Принцесса и гоблин - Джордж Макдональд

— Не говори мне об этом. Ты всегда поощрял все его глупые капризы.

— Ты забываешься, дорогая! — отрезал король.

— Нет! — возразила королева. — Это ты забываешься, если думаешь, что я могу одобрить такие жестокие замыслы. Я не зря ношу туфли!

— Но послушай, — возразил король. — Это вовсе не прихоть Заячьей Губы, а государственная политика. Ты же понимаешь, что он хочет пожертвовать собой во имя общего блага? Ведь так, Заячья Губа?

— Да, отец. Но сперва я заставлю свою невесту поплакать. Я сдеру у нее кожу между пальцами ног и свяжу их, пока они не срастутся. Тогда она станет похожей на нас, и ей не будут нужны туфли, как нашей матушке.

— Ты что, урод, намекаешь, что у меня на ногах есть пальцы?! — воскликнула королева, надвигаясь на Заячью Губу.

Однако сидевший между ними канцлер наклонился вперед, чтобы помешать ей коснуться наследника. Канцлер хотел, чтобы это выглядело, как если бы он просто решил обратиться к принцу.

— Позвольте напомнить вашему королевскому высочеству, что у вас самого есть три пальца: один на одной ноге и два на другой.

— Ха! Ха! Ха! — победно засмеялась королева.

Канцлер, поощренный таким знаком милости, продолжал:

— Мне кажется, ваш будущий народ все равно вас полюбит, — улыбнулся принцу канцлер, — но только в том случае, если вы разрешите проделать над собой ту же операцию, которой вы собираетесь подвергнуть свою невесту. Думаю, для вас это будет совсем легко, если сравнить количество пальцев у вас и нее.

Курд хорошо видел королеву, сидевшую к нему боком. Ему показалось, что она не очень красива: нос определенно шире на конце, чем у переносицы, глаза напоминали яйца; причем одно яйцо словно стояло на остром, а второе — на тупом конце; рот — не больше маленькой пуговицы, правда, когда королева смеялась, он растягивался от уха до уха, а уши ее находились аккурат посреди щек. Стремясь услышать как можно больше, Курд сделал неосторожное движение. При этом раздался страшный грохот!

Гоблины повскакали со своих мест, обозлившись на непрошеного гостя. Но увидев Курда с киркой в руке, они испугались. Ведь это был первый рудокоп, очутившийся в их владениях. Король вытянулся во весь свой четырехфутовый рост (в ширину он был такой же, как и в длину). Король считался первым красавцем среди гоблинов. Подойдя к Курду степенной походкой, он остановился перед мальчиком, широко расставив ноги, и с достоинством заявил:

— Скажи мне, по какому праву ты оказался у меня во дворце?

— Так получилось, ваше величество. Я сбился с пути, не знал куда иду.

— Как ты сюда попал?

— Через пещеру в горе.

— Но ты же рудокоп, посмотри на свою кирку.

Курд посмотрел на нее и ответил:

— Я нашел ее на земле, недалеко отсюда. Наткнулся на булыганов. Посмотрите, ваше величество, — и Курд показал королю укусы и царапины.

Король был доволен: незнакомец вел себя вежливее, чем он ожидал от горняка (он судил по рассказам гоблинов, которые с ними встречались). Тем не менее король не чувствовал дружеского расположения к незваному гостю.

— Ты окажешь мне большую любезность, если немедленно уберешься из моих владений, — сказал он, хорошо понимая, какая насмешка заключена в его словах.

— С удовольствием, если ваше величество даст мне проводника, — согласился Курд.

— Хоть тысячу, — ответил король с надменным видом.

— Одного вполне достаточно, — ответил Курд, и тут король испустил дикий крик — полузов-полурев. В пещеру хлынули гоблины, они быстро заполнили все свободное пространство. Король что-то шепнул тому гоблину, что стоял поближе, а тот — своему соседу, и так, пока приказ короля не дошел до самого дальнего гоблина. И тут гоблины стали собираться вокруг мальчика. Это Курду не понравилось. Они навалились на него.

— Назад! — Курд покрепче ухватил кирку.

Гоблины, усмехаясь, подступили поближе. Курд подумал и запел.

