Роковой сон - Джорджетт Хейер

Все гончие собрались вокруг медведя, бросаясь на него сбоку и сзади, что сильно разъярило зверя. Он огрызался и отмахивался огромными лапами, при этом одной перебил хребет, а другая, неосторожно подбежав, отползла, волоча зад и оставляя за собой кровавый след.

Вильгельм в нетерпении поджидал удобного момента. Рауль никогда не видел его таким возбужденным: сверкая глазами, он подбадривал собак выкриками, выбирая подходящую позицию, чтобы броситься вперед и самому прикончить разъяренного зверя.

При первой же возможности он изо всех сил нанес копьем удар, целясь в основание шеи зверя. Удар был рассчитан точно, но в это самое время медведь отшатнулся в сторону, пытаясь достать мощными когтями собаку, и копье соскользнуло, лишь задев лапу. Медведь повернулся, и все услышали треск ломающегося древка. Сдавленный вздох вырвался у группы наблюдавших за схваткой охотников. Герцог закричал, быстро отскочил назад, отбросив сломанное копье. Зацепившись каблуком за упавшую ветку, он тяжело рухнул на землю, а медведь, мгновенно стряхнув с себя свору собак, бросился на лежащего.

В это ужасное мгновение Рауль, уже бегущий через поляну в попытке отсечь герцога от разъяренного зверя, понял, что никто из стоящих за ним охотников и не помышляет сдвинуться с места, чтобы помочь герцогу.

Рауль бежал что было сил. Одна из гончих, бросившись вперед, сомкнула свои клыки на лапе зверя, но лишь на мгновение отвлекла на себя разозленного медведя. Этот миг и позволил Раулю встать между медведем и человеком. Вильгельм вскочил на ноги и попытался выхватить из-за пояса охотничий нож, но именно Рауль уверенной рукой нанес зверю копьем сокрушительный удар.

— Назад, милорд, назад! — закричал он.

Медведя качнуло вперед, и он с грохотом упал, обливаясь кровью, фонтаном брызнувшей из ноздрей и пасти.

Остальные охотники теперь поспешили к герцогу. Они и в самом деле намеренно задержались или Раулю это только показалось? Обтирая свое копье, юноша наблюдал, как Ги Бургундский с жаром обнимал Вильгельма, говоря:

— Ах, кузен, почему ты не позволил другому взять риск на себя? А если бы этот зверь тебя достал?

Рауль едва сдержал себя, чтобы не расхохотаться. Он пошел прочь от людей, столпившихся вокруг герцога, все еще переживая шок от зрелища беззащитного перед лицом жестокой смерти повелителя: дыхание его никак не могло успокоиться. Дрожащей рукой юноша отер пот с лица, злясь на самого себя, что так легко расстраивается. И тут он увидел, как герцог отстранил Бургундца так, как человек обычно отстраняет надоедливого щенка, и быстро направился прямо к нему.

Он оказался рядом с юношей, прежде чем тот успел сделать хоть шаг навстречу ему.

— Благодарю тебя, Рауль д'Аркур. — Он дружески протянул руку, его суровые губы улыбались, а глаза внимательно изучали лицо рыцаря.

Ответ застрял у Рауля в горле — ведь он так часто мечтал о том, что ответить, когда герцог обратит наконец на него внимание, а теперь, когда этот миг настал, он не мог вымолвить ни слова. Подняв взор на Вильгельма, он позволил своему копью упасть и, преклонив колено, поцеловал его руку.

Герцог оглянулся через плечо, как бы желая убедиться, что их никто не слышит, затем посмотрел на склоненного Рауля и спросил:

— Ты — тот рыцарь, который охраняет мой сон?

— Да, милорд, — прошептал Рауль, удивляясь, откуда это известно герцогу. Он поднялся и сказал то, что беспокоило его больше всего: — Сеньор, ваше копье не должно было бы сломаться.

Вильгельм усмехнулся.

— Наверное, у него было плохое древко.

— Сеньор, я умоляю вас поберечь себя! — настойчиво прошептал Рауль.

Его глаза встретились с понимающим взглядом герцога. Тот коротко кивнул и пошел обратно к группе охотников, наблюдавших, как с медведя снимают шкуру.

Глава 3

После злополучной медвежьей охоты Рауль начал ощущать сгущавшуюся с каждым днем враждебность по отношению к себе. Свита герцога косилась, словно наткнулась на неожиданную преграду, но сам юноша испытывал глубокое удовлетворение, зная, что заговорщики, если они действительно существовали, считают его помехой успешному осуществлению своих планов, а потому он держался настороженно, и кинжал — наготове в ножнах. Вскоре во время охоты на оленя около его головы пропела стрела, и Рауль сначала подумал, что кто-то плохо прицелился. Но когда юноша споткнулся в темноте на верхних ступенях лестницы и лишь чудом не полетел вниз головой, то понял, что кто-то задумал убрать его с дороги. Ведь второе происшествие не было случайностью — на ступени лестницы лежало круглое бревнышко, которое покатилось, когда на него наступили. Не было сомнений в том, что «сюрприз» припасли именно для него, а это означало, что недоброжелатели знают о его ночных бдениях. Именно Рауль утром первым спускался по лестнице, и если бы интуиция подвела и он не приостановился на верхней ступени, то полетел бы вниз и сломал если не шею, то уж, по крайней мере, ноги или руки.

Поэтому юноша не удивился, когда однажды вечером Гале перед ужином шепотом предостерег его. Шут сидел на полу, скрестив ноги, и жонглировал бараньими косточками. Когда Рауль проходил мимо, он тихо пробормотал, едва пошевелив губами и не поднимая головы:

— Не пей сегодня, кузен!

Юноша не подал виду, что услышал. За ужином он ухитрился опрокинуть содержимое своего рога на тростник под столом, пока все глаза были обращены на шута, который выделывал своими кривыми ногами забавные фортеля. Затем Рауль сделал вид, что пьет из пустого рога, причем ему показалось, что на лице Гримбальда де Плесси появилось довольное выражение: он осторожно наблюдал за ним из-под опущенных век. На шее тяжело и сильно бился пульс, юноша ощутил почти болезненный страх, ладони стали влажными и холодными. Его охватил озноб, и он решил, что замерз. Свечи оплыли и отбрасывали странные тени при внезапных порывах холодного воздуха. Лица людей в неверном свете выглядели жестокими, ужимки Гале внезапно показались отвратительными, а его резкий голос — жутким. Раулю захотелось, чтобы шут перестал кривляться, потому что, казалось, беда нависла над этим мрачным домом. Лишь усилием воли юноша заставил себя включиться в разговор за столом, недовольный собой, потому что оказался не тем холодным неустрашимым рыцарем, каким хотел быть всегда.

Герцог и Ги, обнявшись, пошли после ужина в свои покои. Рауль следил за ними, невольно зажав рот рукой. И веселый смех Ги заставлял его всякий раз вздрагивать — это был смех предателя.

Рыцарь, сидящий по правую руку от юноши, зевал, его глаза слипались. Объявив сиплым голосом, насколько тяжел был день, он свалился на стол, словно пьяный. Осмотревшись, Рауль заметил еще несколько таких же сонных рыцарей. В горле внезапно пересохло. Гримбальд де Плесси наблюдал за ним из другого конца зала, поэтому Рауль поднялся, нарочито потягиваясь и зевая, и, пошатываясь, направился к лестнице.