Волчья стая - Николай Леонов

– Устал я, Лев, – пожаловался Крячко. – Второй час ночи. Даже водки почти не осталось. А с визитом что? Глухой «висяк», как и предполагалось, и не больно-то они хотят этим делом заниматься. Эка невидаль – солдатик погиб! Вот если бы столь нетрадиционным способом пару генералов замочили… Привез я ихнюю «стрелку», хоть не слишком хотели отдавать, пришлось на Орлова ссылаться. Вот она, перед тобой. Что это такое, ты мне объяснил очень популярно. И что дальше? Другой информации – полный ноль. А разговаривать с этими напыщенными болванами, для которых главное – не дело, хоть в ведомости за зарплату они расписываться не забывают! – а чистота мундиров… Это без меня. Ах да! Выяснил я, что пропало на том складе. Несколько комплектов офицерских защитных костюмов Л-2. Ящик с десятью противогазами, даже не самой последней модели. Но, что самое неприятное, из-за чего вояки хоть вяло, но шевелятся, – два баллона с фосгеном и баллон с хлорцианом. И еще несколько десятков газовых гранат со слезогонкой. Мне никто не смог вразумительно объяснить, зачем эта отрава вообще хранилась там со времен Отечественной войны. Вроде как в учебных целях. Чтобы было что дегазировать. Спасибо еще, что не какая-нибудь нервно-паралитическая дрянь, наподобие зарина или VХ. Кто и на кой черт спер химическую отраву?!

Гуров, выслушав сообщение Крячко, мгновенно насторожился. Даже глаза от возбуждения заблестели!

Наверное, что-то подобное ощущает собака, берущая горячий след. А след-то был каким еще горячим!

– Станислав! – сказал он звенящим от возбуждения голосом. – Неужели ты не видишь связи? Убийца Сарецкого на кладбище был ведь в изуродованном противогазе! Не из того ли этот противогаз ящика?! Какие тут, к лешему, совпадения, не бывает таких совпадений! Но если тебе этого мало, то вот еще один примечательный фактик. Сегодня я, когда пролистывал в присутствии Сарецкого диссертацию Алексея Давиденко, обратил внимание на два ксерокопированных листочка. Вот, изволь!

Лев протянул Крячко те самые два листка, достав их из пухловатого томика. Станислав бегло проглядел содержание и присвистнул. Сонливость с него сняло как рукой.

– Лихо! – прокомментировал он. – Мало того, что под грифом «ДСП» Минобороны, так еще и название завораживающие: «О мерах особой безопасности при применении боевых ОВ. Памятка для сержантского состава. Фосген». Это, надо понимать, и про хлорциан где-то имеется в бумагах покойного педагога нечто сходное. И какова же тема диссертации господина Давиденко, что в ней столь интересные бумажки обнаруживаются?

– «Подростковая агрессивность и способы ее канализации в социально позитивное русло», – рассмеялся Гуров. – Замечу, кстати, что работа весьма нестандартная. Судя по тому, что я успел прочесть. Покойный был редкостной сволочью, но человеком большого ума и таланта. И такое случается. Чаще, чем хотелось бы! Ознакомишься еще, оно того стоит. Но как тебе очередное совпадение?!

– Да морозом по коже, – мрачно отозвался Крячко. – Явно есть здесь какая-то скрытая связь, и очень она мне не по нраву. Кто-то и зачем-то грабит склад батальона химзащиты, убивая часового. А затем тем же способом убивают человека, который почему-то интересуется вещами… ему явно не положенными! Бог мой, оторопь берет, когда представишь, что можно натворить в столице, имея в распоряжении боевые ОВ! Слезогонки – и той за глаза хватит. Но при какой холере здесь канализация?! В названии работы этого хрюнделя?

– Это ты, Стас, темный! – хмыкнул Гуров. – Данный термин использован по назначению и ничего общего с дерьмом не имеет. Всего лишь отведение чего-то куда-то. Учили же тебя латыни на юридическом! Хотя, знаешь ли, судя по ряду моментов, к своим воспитанникам и подопечным Алексей Борисович относился именно как к дерьму. Возможно, за дело. Я тут поработал с некоторыми нашими – и не только нашими! – базами данных. Уж больно мне стало любопытно: что за специнтернат такой завелся в Подмосковье?

– И сейчас ты со мной собранной информацией поделишься, – грустным голосом сказал Крячко. – После чего спать я точно не смогу! От переживаний. Эх, сыскарская доля злая – ни ночи тебе, ни выходных!