Едва он запел, гоблины начали корчить рожи, словно ели что-то настолько невкусное, что оно вызывало у них оскомину и колики. Рифмованные слова приводили их в бешенство. Но постепенно, придя в себя, они снова начали наступать. Тогда Курд взмахнул киркой. Будучи столь же добрым, сколь и смелым, не желая никого убивать, Курд перевернул кирку и тупым концом, напоминавшим молоток, стукнул по голове ближайшего гоблина. Как ни крепки головы гоблинов, противник все же почувствовал удар, так как он жутко завопил и попытался вцепиться мальчику в горло. Курд вовремя отпрянул и, неожиданно подскочив к королю, изо всех сил ударил того по ноге. Его величество король, издав самый некоролевский вой, чуть не рухнул в костер. Потом Курд рванулся в толпу, топая ногами по ногам гоблинов. С воем гоблины попытались отступить, но их набилось в пещеру так много, что никто не мог уклониться от нападения маленького рудокопа. Пещеру заполнили рев и визг. Гоблины кучами валились друг на друга, пытаясь выбраться из пещеры. Внезапно Курд оказался лицом к лицу с новым противником, на него ринулась королева. Ее глаза горели, ноздри раздувались, а волосы поднялись дыбом. Она очень надеялась на свои туфли из гранита, выдолбленные на манер французских сабо. Курд не мог обидеть женщину, даже если она была гоблином, но сейчас шла речь о жизни или смерти. Забыв про туфли королевы, мальчик с силой наступил ей на ногу. Ничего не почувствовав, она наступила в ответ сама, и тут результат был иной. Страшная боль пронзила ногу Курда. Единственное, что мальчик мог сделать — это разбить ее гранитные туфли киркой. Но прежде чем Курд догадался об этом, королева втолкнула его в нишу в стене. Курд споткнулся и, упав, потерял сознание.

Когда Курд пришел в себя, вокруг была тьма. Лишь высоко над головой мерцала тонкая полоска света. Курд на ощупь определил, что гоблины закрыли вход в нишу огромной каменной плитой, а через щель пробивался слабый отблеск костра. Курд не смог ни на волосок сдвинуть плиту, так как гоблины навалили на нее кучу камней. Тогда он пополз обратно в тщетной надежде найти свою кирку. После напрасных поисков он вынужден был признать, что оказался в скверном положении. Тогда маленький горняк сел, прислонясь спиной к стене, и крепко уснул.

Глава 19. Совет гоблинов

Курд, должно быть, хорошо выспался, потому что, когда он проснулся, то почувствовал себя почти здоровым и очень голодным. Из пещеры доносились голоса. Значит, снова наступила ночь: ведь гоблины спали днем и занимались своими делами по ночам.

Курд прислушался и понял, что говорят о нем.

— Сколько это займет времени? — спросил Заячья Губа.

— Не так уже много, — ответил король гоблинов. — Эти солнечные люди — бедные, слабые создания. Они всегда хотят есть. Мы можем неделю подряд жить без пищи и великолепно себя чувствовать. Мне говорили, они едят два или три раза в день. Представляете? У них, наверное, пусто внутри. Наши-то тела на две трети состоят из костей и мяса. Думаю, недели хватит.

— Если мне позволят сказать, — вмешалась королева, — а я думаю, что имею на это некоторое право…

— Негодяй целиком в вашем распоряжении, — перебил король. — Он — ваша собственность. Вы сами его поймали. Можете распорядиться им как угодно.

Королева рассмеялась. Похоже, сегодня настроение у нее было намного лучше, чем прошлой ночью.

— Хочу сказать, — уточнила королева, — мне жалко терять столько свежего мяса.

— При чем тут мясо, любовь моя? — спросил король. — Если мы собираемся уморить его голодом, то уж, конечно, мы не станем давать ему мяса.

— Я не столь глупа, — огрызнулась ее величество. — Я имею в виду, что к тому времени как горняк умрет с голоду, на его костях не останется мяса.

Король гоблинов громко рассмеялся.

— Дорогая, ты можешь забрать его когда угодно, — сказал он. — Я не претендую на этого горняка. Уверен, на вкус он жесткий.

— Чтобы я его съела?! Слишком много чести! — ответила королева. — Но почему наши булыганы должны сидеть голодными? Они с удовольствием его съедят.

— Я всегда говорил, что ты прекрасная хозяйка, — ласково произнес ее муж. — Пусть будет по-твоему. Давай вытащим его и убьем. Он того заслуживает. Думается мне, не зря он зашел так далеко. Давай свяжем его по рукам и ногам. И пусть булыганы в большом зале при свете факелов разорвут его.

— Прекрасно придумано, — захлопали в ладоши королева и принц. А принц к тому же издал неприятный звук своей заячьей губой, словно тоже собирался участвовать в этом пиршестве.

— Но, — добавила королева подумав, — он такой смутьян. Для бедных булыганов он будет слишком тяжелой пищей. Не могу понять, как мы вообще разрешаем этим людям существовать. Почему мы не уничтожим их? Конечно, мы не собираемся жить в их ужасной, чересчур светлой для нашего утонченного вкуса стране, но мы могли бы пользоваться, их скотом и пастбищами. Если даже наши булыганы ослепнут — ничего, лишь бы по-прежнему жирели. Но мы бы пользовались коровами и другими животными, у нас было бы больше таких деликатесов, как сметана и сыр. Сейчас мы едим их, если только кто-то из храбрецов украдет их с человеческой фермы.