Прощай, Петенька. Русский нуар. Записки врачей - Александр Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тоскуют руки по штурвалу
Пообщался с урологом К., если кто помнит хронику «Под крестом и полумесяцем». Тот говорил не вполне вразумительно. Радостно сообщил, что вот уже пять лет употребляет ежедневно. И побывал на конференции в Риме.
– А я по-итальянски-то не очень!
– Да тебе и не надо…
В конце беседы потребовал, чтобы я немедленно явился к нему с полным мочевым пузырем. И с другим, тоже полным.
Молоко
В городе Кемерово есть медицинская лаборатория. Или была. Сотрудникам полагалось молоко. Был издан какой-то хитрый приказ, которого никто не видел.
Сотрудники довели заведующую до состояния нестояния. Они ходили за ней и ныли, и зудели, и плакали, и требовали молока. Заведующая была добра. Она подняла все бумаги, решила все вопросы и добилась надоя.
Молоко выписали.
Через месяц сотрудников уже рвало от него. Видеть его не можем! говорили они.
Матриархальное
Драма в аптеке. Простудился, зашел.
Возле окошка – одна звериного вида бабушка. Но не дикого звериного, а сельскохозяйственного. Не-не-не, мне жалко ее!
Бабушка выбрала таблеточку, ту пробили, а бабушка вдруг нашла еще денежку и захотела доплатить.
– Но это мне все перебивать! Это займет минут пятнадцать-двадцать!
– Ну родненькая, не рви сердце! Давай же делай!
– Да как я могу? С одной идите!
– Родненькая, ну не рви сердце! Народу же нет!
– А я не народ? – не выдержал я.
– Народ-народ, – закрестилась бабушка. И обратно в окошечко: – Родненькая, не рви сердце, я старая, больная, у меня склероз!
– Я тоже старая и больная!
– Не говори так, родненькая! Нельзя так говорить! На тебя еще мужики засматриваются!
– Да я этих мужиков уже видеть не могу! Глаза бы не видели!
Я кашлянул. Нет, я ничего. Я правда простудился.
Квартирный вызов
Случилась давеча у маменьки аллергия. Отек Квинке. Была скорая. Нет, все в порядке, не о том пойдет речь.
Нынче звонок. На пороге – импозантный пожилой мужчина. С бумажками. Участковый доктор. Скорая передала ему актив, и он пришел.
Усевшись за стол, он посетовал на массу вызовов.
– Два в 24-м доме и один в 20-м. Вы знаете, где это?
– Да, – ответила маменька.
– На севере или на юге? Где в вашем доме север и юг?
Маменька объяснила, и доктор принялся рисовать дом.
– Но почему у вас стороны света не перпендикулярны?
– Очевидно, потому что улицу проложили немного косо.
Доктор старательно рисовал. По ходу он сообщил, что почти профессор и читал накануне какую-то лекцию. Узнав, что маменька и батя медики, он крайне изумился и изъявил желание побеседовать как-нибудь индивидуально, когда у них будет время.
– Ближе к делу, – подал голос батя, сидевший с разинутым ртом.
– Ах да, – встрепенулся доктор, беря маменьку за руку. – Что с вами было? Аритмия? Давление?
– У меня был отек Квинке. Вы знаете, что это такое? Еще не забыли?
Доктор обстоятельно и вполне научно рассказал, что такое отек Квинке.
– Вы производите впечатление очень умной женщины, – сказал он маменьке. – Гораздо умнее вашего мужа, пусть он не обижается. Так где, говорите, 24-й дом?
Маменька показала ему в окно.
– По-моему, вам пора уходить, – сказала она. – Вас ждут в 24-м и 20-м доме.
Доктор ушел.
Маменька высунулась в окно, окликнула. Он помахал ей снизу. Она еще раз показала, где находится 24-й дом.
Ротация
Поговорил с другом-доктором. Ждут нового заведующего отделением. Два кандидата. Первый – мудак с устоявшейся кличкой Сперматозоид. Результат собеседования неизвестен. Второй пришел в воскресенье. Охранник не пустил. Был невменяем. Не охранник.
Все, что известно
Все, что знаю: поликлиника стоит на ушах. Доктор забаррикадировался в кабинете. Оттуда летят невразумительные угрозы общего характера. Что-где-когда – не скажу. Не спрашивайте. Мопед не мой.
Телетерапия
Оказавшись сам на больничке, я смотрел телевизор с шести утра и до часа ночи. А там больше нечего делать. Пойти некуда. Читать невозможно – забыл очки. И я смотрел. Нашел канал, по которому только кино. Боевые сериалы и не только. Если бы не реклама, то можно жить.
