Вишневое лето - Карина Бартш

Он прошел на кухню и прислонился к стене напротив меня.

— Ну, Эмили, как тебе моя кузина? — сказал он с ухмылкой.

Я подняла брови.

— Это была твоя кузина? А семейные праздники вы где проводите, в свингерском клубе?

Он продолжил ухмыляться.

— Ну, прости, золотко. Надо заранее предупреждать, когда ты придешь, тогда тебе не придется с ней сталкиваться.

Он бросил взгляд на часы на стене.

— Но тебе повезло, у меня как раз окно в расписании, я могу заняться тобой.

Я бросила на него полный ненависти взгляд и сложила руки на груди.

— А как насчет того, чтобы мое колено занялось твоими яйцами?

— Это предложение? — сказал он, улыбаясь. — Милая, я готов к любым экспериментам.

— В любое время, в любом месте, — прорычала я.

Элиас подошел к холодильнику, взял бутылку с водой и вернулся на прежнее место. Я смотрела, как он пьет, и снова обратила внимание на футболку.

— Что такое шестьдесят девять? — спросила я. — Количество женщин, с которыми ты переспал, твоя любимая позиция или твой IQ? Думаю, третий вариант.

— Может, это сантиметры? — осведомился он.

— Тогда бери свой шланг и иди в душ.

Элиас рассмеялся в ответ, и даже Алекс захихикала.

— Элиас, ты просто не можешь удержаться, тебе обязательно надо сказать пошлость, да? — спросила она.

Я показала пальцем на Алекс, улыбнулась и кивнула. Слышал? Но он никак не отреагировал на слова сестры, а продолжил пить воду и бросать на меня многозначительные взгляды.

Иногда мне было интересно, что происходит у него в голове, когда он так на меня смотрит, но, наверное, хорошо, что я не знаю. Я покачала ногой, блуждая взглядом по комнате и избегая смотреть на Элиаса, пока случайно не заметила часы. Оказывается, уже было намного позднее, чем я думала. Я целую неделю откладывала звонок маме, и сегодня мне нужно было обязательно позвонить.

— Прости меня, дорогая, — сказала я, обращаясь к Алекс. — Мне пора, мама ждет звонка. За последние пять минут средний уровень IQ в комнате резко упал, так что я предпочту позвонить ей, а не оставаться тут.

— А для кого я тогда готовлю? — воскликнула она, уперев руки в бока.

— Мне тоже интересно, — ответила я и попыталась легко спрыгнуть на пол, но оступилась и чуть нe врезалась головой в холодильник. Элиас, конечно, не мог не заметить мой позор и хохотал.

— Дверь вон там, — сказал он мне. — Или у нас в холодильнике спрятан лифт, а я про него ничего не знаю?

— Очень смешно, — ответила я, покраснев. — Можешь сунуть голову в духовку и проверить, нет ли там лифта!

Я выпрямилась, одернула одежду и пришла к выводу, что в самом деле слишком засиделась. Попрощавшись с Алекс и проигнорировав идиота, который продолжил веселиться, я направилась к входной двери.

— Элиас, ну хоть ты со мной поешь?

Я услышала ее слова и обернулась. Элиас почесал затылок.

— Знаешь, я не хочу есть, и еще я собрался в душ! — Элиас вскочил со своего места и сбежал из кухни. Значит, не одна я была невысокого мнения о ее стряпне. Мысленно пожелав им приятного аппетита, я вышла из квартиры и стала спускаться по лестнице. По такой жаре это было так себе развлечение, но все же лучше, чем подыматься.

Когда я добралась до дома, то все-таки заставила себя набрать мамин номер. В конце концов, мне не стоило медлить, ведь легче было позвонить и покончить с этим.

Моя мама была… моей мамой. Мне было с ней нелегко, и она частенько пользовалась моей добротой. Когда мы разговаривали по телефону, я мысленно отключалась, пока она болтала обо всем на свете, не упуская ни одной «важной» мелочи.

Очевидно, понятия о важном у нас с ней совершенно не совпадали. Но я стойко терпела эти разговоры, притворяясь, что внимательно слушаю все провинциаьные сплетни.

Поэтому я старалась звонить родителям как можно реже или звонила, когда дома должен был быть только папа. Разговоры с ним были приятными и ни к чему не обязывающими, они помогали мне сбросить напряжение от учебы.

Не то чтобы я ненавидела свою мать, напротив, в глубине души я ее любила. Просто она очень меня утомляла и страшно действовала мне на нервы.

Целый час она болтала, вываливая на меня свои новости, прежде чем мы наконец заговорили обо мне. Я откинула голову и закрыла глаза рукой, пока она забрасывала меня вопросами.

— Да, я в порядке.

— Да, у нас тоже очень жарко.

— Хм.

— Нет, мама.

— Точно нет.

— Нет.

— Да.

— Нет!

— Ты с ума сошла? Всем преподавателям больше пятидесяти!

— Нет, у меня совершенно точно никого нет.

— Да, я абсолютно уверена, никого.

— Мама, — я с трудом смогла вставить слово. — Хватит уже обсуждать моего несуществующего парня!

— Нет, у меня с этим нет никаких проблем, это у тебя проблемы!

— Нет, у Алекс тоже нет парня.

— Да, она жива и здорова.

— Мама, хватит, ты сводишь меня с ума!

— Мне совершенно все равно, чью мать ты встретила, когда вы пекли благотворительные пироги для жителей Африки!

— Да… я знаю…

— В университете все чудесно.

— Нет, мне не нужны деньги. Как дела у папы?

— Все ясно, — я заулыбалась. — Передавай ему привет.

— Мама, не обижайся, но я сегодня еще собиралась на пробежку. Да, я собираюсь бегать. Нет, это не так называется! Нет, я не буду спотыкаться. Хорошо, целую, потом еще поговорим. Да… пока. Нет, на пробежке я ни с кем не познакомлюсь! Да, я знаю. Пока!

Я повесила трубку и вздохнула. Моя мама, или «эта женщина», как я ее часто называю, однажды загонит меня в гроб, я никогда в этом не сомневалась. После окончания разговора я не сразу поднялась с постели. Сначала мне нужно было прийти в себя. А когда я более-менее оклемалась, мне на ум пришла тысяча причин, почему не стоит выходить на пробежку сейчас, а лучше сделать это завтра. Но я пересилила себя и поднялась, в конце концов, пора было привести себя в форму. Я решила, что пойду на пробежку, значит, я пойду на пробежку, черт возьми! Я подошла к шкафу, переоделась, завязала волосы в хвост, чтобы не лезли в лицо, и взяла плеер. Затем я в последний раз взглянула на себя в зеркало и вышла из комнаты, пока не прошел запал.

На улице меня застала жара, и я снова заколебалась. Для пробежки было слишком жарко, но я не знала, когда снова смогу себя заставить, поэтому решила не отступать.

Я направилась в ближайший парк и успела вспотеть, хотя бегать еще не начинала. Я собрала волю в кулак, надела наушники и включила регги, потому что под Боба Марли отлично бегалось. Все знают, что надо начинать медленно и постепенно наращивать скорость, что я и сделала. «Освободись от ментального рабства, никто кроме тебя не сделает твой разум свободным», — я тихонько подпевала «Песне об искуплении» и медленно бежала, стараясь не сбить дыхание.