Кубанский хмель. Мюзикл - Виктор Дрожжин

– Ну, тогда поехали, – подытожил руководитель объявив в наступившей разом тишине, – марш «На страже мира». Женя давай счёт. —

Малый барабанщик Женя, парень весьма высокого роста, отстучал два такта вступления и оркестр дружно грянул. Всё шло хорошо, даром, что народный духовой оркестр. Однако в третьей части марша опять, что – то не заладилось. Все это услышали, но прерываться не стали, доиграли до конца и только тогда руководитель вновь спросил альтиста Сашу: – Какие – то проблемы? —

– Проблем нету, – и он поднявшись подошёл к Виктору играющему партию второго тенора. Они вполголоса стали о чём – то переговариваться, потом опять стали считать такты. Все терпеливо и привычно ждали. Благо эта картина повторялась из репетиции в репетицию и потому, уже никого не удивляла.

Константин, понемногу хмелея, чтобы как – то взбодрить себя, вполголоса спросил у рядом сидящего корнетиста Петровича, – Что они там всё ищут? —

– Человеческий фактор, – ответил тот и заметив в глазах Константина хмельной блеск, добавил – Ну, как чача?

– Класс, – ответил Константин, – на перерыве спробуешь. У Генчика ещё полбутылки осталось.-

– А, ты чё, не будешь? – так же вполголоса спросил Петрович.

– Не – е… Я уже изрядно откушамши, – покрутил головой из стороны в сторону Константин.

– Ну, что Эзоп, нашёл утерянное? А, то ведь, пора бы и на перерыв, – подал бодро голос Петрович в предвкушении приятного перекура, хотя сам – то и не курил вовсе.

– Идите, перекурите, – милостиво позволил руководитель Серёга, – пока этот кладоискатель будет искать то, чего и не терял вовсе, – закончил он.

– Днём с огнём не найдёт, – хмыкнул Константин снимаясь со стула и направляясь вслед Петровича и Геннадия, уже исчезнувшего за дверью ведущей из музыкальной студии. В умывальник они не пошли, а здесь же на площадке второго этажа перед дверью, ведущей на балкон скучковались и Генчик, наполнив стакан чачей, протянул его Петровичу: – Пей.-

– А закусь? – поинтересовался Петрович, и тут же запустил пальцы в пакетик с заветной закусочкой. Захрумстев огурчиком, кивнул на Константина, сказал, – Может хватит ему? А то ведь ещё целый час репетиции, – на что Константин решительно возразил.

– Не – е… грамулечку, я себе ещё позволю. —

– Ну, тогда контролируй сколько тебе налить, – спокойно проурчал Генчик наклоняя горлышко бутылки над протянутым стаканом.

– Во – во, хорош. Только так, нюхнуть, – остановил тонкую струйку чачи на уровне одной четвёртой стакана. Константин с трудом выпил даже и эту малую дозу.

– О! Тебе уже действительно, хорош. А то ещё чего – нибудь, не в ту степь, наиграешь, – заботливо проворчал Генчик наливая Петровичу. Тот, согласно кивнул головой и резко выдохнув воздух, опорожнил стакан без всякой заминки. Пока Генчик выпивал свою дозу горячительной микстуры, Петрович выудил кружочек огурчика, и захрумстел, довольно посапывая. Они выкурили ещё по сигаретке, затушили бычки и бросили их в тут же стоявшую урну для мусора.

– Господа «духовенство», мы вас ждём —с, пождём с утра до ночи не смыкая инда очи, – заговорил руководитель Серёга стихами едва физиономии исчезнувшей троицы нарисовались в дверях «музыкалки».

– А, мы, вот они, – поспешил успокоить его Геннадий, а Константин, обратившись к своему заимодавцу Витьку-барабанщику, вернул ему «сотню» со словами: – Спасибо дорогой, извини что побеспокоил. Но тут выпал другой вариант и она автоматически сэкономилась. До следующего раза, – лукаво улыбнувшись, закончил он.

– Ну, всё. «Пропавшая экспедиция» нашлась, работаем дальше. Открыли марш «Дар Екатерины» – подытожил факт руководитель, и все дружно зашуршали нотами, стали издавать пробные звуки, а руководитель постучал дирижёрской палочкой по пюпитре.

– Женя давай счёт, – обратился он к малому барабанщику и тот, отстукав два пустых такта, запустил оркестр. Марш игрался легко и привычно, не вызывая никаких остановок и недомолвок. Дружно и бодро прозвучали последние такты, и в оркестровке наступила тишина.

– Ну, этот марш у нас идёт без нареканий. Тем более играть его будем на улице, так что вопросов относительно исполнения этого марша у меня к вам не имеется, – довольный тон руководителя дал понять, что это музыкальное произведение исполнено было на должном исполнительском уровне.

