Одна в двух мирах (СИ) - Ваганова Ирина Львовна

— Владения Тиннета Апола, — прозвучало у нее в голове.

Что это за способ связи? Юля беспомощно оглядывалась в поисках абонента. Голос, напоминавший жужжание шмеля, не походил ни на один из слышимых ей раньше. Нерешаемая задачка отняла силы. Всю оставшуюся дорогу путешественница сидела, понурившись, разглядывала свои перебиравшие бахрому пледа пальцы и переживала за Дину. Вернее, за Диин — вариант подруги в ином мире. Юля впервые усомнилась, что видит сон. Что если это параллельный мир? Восстанавливая в памяти обрывки разговоров, замечания, сделанные матерью и колдуном, она готова была допустить, что ошибалась. Пока она спала у себя, ее призвали сюда, проведя незаконный обряд. Что-то вроде этого.

— Так это или нет, моя это Динка или подруга дезертирши Юллы, а спасать ее надо! — прошептала она, комкая край пледа.

— Надо! Надо спасать! — снова зашелестело в голове.

Юля усмехнулась: «Либо у меня раздвоение личности, и я разговариваю сама с собой, либо Юлла пытается до меня достучаться».

Как только золотой паланкин снизился и завис над площадью, Юлька выбралась и побежала к Элиху, спрыгнувшему со своего ковра. Секретарь обернулся на звук шагов, растерянно заморгал и согнулся в полупоклоне:

— Вы довольны прогулкой, Ясная заря?

Девушка, не ответив, махнула фрейлинам, чтобы уходили. Те слаженно присели в реверансе и, поминутно оглядываясь, неторопливо двинулись к дверям.

— У меня к тебе дело, Элих, — заговорщицким тоном сообщила Юля.

Парень знаком показал слугам, чтобы те забрали его фитра вместе с остальными и замер, ожидая продолжения разговора.

Переплетя пальцы и прижав руки к груди, Юля жалобно спросила:

— Поможешь мне вызволить Диин из темницы?

— Я готов. Но как?

— Есть план. — Она тронула локоть Элиха, но сразу убрала руку, увидев, как густо покраснел парень. — Сейчас мы пойдем в башню. Скажешь стражнику, что правительница позволила Диин прогуляться. Мы спрячемся в кустах и обменяемся одеждой.

— К-к-кто обменяется одеждой?

— Какой непонятливый, — возмутилась Юля, — мы с подругой, конечно! Сложением мы похожи. Ну… почти похожи. Если замотать шалью голову, никто не разберет.

— Простите, Ясная заря! В толк не возьму. Зачем это нужно?

— Ты поможешь Дине сбежать, а я займу ее место в камере. — Изучив ошарашенное лицо Элиха, она пустилась в новые объяснения: — Завтра, когда соберутся казнить одну девушку, обнаружат вместо нее другую. Меня! Ну? Въезжаешь? Ясную зарю никто не станет убивать. Вот и все.

Элих вздохнул, улыбка тронула его губы, но глаза оставались печальными:

— Вас не тронут… Казнят меня. А дня через два разыщут Диин, и тут уж ей ничего не поможет. — Он помолчал, рассматривая огорченную девушку, и сказал: — Не думайте, что я боюсь. Не так уж и дорога мне жизнь. Готов отдать ее по вашему слову.

— Никакого слова нет! — испугалась она. — Что? Глупый план? Почему думаешь, что Диин не сможет скрыться?

— Вы забыли о Жерло Ватсе?

— Кто это?

— Ватсы обладают поисковой магией. Младший, по имени Жерло, спешит на отбор. Он, без сомнения, постарается угодить правительнице и разыщет беглянку.

— Но Диин — не преступница! Я попрошу этого Жерла не искать ее!

— Здесь решает слово Лучистой радости. Ни вас, ни меня слушать не станут.

Юлькины губы задрожали, горячие слезы выпутались из ресниц, покатились по щекам. Элих выхватил из манжеты платок и протянул девушке.

— Неужели ничего нельзя сделать? — шмыгнула она носом, промокая мерзнущие на ветру веки.

— Скажите правительнице, что вспомнили, как все было. Что Диин не виновата. Попросите ради предстоящего праздника помиловать ее.

Юля кивнула и, сжимая в кулаке белую ткань с вензелем «Э», поплелась во дворец. Все бесполезно! Уж кто-кто, а правительница прекрасно осведомлена о том, что Юля ничего вспомнить не может.