Но потом у меня появился сосед и завладел пультом. И я начал слушать политанализы и о том, как Илюмжинов гостил у инопланетян. Я сказал соседу, что задушу его ночью подушкой. У него еще был дефект дикции. Он смотрел на меня реально добрыми глазами, молчал и не понимал.
Всякая тварь славит Господа
В ветеринарной клинике:
– Вы что же, и змей лечите? Вам змей приносят?
– Ну, а что такого, лечим и змей.
– И ядовитых?
– К ядовитым нас приглашают на дом.
Герой романа
Давеча батя рассказывал о пригородной больничке, про которую ниже расскажет мой старый товарищ Александр Иванов. Там откровенная традиция в смысле начальства. Батя консультировал ее с 60-х годов. И вот тогда:
– Был там заведующий – красавец, умница. Югослав, что-то на «тич» или на «чич». Но была у него привычка: как выпьет, а пил он часто – улечься на операционный стол и обоссаться.
Детали автобиографии
Узнал о причинах своего рождения. Это случилось из-за «неумения и нежелания» маменьки «правильно вести половую жизнь». Так на нее орала курирующая доцентша, когда узнала о положении.
Она очень любила давать инструкции.
В 90 лет она уже не числилась в штате и ссалась, но все равно являлась на утренние конференции. Перед этим рылась в помойке, вынимала старые газеты. Выстригала из них статьи и части статей. Раскладывала перед докторами: инструкции.
Зеркальце для героя
В смысле медицинской эстетики меня, когда я был студентом, привлекал не фонендоскоп на шее, не молоточек и не хирургический халат. И даже не акушерские щипцы – просто так расхаживают не с ними, а со следами от них. Не пустой колпак. А зеркальце ЛОРа.
Мне казалось, что я буду очень хорош с ним. Все доктора в поликлинике обычные, а я иду себе, и зеркальце у меня во лбу, и я могу им, если что-нибудь не так, заглянуть кому и куда угодно. Томление по третьему глазу.
Мне дали поносить зеркальце на четвертом курсе. Дали на курацию мужика в многомесячных носках и с распухшим ухом. Хер его знает, что с этим ухом случилось. Я так и не выяснил. Предположил, что его кто-то укусил. За мужика мне поставили три.
И еще столько же за экзамен.
Одно из самых горьких поражений и разочарований в жизни.
© 2010—2016Рассказы
Дети капитала-гранта
Полине
1
Видеодвойка, установленная в кабинете главврача, считалась признаком заслуженной зажиточности.
Это был подарок от бухгалтерии ко Дню Медработника.
Такой видеодвойки не было ни у кого, потому что не положено. Хотя если взять ту же бухгалтерию, то бухгалтерия могла позволить себе даже плазменную панель. Существует неписаный кодекс, о котором молчат и который соблюдается во всех тонкостях, коим тонкостям каждый учится на своей шкуре. Профессор может ходить на обход с камертоном – проверять, хорошо ли понятна вибрация левой ляжке, зато простой ординатор – нет. На столе у начмеда лежит иллюстрированная Дюрером Библия с закладками, а у заведующих ее не найдешь. Правда, ею можно обзавестись из желания соответствовать, но только простенькой, без картинок. Дверь, за которой сидит Главная Сестра, украшена художественной табличкой с фамилией, именем и коротеньким отчеством, тогда как Старшие Сестры не могут иметь таких красивых табличек, их имена распечатаны на струйном принтере. И так далее.
На любого, кто посмел бы поставить в свой кабинет видеодвойку, посмотрели бы косо. Насчет наглеца единодушно решили бы, что он либо копает под руководство, либо просто дурак.
Соответственно повышался статус единственной уборщицы, удостоенной доступа в кабинет и права вытереть двойку тряпочкой. Уборщица пребывала в солидных годах, заработала особые полномочия, имела собственный ключ и порыкивала на окружающих.
Надо признать, что Георгий Жорыч Чебуров – так звали главврача – использовал аппаратуру к общему благу и удовольствию. Он записывал все, что казалось ему важным, а потом прокручивал на совещаниях. В основном это были скандальные репортажи о вопиющих просчетах отечественной медицины.
«Киносеанс», – деловито басил Георгий Жорыч, и совещание оживлялось. Всем было приятно посмотреть, как обосрались коллеги; совещание возмущалось, внутренне радуясь, что пистоны вставляют кому-то далекому. Чебуров то и дело отводил глаза от экрана, поджимал губы и строго смотрел на собравшихся. Этими взглядами он подчеркивал профилактический смысл передачи. «Вы такие же идиоты, – читалось во взгляде. – Не приведи вам господь учинить то же самое. Но я-то знаю, что вам просто повезло».
И нынешний день не стал исключением: пятиминутка началась с кино.