Недостойная старая дама - Аллио Рене

Альфонс (отбирая у него бутылку, вынимая пробку и ставя бутылку на стол). Мир меняется, мсье Жюльен, и вот вам прямое тому доказательство!..

Леон и Хулао усаживают мадам Берт в кресло перед телевизором, подложив подушку, чтоб ей было удобнее. Мадам Берт садится и довольно улыбается, прислушиваясь к общему гулу голосов.

Мсье Жюльен. Да, в мое время пили ром! И привозили его даже из более дальних стран!

Птижан. Ну да… Из Парижа! Эх ты, простофиля!

Все смеются. Леон взял с полки бутылку розового вина и наливает стакан мадам Берт.

Леон. Вам придется тянуть этот стаканчик весь вечер. Берт! В бутылке-то уж дно виднеется! И так за месяц почти литр выдули!

Все (в шутливом ужасе). У-у-у…

Мадам Берт на верху блаженства.

Альфонс, остановившись у телевизора, поднял руку, призывая всех умолкнуть.

— Ну так что? Вечер с телевизором или без телевизора? Изображение со звуком или без звука?

Общий шум. Мсье Жюльен за телевизор, а Птижан — против, остальные колеблются. Альфонс снова подымает руку. Гости затихают.

— Я предлагаю посмотреть небольшой драматический отрывок со звуком. Если понравится, оставим, а если нет, — Альфонс делает вид, что нажимает кнопку в телевизоре —…щелк, и все! — Он включает телевизор. — Сейчас сварю кофе, а виски потом!

Все усаживаются вокруг телевизора. Альфонс отходит в уголок кухни и начинает молоть кофе в видавшей виды настенной мельнице. Мадам Берт внимательно наблюдает за ним.

— А мельница у тебя, Альфонс, очень старенькая!

Альфонс. Но зато это сувенир, Берт! Я ведь не из тех, кто привязывается к вещам за их внешность. Мне вещи дороги по тому, что они мне говорят! А эта мельница, например, говорит мне о многом… Касабланка… тысяча девятьсот сорок второй год… Первые американцы, которым мне пришлось варить кофе! Рузвельт! Конференция! Да-да… (скромно) я там был… История, Берт! И эта мельница для меня тоже История! И, заметьте, с большой буквы!

Мадам Берт. Но ведь она не электрическая…

Сквозь треск кофейной мельницы слышится голос дикторши, но разобрать можно лишь ее последние слове:

— … В этой передаче особенно интересны новые поиски в области формы. Все актеры играют в масках. Заменяя грим западного театра, они придают постановке колорит истинно китайского театра. Сейчас вы увидите «Императрицу Янг Куи-фи».

Птижан подымается, тушит свет и снова усаживается подле Розали, пытаясь ее обнять. Она его слегка отталкивает, приложив палец ко рту и указывая на мадам Берт.

Отсветы телеэкрана играют на лицах зрителей. Слышится китайская музыка…

… которая доносится и на улицу, где Пьер, прильнув к окну, пытается подглядеть, что там делается у Альфонса.

Но разглядеть ничего не удается, и Пьер, сопровождаемый экзотической музыкой телевизора, скрывается в соседнем бистро.

В этом бистро есть автомат, и Пьер немедленно опускает туда монетку, но автомат честно ее возвращает. Пьер снова ее бросает, но монетка снова выпадает.

Хозяин (из-за стойки). Не работает.

Пьер (облокотившись о стойку, хмуро). Виски!

Хозяин (недоверчиво поглядев на него). У меня не бывает виски, молодой человек…

Пьер (разочарованно). Ну что ж, тогда рому!

В комнате Альфонса толчея вокруг стола. Птижан хочет включить свет, а мсье Жюльен, единственный, кто любит телевизор, пытается ему помешать. Слышатся протестующие возгласы:

— Не надо! Включите свет!

— Нет, нет, посмотрим еще!

— Да ведь это сплошной идиотизм!

— А мне интересно!

Птижан все-таки включает свет. Мадам Берт от души забавляется.

Птижан (яростно). Но это же дрянь! Ужасающая дрянь!

Кофе уже вылито, на столе пустые чашки, початая бутылка, стаканы с недопитым виски.

