На советской службе (Записки спеца) - Максим Ларсонс

Финансирование заказа было обусловлено договором с банком в Стокгольме, причем банк имел уплачивать отдельным германским заводам задаточные суммы под обеспечение депонированного у него русского золота. Все договоры были заключены под условием последующего утверждения таковых советским правительством в Москве.

Проф. Ломоносов выехал 21 октября через Ревель в Москву, чтобы добиться утверждения заключенных договоров советским правительством, между тем как я остался в Стокгольме для того, чтобы подготовлять проведение этих договоров. 20 ноября Ломоносов вновь прибыл в Стокгольм с шестью русскими железнодорожными инженерами. Он сообщил мне, что заключенные им договоры утверждены советом народных комиссаров в Москве. Вместе с тем им получено 5 ноября от совета народных комиссаров соответствующие весьма широкие полномочия, согласно коим учреждается особая Железнодорожная Миссия Р. С. Ф. С. Р. за границей с местопребыванием в Стокгольме, начальником коей он назначен. Одновременно он известил меня о том, что я назначен официально его первым заместителем и юридическим и финансовым советником, между тем как проф. Владимир Френ назначен его вторым заместителем и техническим советником.

Золото, необходимое для проведения договоров, уже прибыло в Ревель. Но так как находившийся в Лондоне народный комиссар торговли Красин заявил в Москве протест против этих договоров, золото было большей частью задержано в Ревеле.

Проф. Ломоносов находился в чрезвычайно затруднительном положении. С одной стороны, он заключил договоры на основании выданных ему полномочий от имени Центросоюза и получил последующее утверждение таковых со стороны советского правительства, с другой стороны он в самую последнюю минуту встретил неожиданное противодействие в лице Красина, который отказывался одобрять договоры. Красин становился на ту точку зрения, что паровозы, заказанные в Германии, все равно не будут выданы советской России, так как французское правительство путем соответственного толкования Версальского договора уже добьется того, чтобы наложить руку как на паровозы, изготовленные в Германии, так и на золото, депонированное в Швеции.

Имелась только одна возможность убедить Красина, а именно съездить к нему в Лондон со всеми договорами и в подробном личном докладе разъяснить и оправдать заключение таковых. Ломоносов поручил мне эту тяжелую задачу, ибо я был ответствен за юридический текст договоров. С другой стороны мы должны были считаться с тем, что если окончательное утверждение договоров не прибудет в Стокгольм до 18 декабря 1920 года, то Шведский Банк будет вправе отступиться от заключенных уже договоров.

Дело было чрезвычайно спешно. Я выехал 12 декабря из Берлина в Лондон и имел 14 декабря первый разговор с Красиным. Красин принял меня весьма сурово и спросил меня, чего я желаю и для чего я сюда приехал. Я заявил ему, что я приехал сюда по поручению проф. Ломоносова, что я взял с собою все договоры и что я желаю представить ему таковые и подробно обосновать их.

Красин: — Я знаю договоры. За таковые договоры и Вас и профессора следовало бы расстрелять.

Я: — Хорошо, Леонид Борисович, что Вы мне это говорите в Лондоне, а не в Москве. Прежде всего выслушайте меня, для расстрела у Вас всегда еще хватить времени.

Я настоял на том, чтобы Красин уделил мне три полных часа без того, чтобы нам мешали, и подробно обосновал каждый из весьма сложных договоров. Я разъяснил ему, почему мы, будучи вынуждены обстоятельствами, должны были принять отдельные пункты договоров именно так, а не иначе. Красину было известно, что две великие державы через своих посланников в Стокгольме выступили перед шведским правительством против заключения договора, предоставляющего германской промышленности заказ в 800 паровозов. Красин знал также, что нам пришлось энергично настаивать перед шведским министром-президентом Брантингом и перед шведскими министерствами иностранных дел и торговли, для того, чтобы убедить шведское правительство в лояльности и в экономической необходимости договоров.

После окончания моего доклада Красин сказал мне:

— Хорошо, я вижу, что при данных обстоятельствах вы иначе поступить не могли.

Я просил его тогда, чтобы он мне письменно подтвердил, что он согласен с окончательным подписанием договоров. Красин медлил. Он хотел предварительно запросить по телеграфу мнение своего личного друга, торгового представителя в Ревеле, Г. А. Соломона. 16 декабря я опять явился к Красину и спросил его, прибыл ли уже из Ревеля ответ от Соломона.

— Нет, ответь пока еще не прибыл. Но вы можете спокойно сегодня-же вернуться в Берлин, я дам мое согласие Ломоносову еще сегодня по телеграфу.

Я заявил Красину на это, что я не уеду из Лондона, пока он не подпишет свое согласие в моем присутствии и, что это согласие, если он вообще его хочет дать, должно последовать обязательно сегодня, так как наше окончательное подтверждение должно быть в руках банка в Стокгольме, никоим образом не позднее 18 декабря.

Красин, который несмотря на чрезвычайно веские аргументы, давал свое согласие на эти договоры лишь весьма неохотно, просил меня заехать к нему еще раз после обеда. Я явился к нему, ответная телеграмма из Ревеля все еще не прибыла, но Красин решился дать мне свое согласие. Когда я это согласие имел в руках, я сказал ему:

— А как же теперь с расстрелом, Леонид Борисович?

Красит, грубо ответил:

— Оставьте этот вздорь.

Я: — К несчастью, это не вздорь. Если бы наш разговор имел место в Москве, то дело могло бы окончиться для меня совсем иным образом.

Красин: — Зачем вы копья ломаете для Ломоносова? В действительности ведь вы же составили все договоры. Ведь вы же духовный отец этих договоров, а не Ломоносов. Ведь он же без вас никогда-бы их не создал.

Я: — Я работаю не для Ломоносова. Я работаю в интересах дела. Я не могу судить, отвечают ли заказанные паровозы технически русским потребностям, но на Ломоносова везде смотрят, как на авторитет в области паровозного дела. Я в этом мог убедиться и в Германии, и поэтому я думаю, что техническая часть безупречна. То, что депонированное в Швеции золото и паровозы, изготовленные в Германии, обеспечены от всякого захвата, я вам доказал. То, что договоры обеспечивают интересы советского правительства во всех отношениях, вы тоже видели. То, что паровозы представляют собой экономическую потребность для России, в этом очевидно вы сами убеждены, иначе вы бы мне сегодня не дали согласия на заказ паровозов. Поэтому, я теперь могу спокойно уехать и взять в руки проведение договора.