Шоколадная принцесса - Зевин Габриэль

— Сегодня пятница, а это значит, что нам надо сегодня пригласить Вина, — напомнила она.

Я заворчала:

— Ну, серьезно, пригласи его сама. Я приду, но…

Скарлет нанесла мне легкий удар рапирой в плечо.

— Туше! — провозгласила я, больше для мистера Жарра, и отошла на пару шагов назад.

— Если ты там будешь, наша встреча не будет выглядеть как свидание. Подойди к нам за пять минут до конца ланча, — сказала она. — И Аня, дорогая, сними сетку с волос.

— Очень смешно, — сказала я и уколола ее рапирой в бедро.

— Ой, — вскрикнула она, — то есть я хотела сказать — туше!

Сегодня был последний день моего дежурства в столовой, и могу сказать без ложной скромности, что я стала хорошо делать свою работу. Я наловчилась собирать несколько подносов без того, чтобы их содержимое попадало на волосы и на халат, и я знала, как обслужить столик Гейбла с саркастической улыбкой в стиле «вы все сейчас получите».

После того как я взяла поднос Гейбла, он сказал:

— Надеюсь, ты выучила урок.

— О да, — ответила я. — И большое тебе спасибо, что меня научил.

Я с силой опустила поднос в тележку, так что брызги от остатков обеда (молотый тофу на лепешке, политый таинственным красным соусом — «Наслаждение Азии»?) попали ему на лицо.

— Прости, — сказала я и укатила свою тележку до того, как он успел ответить.

Я выложила подносы на конвейер, и главный повар разрешила мне поесть. «Ты хорошо поработала, Аня», — сказала она. Конечно, это было всего лишь дежурство по кухне, но мне было приятно при мысли, что я хорошо сделала свою работу. Папа говорил, что если уж пришлось что-то делать, надо делать это достойно.

Скарлет была за одним столом с Вином и своими друзьями из театрального кружка. Я села рядом с ней и произнесла свою реплику:

— Так мы идем сегодня в «Маленький Египет»?

— А что такое «Маленький Египет?» — отреагировал Вин так, как и должен был.

— Да так, глупости, — ответила Скарлет. — Это ночной клуб, который открылся в северной части заброшенного музея Метрополитен на Пятой авеню. Там когда-то хранились экспонаты из Древнего Египта, поэтому он и называется «Маленький Египет».

Подобного рода ночные клубы возникали на месте всяких покинутых зданий по всему городу — скромный, но стабильный доход правительства, особенно ценный в условиях непрекращающегося финансового кризиса.

— Он старомодный, но довольно забавный, если ты там еще не был, и, я не знаю, j'adore le discotheque![5] (Вы помните, что Вин и Скарлет вместе изучали французский.)

Я сказала свою реплику:

— Можешь пойти с нами, если хочешь.

— Я не очень люблю ходить по ночным клубам, — колебался Вин.

На случай возражения мы со Скарлет уже подготовили ответ.

— Что, в Олбани так много ночных клубов? — поддразнила его Скарлет.

Он улыбнулся:

— Ну, мы порой устраивали гонки на тележках с сеном.

— Звучит заманчиво, — кокетливо сказала Скарлет с некоторой долей сарказма.

— Что, в Нью-Йорке вы часто гоняете на тележках?

Скарлет рассмеялась. Похоже, она нашла с Вином общий язык.

Мы договорились встретиться сегодня вечером в восемь часов у меня дома, так как он был ближе всего к клубу.

Вернувшись из школы, я первым делом пошла в комнату Лео, но его не было дома. Я твердила себе, что не надо беспокоиться, что, возможно, его отсутствию можно было найти вполне невинное объяснение. Зайдя в комнату бабушки, я увидела, что она спит, а Имоджин сидит в кожаном кресле с подголовником, стоящем у кровати. Когда-то в нем всегда сидел папа. В вазе на подоконнике были свежие розовые гвоздики — у бабушки был посетитель.

Я помахала Имоджин. Она приложила палец к губам: мне следовало вести себя как можно тише. Имоджин была сиделкой бабушки с тех пор, как мне исполнилось тринадцать лет, и порой она забывала, что я не маленькая девочка, которая может топотать в комнате, где спит бабушка (и никогда такой не была). Я кивнула и поманила Имоджин в коридор. Положив распахнутую книгу корешком вверх на бордовый подлокотник, она поднялась и неслышно закрыла за собой дверь. Я спросила ее, не знает ли она, где сейчас Лео.