Альфонс. И к чему еще эта затея с масками?

Мсье Жюльен. А почему бы и нет?! В древние времена актеры всегда их надевали!

Альфонс (подымаясь и энергично жестикулируя. мсье Жюльену). Но тогда это делалось, чтобы их было лучше видно! Чтобы их лучше понимали! А теперь вместо маски — экран! И сейчас маски — это же грубый плеоназм, неужели ты не понимаешь?!

Мсье Жюльен таращит глаза, явно ничего не понимая. Альфонс выключает телевизор, Розали присела поближе к мадам Берт, взяла ее под руку. Обеих очень забавляет этот не вполне понятный им спор.

Леон пытается утешить мсье Жюльена.

Леон. Да ты не огорчайся, сейчас тебе покажут салон автомобилей. А пока — антракт.

Птижан (возмущенно). Еще салон автомобилей! Будто их мало видишь на улицах, этих машин, фабрикующих буржуев, лодырей и дураков.

Альфонс (кричит). Позволь, Птижан!

Поднявшись, Альфонс хватает со стола полупустую бутылку виски, высоко подымает ее, словно замахиваясь на Птижана. Пауза. Все удивленно замолкают, а Альфонс, довольный произведенным эффектом, делает большой глоток и, смочив горло, продолжает наступать.

Альфонс. Позволь мне, дорогой Птижан, прежде всего указать тебе, что ты упустил прекрасный случай промолчать! Кстати сказать, буржуа вовсе не лодыри и отнюдь не дураки!.. Об этом можно еще поспорить. Что же касается автомобиля… (высокопарно), — это изобретение включает все предшествующие открытия человечества: колесо, железо, сталь, винт, силу притяжения, физику, химию, двигатель внутреннего сгорания и даже открытие Америки! Такое изобретение, Птижан, не выкинешь за борт — это значило бы вместе с водой выплеснуть из корыта и ребенка.

Птижан. Демагог!

Альфонс (не обращая внимания на его слова, театрально). Это вам говорит человек, который обязан жизнью автомобилю.

Птижан. Шут гороховый!

Альфонс. Вот именно, Птижан, жизнью обязан! (Сделав паузу для вящего эффекта, усаживаясь и продолжая со сдерживаемым волнением.) Это было в Шанхае в тысяча девятьсот двадцать седьмом году. Мы были бедны, а я к тому же был еще и болен… Холод, нужда… У моего отца была лавочка в предмостье, и у нас был автомобильчик…

Птижан (ухмыляясь). Нищие и тем не менее капиталисты!

Альфонс (уже в ярости). В это время в Гонконге машины были недороги!.. То есть, я хотел сказать, в Шанхае!.. Итак, это было в тысяча девятьсот двадцать седьмом году. Чан Кай-ши только что подавил революцию, и мой отец, старый революционер, из жалости к моей матери и ко мне не осмеливался присоединиться к своим товарищам.

Птижан, скрестив руки на груди, возмущенно покачивает головой.

Альфонс. Но однажды вечером, не выдержав, он отправляется в комитет. А это было как раз в вечер большого наступления, и вскоре солдаты гоминдана, у которых была пушка, осадили революционеров. Отрезанные, безоружные, они были, конечно, обречены!.. Но пронюхавшие об этом наши соседи прибежали предупредить меня о безнадежном положении отца. А я уже видел, как он водит машину… И я вывел ее из гаража…

Птижан (подскочив, громко вопит). И бросился прямо на пушку?!

Альфонс (вполне естественно и лишь слегка удивленно). А кто это тебе сказал?

Оба стоят, глядя друг другу в лицо.

Птижан (вне себя от злости). Да эти историйки всем известны!

Альфонс вопросительно взглянул на других, но все отрицательно машут головой — нет, мол, они не знают этих историек. Альфонс иронически поглядывает на Птижана.

Птижан. Но ты же изуродовал рассказ! Все перепутал! Я его недавно перечитал и сам тебе рассказал!

Альфонс (не сдавая позиций). Ну и что?

Птижан опускается на свое место — ему уже до смерти надоел этот спор. Другие же искренно развлекаются происходящим, и больше всех забавляется мадам Берт.

Леон. Рассказывай дальше!