Хроники Илияса Бэка. Дэвид Нарли: начало - Adam Saffa

– Сержант Нарли, что здесь происходит, – потребовал объяснений он уже с настойчивым тоном. – Ты можешь объяснить?

– К сожалению не могу. Я сам не понимаю, что происходит. Мне удалось снять с его, уже посиневшей, шеи провод при помощи плоскогубцев. К тому же, у него были привязаны руки сзади к кровати. Он всё время повторяет, что кто-то пытается его утащить. Он вцепился мне в руку и не отпускает. Даже не знаю, как поступить, товарищ капитан. Я несколько шокирован, – доложил дежурный по роте.

– Что за дела!? – недоумевая, подытожил офицер и задумался.

– Товарищ капитан, как быть? Думаю нужно что-то делать, – несколько нервно заметил Давуд.

Офицер подозвал к себе дневального, чтобы не будить личный состав и приказал принести стакан воды. Пододвинув стул ближе к рядовому, он попытался с ним заговорить. Бедолага, не открывая глаз, в ответ лишь повторял всё то, что говорил ранее. Командир роты предложил ему воды, но Тачли словно не слышал, что ему говорят. Капитан решил воспользоваться ситуацией и проверить силу своего серебреного распятия. Он снял крестик с верёвочки и обратился к солдату: «Тебе это поможет, открой рот, я положу тебе его под язык». К удивлению, Сапар покорно раскрыл рот. Затем по поручению командира, солдаты, лежащие рядом с Сапаром, встали и начали отодвигать свои кровати. Свет в казарме решили включить, несмотря на то, что освещение было общим на всё помещение. Ритуал изгнания бесов начался.

В те советские времена было невообразимым наблюдать, как офицер советской армии проводит религиозные ритуалы с элементами экзорцизма. Вокруг кровати прочертили мелом и посыпали солью. В этом круге вместе с рядовым Тачли, продолжал сидеть, держась с ним за руку, и Давуд. Закончив все действия с оберегами, Чернышов сел рядом и вынул из внутреннего кармана маленькую книжечку, в которой были списанные молитвы из библии. Кто-то из солдат подошёл к Давуду и протянул ему треугольный кожаный мешочек, прошитый по краям чёрно белыми нитками. В этот момент было не важно, мусульманин ты или христианин, все хотели закончить эту бесовщину! Даже в те атеистические времена, туркменский народ всё же пользовался всяческими оберегами. В треугольный мешочек вшивались Суры Корана. Цеплялся мешочек булавкой за внутреннюю сторону одежды или пришивался к черно-белой плетёной верёвочке и носился на шее. Солдат, передавший оберег носил его во внутреннем кармане своего кителя. Он получил его от своей бабушки, перед тем, как уйти в армию. Подобными обрядами и заготовкой оберегов занимались только женщины, а ещё они занимались целительством и снятием порчи.

Левой рукой Давуд сунул оберег под майку «подопечного», поближе к его сердцу. Спустя полчаса «очищенный» открыл глаза и попросил воды.

Напившись, он посмотрел на Давуда, словно больше никого не замечая перед собой, и произнёс: «Они ушли». Чернышов рассчитывал получить внятное объяснение от Тачли о происходящем с ним. Сапар молчал. Пауза продолжалась несколько секунд, и Давуд решил прервать её:

– Товарищ капитан, я мог бы поговорить с ним. Думаю, мне удастся выяснить хоть что-то. Нужно немного времени, чтобы он пришёл в себя.

– Хорошо, разбирайся со своим подчинённым. Завтра доложишь, – распорядился капитан и забрал свой крестик, к тому времени уже лежавший на груди Сапара.

Было видно, что командиром овладевало любопытство, и он с большой неохотой оставил солдат наедине.

Обстановка в казарме к полуночи разрядилась и личный состав роты постепенно погружался в сон. Сапар наконец отпустил руку Давуда и попросил у него сигарету. Они направились в курилку. В курилке, при дневном освещении, было видно, что лицо рядового Тачли выглядело бледным, а взгляд испуганный. Нервно закурив, вытирая холодный пот со лба, Сапар начал рассказывать то, что ему удалось вспомнить.

– Всё было нормально, до тех пор, пока я не слез с автобуса, на котором приехал из Сакар-Чаге. Настроение было прекрасным. Я побыл с родителями, пообщался с друзьями. Пока я направлялся от автобусной остановки к воинской части, я встретился со стариком. С виду был обычный старик с сельской местности в доне и тюбетейке. Он подозвал меня к себе, и, посмотрев в глаза, сказал: «Запусти их к себе в душу. Им нужна твоя помощь. Не гони их». В тот момент я почувствовал, что мир вокруг меня «почернел», и мне стало невыносимо тоскливо и страшно. С той минуты у меня в ушах стоял, лишь, голос этого старика. Он говорил мне что делать, а я не мог сопротивляться. Тело не слушалось. Разумом я понимал, что не должен делать, то о чём мне говорил голос, но не мог противостоять. Руки и ноги просто не слушались меня.