– Теперь примемся за лирическую часть нашего близкого уже выступления перед зрителями и слушателями, а посему открываем наш лирический репертуар «Кумпарситой», – продолжил перечислять репертуар руководитель.

Но, тут баритонист Серёга как – то скромно произнёс, – Серёжа, с ней тренироваться надо. Я, ещё не очень уверенно её играю, —

– Ну, так тренируйся в свободное от оркестра время. Приходи один и занимайся сам – на – сам, – спокойно порекомендовал руководитель. А, Константин поправил его: – Музыканты не тренируются, а репетируют. —

– Особенно в литробол, – съязвил в ответ на реплику баритонист Серёга. Все довольно захмыкали, а кое – кто даже захихикал. В ответ Константин слегка уязвлённый пробурчал: – Тренируйтесь, тренируйтесь. Я, то, репетировать буду. —

И, действительно. Ноты «с листа» он читал хорошо. Исполнительской техникой обладал внушительно и, потому с исполнением музыкальных произведений, и с их разучиванием, у него проблем не было. Быть может, именно поэтому он частенько приходил на репетиции то слегка выпившим, а то и изрядно «откушамши». Чем вызывал неудовольствие руководителя. И, если бы на ответственные выступления он приходил не трезвым, то руководитель наверняка, давно бы попросил его из оркестра. Но, слава богу, ума у Константина ещё хватало не срывать игру оркестра на городских и выездных мероприятиях.

Вообще – то, большая часть оркестра пенсионеры по возрасту, а потому и дисциплина в оркестре далеко не казарменная, скорее «семейная», избавленная от взысканий, а тем более наказаний. Их, музыкантов – духовиков и без того по России осталось раз – два и обчёлся, да ещё если и меры дисциплинарного взыскания применять к ним, то духовых оркестров можно быстро лишиться вообще. Культработники отвечающие за существование самодеятельных коллективов хорошо понимали эту ситуацию и потому сквозь пальцы смотрели на мелкие «грехи» и «грешки» участников самодеятельного народного творчества. Тем более, что «недочёты» эти, были чисто условного свойства. Так и велось. Участники делали вид, что «шалят», а культработники делали вид, что не замечают этих «шалостей».

Наконец, сыграли и «Кумпарситу». И «Рио Риту», и вальс «Над волнами», и мелодию песни «Веселья час» из фильма «Зимний вечер в Гаграх», и «Чёрное море моё» и ещё многое из того, что когда – то, в далёкой молодости было любимым и незабвенным не только для самих музыкантов, но и для миллионов советских поклонников музыки, попросту меломанов. Наконец, руководитель объявил окончание репетиции, сбор на генеральную репетицию 31 мая, заранее настойчиво уведомив о том, что 1 июня оркестр должен обеспечить своей игрой проведение детского праздника «Дня защиты детей». А, потому на репетиции должны быть все, как один и, как штык, иначе… Что означает это самое «иначе», он не разъяснил, но добавил, – Только попробуйте – и при этом многозначительно посмотрел на Константина, Геннадия и Петровича. – Кстати, Николка – пароход, тоже должен быть на репетиции 31 мая. Где хотите его берите, а доставьте живым и трезвым —

– А, чё, его, «где хотите». Он на «диких ваннах» ревматизм свой отмачивает. Там и возьмём его, ещё тёпленьким. Мявкнуть не успеет. Скажи Генчик? – пообещал Константин, укладывая в футляр трубу. Генчик уверенно кивнул и тоже унёс свою трубу в инструменталку. Вышли из ДК всем оркестром, там, на высоком крыльце пожали на прощание друг другу руки и стали расходиться в разные стороны.

– Ну, что? – спросил Геннадий, – Ещё позволишь себе? Грамм несколько будешь? —

– Костя ещё будет, о – ё – … ёй, – уже наполовину протрезвевший, дурашливо вполголоса пропел Константин: – Ну, наливай.

Опять забулькало в стакан, но уже остатки по половиночке каждому, захрустели в зубах огурчики, задымили сигаретки и Геннадий сказал – Ну, айда провожу тебя до дому. —

В это время, где – то в кармане заверещал «сотовый», оба кинулись шарить в карманах, но звонили только Константину. Едва он взял «трубку», как затренькал телефон у Геннадия. Тот тоже выудил телефон из кармана и оба они, отвернувшись друг от друга и отойдя несколько в разные стороны стали переговариваться. Ясно, что это звонили их жёны, тем самым контролируя местонахождение своих мужей. Их вопросы были абсолютно одинаковые.

«Ты где?», «Скоро придёшь?» и, обязательное, «Нигде не задерживайся. А, то я волноваться буду».