— Он ушел вместе с родственником, — проинформировала меня Имоджин. — Галя сказала, что все будет в порядке.

— Они говорили, куда собирались пойти?

— Прости, Анни. Честно говоря, я не обратила внимание. У Гали был тяжелый день. (Она покачала головой.) Может быть, поплавать? Нет, в этом нет никакого смысла (нахмурилась). Но, клянусь, упоминалось что-то, связанное с плаванием.

Конечно же. Бассейн.

— Мне надо было попытаться остановить Лео?

— Нет, — ответила я. По правде говоря, следить за моим братом не входило в ее обязанности — это было мое дело. Обязанность эта была еще более трудной, так как я должна была делать вид, что я вовсе за ним не слежу, чтобы щадить его чувства. А еще надо было ходить в школу. Я поблагодарила Имоджин, и она отправилась назад в комнату, читать книгу, сидя в папином кресле.

Я уже была готова пройти пешком через полгорода в поисках Лео, когда он вошел в дверь. Он был весь красный и тяжело дышал.

— Ой, я хотел прийти раньше, не хотел волновать тебя, Анни.

— Слишком поздно, — ответила я.

Лео обнял меня. Его одежда была влажной от пота, и я оттолкнула его:

— От тебя плохо пахнет.

Он, наоборот, обнял меня еще крепче. Это была такая игра. Я знала, что он не отпустит меня, пока я не скажу, что люблю его.

— Ладно, Лео. Я люблю тебя. Я уже тебя люблю! А теперь расскажи, где ты был.

— Ты будешь мной гордиться, Анни. Я получил новую работу!

Я подняла бровь:

— Имоджин сказала, что ты был в Бассейне.

— Да, там моя новая работа. До тех пор, пока клиника не откроется снова. Да и платят там больше, чем в клинике.

Я откашлялась:

— Какая именно работа?

Говорила я обманчиво мягко, чтобы Лео не догадался, в какой ярости я была.

— Всякое обслуживание. Мытье полов и все в таком роде. Джекс сказал, что им нужен такой работник, а я здорово делаю такие вещи, Анни, ты же знаешь.

Я спросила Лео, как он узнал о такой замечательной возможности, и он ответил, что кузен Джекс утром приходил в гости к бабушке (это объясняло свежие гвоздики). Джекс удивился, увидев Лео дома в середине дня, и Лео рассказал историю о закрытии клиники. Джекс упомянул, что им нужен парень по хозяйству в Бассейне и Лео бы отлично подошел, если бы его заинтересовала перспектива «легких денег», — до того, как клиника снова откроется.

— Легких денег? Это были его собственные слова? — спросила я.

Лео покачал головой.

— Я не знаю, Анни. Даже когда парень в Бассейне предложил мне работу, я сказал ему, что мне нужно сначала поговорить с тобой и бабулей. Это было правильно, да?

— Да. Но на самом деле наши родственники — я имею в виду тех, кто работает в Бассейне, — совсем не те люди, с которыми бы стоило водить знакомство.

— Я не так глуп, Анни, — жестко сказал Лео. До сих пор я не слышала, чтобы он говорил таким тоном. — Я не так глуп, как ты думаешь. Я знаю, какого рода дела ведет наша семья. Я также знаю, какими делами занимался отец. Я получил травму как раз из-за того, что папа это делал, помнишь? Я вспоминаю об этом каждый день.

— Конечно, ты знаешь, Лео. Я знаю, что ты не глупый.

— Я хочу честно выполнить свою долю работы. Мне плохо, так как у меня сейчас нет работы. Если бабуля умрет, а работы у меня не будет, они могут увести тебя с Нетти. И кузен Джекс на самом деле хороший парень. Он сказал мне, что ты его не любишь только потому, что ты когда-то неправильно поняла его слова.

Я фыркнула. Хороший парень Джекс нажрался как свинья и начал лапать мою грудь. Такое сложно понять неправильно.

— Я так не думаю, Лео.

Я внимательно посмотрела на брата. На нем были серые штаны, слишком широкие в талии (когда-то они были папины) и белая футболка. Несмотря на худощавое телосложение, у него были мускулистые руки, ведь ему приходилось поднимать тяжести в клинике. Он выглядел здоровым, даже сильным — совсем не как человек, кого надо защищать, не как тот, за которого переживает ночами младшая сестра.