Лесной народец - Кота Коваль

вылезла из палатки. Что тут опять происходит?

Даяна, Глеб и Костя стояли чуть в стороне от лагеря и разглядывали что-то, лежащее на земле. Костя был с камерой в руках. Они были так заняты, что даже не заметили, как подошла Кристина.

— Что вы делаете? Совсем обалдели с утра орать?

Глеб шикнул.

Они снова уставились на землю. Кристина, конечно, тоже.

На земле среди травы и прошлогодней хвои лежала скрученная из палочек и травы куколка. Такая, когда пучок соломы сгибают пополам и связывают, формируя голову, а из остальной части делают ручки, а оставшаяся часть становится телом. Или платьем. Эта была такая же. Кривая только. А из пучков, которые обозначали руки почему-то торчали ветки, как длинные кривые ногти.

И обвязана она была не травой…

Кристина наклонилась ещё ниже. Волосы? Она что, скреплена волосами? Взгляд машинально переместился к волосам Даяны. Такими же тёмным и длинными.

— Нельзя! — строго сказал Глеб.

Даяна, которая пыталась схватить куклу, отпрянула в сторону и недовольно передёрнула плечами.

— Что это такое? — спросила Кристина. — И откуда взялось?

— Тот же вопрос. — Задумчиво ответил Костя. — Ну, что, понятно. Это какая-то гадость. Больше волнует, откуда оно.

Даяна вдруг сделала резкий рывок, наклонилась и её пальцы почти схватили куклу. Глеб перехватил её руку в последний момент и не позволил этого сделать.

— Не трогай.

Тогда Даяна извернулась и, тряхнув головой, пошла прочь, в лагерь. Там села и нахохлилась, прямо как вчера.

Видимо, демонстрировала обиду.

Все проводили её долгим взглядом.

— Думаете, это она сделала? — Догадалась Кристина.

— А ты? — Глеб с Костей тут же уставились на Кристину. Такие разные лица — круглое и вытянутое, а выражение как под копирку. Кристина тут же почувствовала себя лягушкой, которая лежит на приборном стекле, а над ней склонилось двое со скальпелями в руке. Препарировать.

— Что я? — Кристина сглотнула.

— Ты ничего такого не делала?

— Ты охренел, что ли?

Костя отвёл взгляд.

— Значит, Даяна. Больше некому.

— А может, это вы двое прикалываетесь? — Спросила Кристина. И сама поразилась… раньше она бы не стала так недовольно говорить, а тут прямо прорвало! — Может, вы сами решили разнообразить сюжет! За мой счёт.

— Глеб, ты делал эту фигню? — Серьёзный тоном спросил Костя и стал преданно заглядывать ему в глаза. — Скажи? Делал?

— Я — нет. Может, это ты тут ночью развлекался?

— Мамой клянусь, что не я! — Костя развернулся к Кристине. — Видишь? Это не мы. Значит, Даяна.

— Ладно, значит, она. — Сдалась Кристина. — Но когда бы она успела?

— А это… эту… — Глеб неопределённо махнул рукой. — Штуку сложно сделать?

— Не думаю. — Кристина ещё раз взглянула на куколку. Трава, из которой та была сделана, казалась какой-то серой и жухлой, подгнившей. А на лице чем-то чёрным, видимо, углём, нарисованы пятна глаз и круглый рот. — Жуткая какая.

— Значит, теоретически Даяна могла встать раньше нас и сделать эту мерзость? — Уточнил Глеб.

— Не знаю… могла, наверное. Я крепко спала и не слышала, как она проснулась. Но, кажется, эта куколка старая. — Кристина села на корточки, чтобы рассмотреть получше, потом протянула руку, но в последний момент не решилась потрогать куколку. Как-то неприятно было. — Будто трава подгнила. Видите?

Рядом показалась голова Кости. Он посопел и сказал:

— Не-а, ничего не вижу.

— Может просто такую траву нашла. — Предположил Глеб. — Что под руки попалось, то и сорвала.

Они одновременно принялись вертеться и искать вокруг похожую траву. Перед Кристиной лежала куча валежника, за которой росла крапива и шиповник, а сама земля была покрыта мхом. Цвета — яркие, сочные, ничего похожего на…

Кристина сделала пару шагов в сторону и увидела тёмное пятно. Быстро наклонилась, присмотрелась…

Ещё одна кукла.

— Ещё.

— Вот ещё. — Костя стоял метрах в трёх и указывал под поваленный ствол.

— И тут. — Отозвался Глеб от толстой сосны.

— Их тут много… — Прошептала Кристина, недоумённо оглядываясь.

Даже странно, как они сразу не заметили. Теперь, когда глаза знали, что искать, выяснилось, что куколками из прелой травы всё вокруг было буквально усыпано.

6

Глеб бочком-бочком подошёл к Кристине. К ним тут же придвинулся Костя. Они будто лучше чувствовали себя вот так, рядом друг с другом.

Даяна продолжала сидеть на прежнем месте и сверкать глазами. Она то ли сердилась, то ли обижалась, что ей не дали куколку, то ли всё сразу.

— И это всё сделала она? — Тихо спросил Глеб.

— Не может быть. — Кристина глубоко вздохнула. — Это не она. Когда бы она успела? Найти траву, скрутить их… разрисовать. Разбросать…

— А кто? — Сглотнув, спросил Костя.

— Это… какой-то розыгрыш. Может, кто-то из вас? — Кристина пристально посмотрела на Глеба. — Может, это ты?

— Я? Зачем? — Изумился тот. — На кой чёрт мне это делать?

— Ты же хотел хорошую документалку.

— О выживании! А это что? Чем мне поможет… это вот? — Он взмахнул руками. — Может, это Костя?

— Да ладно! — Воскликнул тот. — По второму кругу пойдём? А мне это зачем?

— И мне незачем, — тихо проговорила Кристина. Она опустила голову, рассеяно скользя взглядом по мху.

Они продолжали стоять лицом к лагерю, будто не хотели поворачиваться к Даяне спиной.

— Факт в том, что кто-то разбросал вокруг лагеря этих травяных кукол. — Заговорил Глеб. — И если это не мы, а я не вижу в этих действиях смысла… Значит, это или Даяна… а она не успела бы их накрутить и разбросать. Или… тут недалеко деревня, так что, может, местные прикалываются. Пранк какой-нибудь деревенский выдумали, ну, насколько фантазии хватило.

— Пришли ночью в лагерь и раскидали вокруг кукол? — С сомнением спросил Костя.

— Есть другое объяснение? Откуда они взялись?

— Нет.

Кристина зажмурилась и принялась мотать головой. Так, чтобы в ушах гудело и тем самым вымело из мозгов все лишние вопросы. Вытряхнуло их, как мусор.

— Ты чего? — Тут же спросил Костя.

Она остановилась, медленно открыла глаза, но видение не исчезло. Тогда Кристина протянула руку, указывая на то, что увидела. Пальцы задрожали и она быстро убрала руку, сжала её в кулак и спрятала в карман. Конечно, все резво посмотрели, что там такое.

Моховой покров возле одной из кукол был сорван и скомкан, как будто на нём поскользнулись. И на сырой земле остался отпечаток ноги. Босой. Детской. Он был меньше ладони, но не узкий, а какой-то почти круглый, будто нога того, кто его оставил, была широкой и плоской, с толстенькими пальцами и выпуклой пяткой.

— Да твою ж мать! — Костя шумно выдохнул и развернулся к следу спиной. — Ну его на хрен, всю эту муть! И думать даже