Гуров снова только усмехнулся. Уж он-то знал Станислава, как никто, и видел: «друга и соратника» зацепило не на шутку. Любая творческая работа – а работа настоящего сыщика – творчество! – в чем-то сродни алкоголизму, будучи, понятно, неизмеримо благороднее по своей нравственной основе. Но, как алкоголика запой, писателя, художника, сыщика безудержно и беспощадно захватывает очередной роман, полотно, расследование… И становится ни до чего. Поесть часто забываешь!

Глава 4

…Когда полковник Гуров называл покойного Алексея Борисовича Давиденко редкостной сволочью, он был очень недалек от истины. Конечно, о покойниках или хорошо, или никак, но даже в ближайшем окружении директора «Палестры» бытовало сходное мнение. Впрочем, в уме, трудолюбии и подлинно бульдожьей хватке Алексею Борисовичу никто не отказывал, тут Лев опять же попал в «десятку». Просто Давиденко был начисто лишен каких бы то ни было моральных тормозов, а в таких случаях ум, воля и трудолюбие становятся качествами опасными.

Ум и редкостная наблюдательность проявились у Давиденко очень рано! Чуть ли не с первого класса маленький Алеша стал задумываться: что делает человека лидером, что дает власть над другими людьми, над теми же соучениками? И к окончанию школы, внимательно наблюдая и сопоставляя, он пришел к важным выводам!

Прежде всего Давиденко обратил внимание на жесткую – чтобы не сказать жестокую! – иерархичность коллектива подростков. Тогда такое понятие, как «дедовщина», пришедшее из армейской среды, было у всех на слуху и подробно обсуждалось в прессе, на телевидении, словом, везде и всюду. Как же! Бич нашей армии! Тогда же стало значительно больше известно о нравах и порядках в местах лишения свободы. Общественное мнение было шокировано… А вот молодой Алексей Давиденко – нисколько! Он решил для себя, что нет никаких принципиальных различий между поведением и самосознанием зэков на зоне, солдатиков стройбата и его собственных одноклассников. То же подавление слабых, те же издевательства над ними. Разве что формы помягче, хотя это как сказать! Мало того, уже тогда, на школьной скамье, Алексей пришел к мысли о том, что коллективом подростков очень легко управлять! Если хорошо изучить его, сформировать рычаги воздействия. И повернуть такой коллектив можно практически в любую сторону, ибо – по мысли Давиденко! – никаких сдерживающих факторов у современного подростка нет и быть не может, им просто неоткуда взяться в российской действительности.

Во многом он был совершенно прав, и остается только удивляться, как такие мрачные мысли пришли в голову этого вполне успешного юноши из очень и очень благополучной семьи.

Нравственные границы, отделяющие человека от злобного питекантропа с дубиной, оказались такими хрупкими! Моральные ограничения, освященные опытом тысячелетий, законами, обычаями, традициями, религией, в конце концов в одночасье ухнули в бездонную пропасть жадности и голого холодного утилитаризма. Как и не было их никогда!

И обвинять россиянам в таком непотребстве некого, кроме самих себя! Сколько можно кичиться особенностями «загадочной русской души» и некой маловразумительной «духовностью», якобы изначально присущей России? Ладно, допустим, что духовность есть. Позвольте спросить: где ее результаты?

Так до чего в конце концов допрыгались? Нет, на что напоролись – это невооруженным глазом видно. Извечная борьба – точнее, грызня! – за сытную кормушку и мягкое руководящее кресло. На фоне крутых иномарок, умопомрачительных коттеджей «новых русских» и прочих «разных шведов», на фоне ободранных стен школ и голых больничных матрасов.

Напоролись по самое «не могу». А вот за то ли боролись?

Когда нет нормального настоящего, вспоминается великое прошлое и мечтается о прекрасном будущем. Чем мы и занимаемся.

Вот всю эту моральную и психологическую ситуацию, сложившуюся в нашем обществе, прекрасно осознал выпускник средней школы Алексей Давиденко. И твердо решил использовать ее для достижения собственного жизненного успеха. Понятие об успехе было у Алексея достаточно традиционным: деньги и власть. Причем власть он ставил скорее на первое место.

Учился Давиденко превосходно, окончил школу с золотой медалью и с легкостью поступил в педагогический институт. В его жизненных планах педагогическое образование играло немалую роль, хоть детей и подростков сам недавний подросток Давиденко терпеть не мог. Однако специализировался он именно по психологии подростков, причем тех, которых принято называть «трудными». Такая специализация тоже входила в его планы. Затем была аспирантура, легкая и успешная защита диссертации. Давиденко переработал массу статистического материала, в том числе и закрытого, и сделал для себя еще один неожиданный и важный вывод, который оказал самое серьезное влияние на его дальнейшую судьбу.