался это сделать, – флегматично отозвался Василий, рассматривая ее с высоты своего огромного роста. – Услышал вроде чей-то писк внутри. Думаю – надо посмотреть. Вот и пошел. А тут вы.

«Писк?!»

Полина захлебнулась негодованием.

– Я вас звала! – отчеканила она с таким холодом в голосе, что еще пара градусов превратили бы водителя в ледяной столб. – Искала вас по всему дому! Где вас черти но… Где вы ходите в рабочее время?

– В гараже возился.

Василий предъявил в качестве доказательства разводной ключ. В огромной лапе он казался игрушечным.

– Так что понадобилось-то?

– Уже ничего, – сухо сказала Полина. – Спасибо.

Шофер пожал плечами и вразвалочку побрел обратно к гаражу. Полина смотрела в спину, на которой, как кожа на барабане, плотно натянулась куртка, и внезапно для себя позвала:

– Василий!

Тот обернулся, уставился на нее, прищурившись: ну вылитый драный кот, что забрел на днях к ним в сад.

– Зачем замуровали окно в крайней комнате? – спросила Полина. – Той, что в левом крыле?

Она почти не надеялась, что получит ответ. Так оно и вышло.

– Полагаю, вам лучше спросить об этом у Анжея Михайловича, – с издевательской вежливостью сказал водитель и слегка поклонился: – Я могу идти? Или я вам еще нужен?

– Нет, не нужны, – сухо сказала Полина и не удержалась от шпильки: – Все равно от вас никакого толка.

Василий сверкнул зелеными глазами, но ничего не сказал.

Анжей Ковальский наблюдал из окна за Васей и новой экономкой. Слов ему не было слышно, но он почти не сомневался, что девочка интересуется закрытой комнатой.

Неудачно вышло с кабинетом, надо признать. Анжей забылся, не придал значения тому, что на втором этаже ведутся работы. А мог бы и сообразить, что Полина будет находиться там неотлучно, а значит, заметит, что из кабинета он и в самом деле не выходил.

Наблюдательная девушка, ничего не скажешь.

Ковальский наклонился вперед, разглядывая две фигуры перед дверью: высоченную черную – и маленькую клетчатую. Экономка стояла, подняв лицо к Василию, словно взирала снизу вверх на Эйфелеву башню. Анжей видел, что губы у девушки плотно сжаты, на личике написано упрямство. Длинный подол платья развевается на ветру, и волосы развеваются тоже – того гляди сдует малышку. Васенька в своей вечной кожаной куртке, да еще и шарф обмотан вокруг горла, а она в одном платье и наверняка мерзнет – но ведь стоит, что-то требует, разве что ножкой не топает.

Анжей не удержался от улыбки. Очень уж забавно эти двое смотрелись рядом. Он категорически запретил Василию обижать новую экономку, и Вася, конечно, подчинился. Но один бог знает, чего это ему стоило!

С экономом было проще: все-таки мужчины всегда найдут общий язык. Василий настороженно относился к Анатолию, но он ко всем так относится.

При этой мысли Ковальский помрачнел. Ни звонка, ни записки, ни тела, в конце концов! Вася предполагал, что эконом обворовал их. Но из дома не пропало ни одной монетки. Странно, очень странно…

Но даже Василий должен был признать, что новая экономка справляется с работой не хуже Анатолия.

Для начала она уволила омерзительную повариху. Разобраться с ней у самого Ковальского руки не доходили. И всего за день отыскала новую, которую не видно и не слышно – только запахи еды витают в доме с раннего утра. Вот и славно, повариха должна быть невидимкой!

Затем пересмотрела расходы на еду. Два дня что-то высчитывала, ходила хмурая и озабоченная, а потом велела Василию провезти ее по магазинам, где Анатолий закупал продукты. И что же? Нашла каких-то рыночных торговцев, договорилась с одним, с другим – и теперь свежее мясо и рыбу им привозят домой, причем за меньшую цену, чем прежде.

Узнала, что Анжею нравится йогурт – и тут же приобрела и освоила йогуртницу. Заметила, что на шторах в коридоре полиняла ткань – мигом отыскала ателье, где им из точно такой же ткани за неделю сшили новые портьеры. Заодно обновила чехлы на мебели, которые давно требовали реставрации.

Ковальский обронил, что Василий уважает хурму – и вот пожалуйста: в холодильнике под нее отведен целый ящик.

Собственноручно начистила серебро, не доверив такое ответственное дело домработницам. Наткнулась в комоде на забытые столетние скатерти с вышивкой – рухлядь рухлядью! – и не поленилась, отыскала женщину-вышивальщицу и уговорила Анжея заплатить приличные деньги, чтобы та восстановила рисунок. Ковальский ворчал ровно до той минуты, пока не увидел скатерть на столе. Нежнейшие розы вышиты гладью на фоне тонких веточек.

– Вы ведь любите розы, правда? – робко спросила Полина, пока он восхищенно рассматривал скатерть.

Да, дитя мое. И розы, и само прикосновение к выпуклому шелковистому рисунку, словно и впрямь под пальцами цветочный бутон, и слабый запах накрахмаленной ткани. Даже обветшалость не портила эту вещь.

Но вслух Анжей ничего этого не сказал. Суховато поблагодарил одним кивком и уронил: «Умница». Но малышка и этому обрадовалась: расцвела, как тот бутон, и щеки вспыхнули алым цветом.

Ковальский давно заметил, что на похвалу она отзывается как собака, которой мало достается хозяйской любви. Одно доброе слово – и девочка выглядит счастливой. Но хвалил ее редко. Не хватало еще, чтобы она привязалась к нему! Пока это всего лишь разговор с собственной совестью. Он должен чувствовать себя вправе в любой момент уволить ее.