Обед накрыли в буфетной. Вход туда находился напротив спальни, но Юля до сих пор не успела там побывать. Комната выглядела уютной и оформлением напоминала дворянскую усадьбу девятнадцатого века. На блестящем натертом воском дубовом паркете разлегся темно-красный ковер с неброским орнаментом. Круглый стол покрывала золотистая скатерть, испещренная коричневыми плавными линиями. Она свисала донизу, лаская ковер длинной бахромой. В тон ей были обиты стулья и кушетка. Гладкие бледно-коралловые стены украшали многочисленные картины: пейзажи, натюрморты, портреты.

После прогулки аппетит разыгрался, но Юля не замечала вкуса блюд. Жевала, тупо глядя в одну точку. Суетившаяся вокруг Тутти, робко поинтересовалась:

— Вам нездоровится, госпожа? Прогулка не порадовала? — не дождавшись реакции, она принялась нахваливать особенно удачный пудинг и свежайшие фрукты: — Вот, пожалуйте — манго! Господин Апол умеет удивить. Семена невиданных растений привозит из дальних стран.

— И что? — очнулась от грустных дум Юля. — Вызревают в нашей полосе? Как такое возможно?

— Магия! — подмигнула служанка. — У их семейства сильная магия. Вот, кажется, алебарду воткнут в камень, и та зацветет.

— А яблоко, каким меня Диин угостила, тоже Апол вырастил?

— Этого я знать не могу! — отшатнулась Тутти и схватилась за графин: — Соку свежевыжатого желаете? Водой разбавила, как любите.

Обе девушки вздрогнули от резкого окрика:

— Выйди! Оставь нас одних! — на пороге стояла сердитая правительница.

— Лучистая радость! — служанка поспешно поставила графин и глубоко присела, кланяясь.

— Прочь! — женщина, затянутая в стесняющее движения длинное черное платье, направилась к столу и уселась напротив Юли. Как только за Тутти закрылась дверь, мать процедила сквозь зубы: — Не смей делать таких предположений!

Юлькина кожа мгновенно покрылась холодным потом. Ужас какого-то мистического свойства, смешанный с чувством вины, подавлял сознание. Но в глубине, под всей этой мутью, ворочалась досада, и девушка, едва шевеля онемевшими губами, прошептала:

— Это почему же?

— Не твоя забота, вот почему.

С минуту они сверлили друг друга недовольными взглядами. Юля, хоть и согласилась внутри себя со словами матери, из упрямства противоречила ей.

— Диин моя подруга. Я переживаю за нее.

— Не твоя.

— Моя.

Правительница поставила локти на стол, подперла подбородок кулаками и внимательно смотрела в лицо Юле. Та сжалась под стальным взглядом, словно маленькая девочка, случайно испортившая новое платьице и ожидавшая наказания за этот безобразный проступок. Она насупилась, с испугом наблюдая за своими чувствами. Как смеет она спорить с мамой? Мать всегда права, она лучше знает жизнь. Кто такая Юля, чтобы иметь собственное мнение?

— Ты можешь простить покушение на Ясную зарю. Я не могу. Моя дочь умерла! — словно камни на металлический поднос падали слова матери.

Да, это так. Юлла умерла, а призванная из другого мира девчонка совсем не подходила на роль Ясной зари. Но ведь она не навязывалась! Ее выдернули из безмятежно почивающего тела и швырнули в круговорот событий, не спрашивая согласия. Юля поводила пальцем по линиям на скатерти, пытаясь унять дрожь, потом взялась двумя руками за край стола и наклонилась к собеседнице:

— Вы отомстите за смерть дочери, послав на смерть невиновного человека, а настоящий убийца будет гулять и посмеиваться.

Женщина прикрыла глаза и покачала головой, не веря, что самозванка смеет ей возражать.

— Откуда такая уверенность?

— Вспомнила! — с вызовом сказала Юля. Заметив усмешку на лице матери, она разозлилась еще больше и выпалила, не контролируя смысл фразы: — Я вспомнила, откуда взялось яблоко. Завтра… Нет! Сегодня же буду всем, кто согласится слушать, говорить об этом! Его отравил…

— Не посмеешь… — зашипела правительница.

— Еще как посмею! Уже сейчас люди сочувствуют Дине, а что будет завтра?

Женщина резко встала, стул с глухим стуком упал на ковер.

— Будь разумной! Держи при себе свои догадки, — твердо произнесла она.