Сапар попросил вторую сигарету и продолжил.

– Войдя в казарму, я уже был полностью подчинён чужому голосу в моей голове. После вечерней проверки я пошёл в каптёрку, и нашёл там провод и плоскогубцы. Дальше всё прерывается, и я ничего не помню. Резко наступает темнота, и я вижу, как из земли вырастают силуэты в чёрных капюшонах. Лиц, на этих головах, видно не было. Была лишь чернота и два красных светящихся глаза. Они приблизились ко мне, схватили за ноги и начали тащить меня под землю. Кроме ужаса я ничего не испытывал в тот момент!

Давуд вспомнил то, что он рисовал перед приходом рядового Тачли из увольнения и поспешил к своему рабочему столу. Он достал рисунок, нарисованный им за полчаса, до случившегося. Вернувшись в курилку, он протянул его Сапару.

– Посмотри. Это то, что ты видел?

– Не понимаю. Как тебе удалось?! – с ужасом в глазах, будто видит чудовище, произнёс Сапар. – Когда ты успел это нарисовать?

Они не заметили, как перешли на «ты», но подобная ситуация не требовала официальности. Единственным желанием сейчас было, максимально разобраться во всем случившемся. Ведь Сапар мог задохнуться, если бы его сержант опоздал на несколько секунд.

– Самое странное, то, что я нарисовал это до а не после случившегося! Знаешь, я рисовал этот рисунок неосознанно. Я совсем не хотел рисовать это. Руки меня не слушались. Удивительно! Что ты думаешь на счёт этого?

– Не знаю, сержант! У меня просто нет слов! Я ужасно себя чувствую, но счастлив, что всё закончилось. Когда они меня уже схватили за ноги и стали тащить, вдруг появился свет, который их распугал. Они отпустили меня и начали разбегаться по углам. В этом свету появился ты, и я схватился за твою руку. Более они не приближались, но и не уходили совсем. Они чего-то ждали. Но постепенно, свет, исходящий от тебя, начал увеличиваться и он всё дальше и дальше отгонял их, пока они и вовсе не исчезли из виду. Я какое-то время не рисковал отпустить твою руку, пока моя голова окончательно не прояснилась.

Более или менее, всё то, что происходило в голове Сапара, можно объяснить. Но как ему удалось связать себя в двойной узел сзади за кровать и затянуть себе петлю из провода на шее!? Этот провод также был затянут плоскогубцами сзади. У Давуда не укладывалось в голове, как физически можно сделать с собой подобное. В этой истории есть ещё одна странная деталь – рисунок, который, также заставляет гадать, что происходит в этом армейском подразделении!? Нужно было успокоиться и сообразить, что делать дальше. Парни договорились, что завтра, после демобилизации, Давуд возьмёт Сапару увольнительный билет на сутки, и они съездят к местной провидице.

На утреннем построении, после обычных распоряжений командования, командир полка поздравил солдат, закончивших срочную службу. Затем, командиры подразделений строевым шагом увели свой личный состав с плаца. Командир третьей сухопутной роты капитан Чернышов остался стоять на плацу со своими подчинёнными. Поздравив десятерых рядовых и трёх сержантов с демобилизацией, он отдал им распоряжение готовиться к «выпуску».

– Сержант Давуд Нарли, после построения зайдёте ко мне в кабинет, – в след уходящей роте, прокричал командир.

– Есть, товарищ капитан! – бодро ответил сержант и повёл свою роту строевым шагом в последнее прохождение по полковому плацу.

Как полагается, предстояли наставления командира роты, прежде чем, Давуд покинет ряды вооружённых сил с заслуженным военным билетом. Книжечка с заслугами, свидетельствующая о прохождении срочной службы, уже ждала сержанта на столе Чернышова. Попрощавшись с ребятами, Давуд впервые за два года, обнял на прощание своих подчинённых как друг, а не сержант, и направился к капитану.

Офицер перебирал бумаги за своим столом. Ему осталось вручить последний военный билет сержанту Давуду Нарли. Положив документ на видное место, он встал из-за стола, чтобы заварить себе чашку чёрного чая. В дверь постучали.

– Разрешите войти, товарищ капитан, – раздался голос за дверью.

– Да, войдите, – ответил Чернышов и повернулся к двери.

Сержант спешно вошёл в кабинет, чтобы не выпускать прохладу от кондиционера и доложил: «Товарищ капитан, сержант Давуд Нарли прибыл для получения военного билета».