ХАРАКТЕР И НЕВРОЗ - Клаудио НАРАНХО

Точно так же, как стороны «внутреннего треугольника» обозначают психодинамические связи между психическими состояниями, отмеченными точками девять-шесть-три-девять (в указанной последовательности), линии, соединяющие остальные точки, подобным же образом обозначают психодинамические отношения, где каждая страсть может рассматриваться как основанная на предыдущей.

Рассмотрим «гордость». Легко заметить, что выражение гордости у индивида заключает в себе попытку компенсировать неполноценность во взгляде на самого себя. Гордые люди, как правило, страдают от подавленности и чувства собственной неполноценности, что является доминирующим в зависти. В свою очередь, для зависти характерен «гнев», сопровождаемый психологическим саморазрушением. В то же время человек с раздражительным и дисциплинированным характером, возможно, будет защищать себя от словесно-восприим- чивого, избалованного и нетребовательного к себе настроя «обжорства».

Энеатип VII, обладающий выразительностью, способностью убеждать и обаянием, в свою очередь, является противоположным по отношению к косноязычию энеатипа V, и в то же время можно предположить, что он является результатом компенсации дефицита ложной самоизбыточности, как это было в случае трансформации «зависти» в «гордость». Тип V, или шизоидный характер, вроде бы является полной противоположностью конфликтному, импульсивному, грубому и агрессивному характеру типа VIII (его характеристика - «сладострастие» и непослушание), и все же можно понять, что отчуждение от людей и мира как альтернативная форма выражения мстительности является решением-защитой не дарить никому свою любовь и вычеркнуть другого человека из своей жизни. И наконец, когда мы рассматриваем жесткий, задиристый и чрезмерно мужественный характер энеатипа VIII, мы опять-таки находим, что он является прямой противоположностью нежному, чувствительному и чрезмерно женственному гистрионическому типу II. Однако «сладострастие» можно рассматривать как возвышенную и преобразованную «гордость», где зависимость не только отрицается, но трансформируется в хищное, эксплуататорское и подавляющее отношение к окружающим.

Что же касается связей между соседними страстями на энеаграмме, то каждую страсть можно рассматривать как гибрид двух соседних. Таким образом, «гордость» можно рассматривать как гибрид тщеславия (чрезмерной озабоченности собственной персоной) и «гнева», где «гнев» подразумевает самоуверенное самовозвышение над окружающими. «Зависть», в свою очередь, можно представить как гибрид «тщеславия» и ощущения крайней скупости, причем такая комбинация вызывает чувство невозможности соответствовать требованиям тщеславия.

Вместо того чтобы предложить вам описание страстей (что я намерен сделать в последующих главах в ходе рассмотрения характерологической предрасположенности к доминирующей страсти), я только хочу подчеркнуть, что нам необходимо вернуться к исходному пониманию традиционных слов. «Гнев», к примеру, будет использоваться в нашем контексте скорее как внутреннее и основополагающее сопротивление перед лицом реальности, нежели как вспыльчивая раздражительность. Под «сладострастием» подразумевается не только половое влечение или даже склонность к наслаждению - это стремление к избытку или избыточной страсти, и сексуальное удовлетворение является лишь одним из многих путей его достижения. Аналогично «обжорство» понимается не в узком смысле пристрастия к еде, но в предрасположенности к гедонизму и ненасытности. «Жадность» может включать, а может и не включать в себя общепринятый буквальный смысл и будет означать трусость и алчность, являясь альтернативой привязанности к сладострастию, обжорству, зависти и другим эмоциям.

Несмотря на то что из графического представления энеаграммы страстей вытекает, что в каждом человеке присутствуют девять основных форм недостаточной мотивации, как система взаимосвязанных составляющих, тем не менее взгляд на характер, изложенный в данный книге, предполагает дополнительный постулат: в каждом индивиде одна из страстей является доминирующей. В отличие от некоторых христианских богословов, говорящих об определенной иерархии смертных (основных) грехов, а также по контрасту с точкой зрения современной психологии, что сами характеры (в которых различные ментальные состояния наиболее четко выделены) проявляются не только из разных стадий развития, но оказываются более или менее вызывающими опасение или патологическими, нежели другие, - этот «Четвертый Путь» убеждает нас, что все страсти равноценны как в этико-теологическом, так и в прогностическом смыслах. Это означает, что, в то время как некоторые характеры более успешно, чем другие, поддаются лечению с помощью современной психотерапии, путь преобразования для разных индивидов с точки зрения применения традиционных подходов к работе над собой и медитации не является, по большому счету, лучшим или худшим.

Несмотря на то что слово «фиксация» не предполагает того значения, которое имелось в виду Фрейдом, тем не менее оно приводит к мысли, что именно когнитивное искажение является причиной нашего торможения: каждая фиксация возникает в результате рационализации соответствующей страсти. Хотя страсти и являются основой психопатологии, откуда возникает сфера фиксаций, тем не менее, в соответствии с нашей сегодняшней точкой зрения, именно фиксации лежат в основании страстей.

Ичазо определил фиксации как особые когнитивные дефекты, как грани ведущей к заблуждениям системы в эго, но названия, которые он им присвоил, отражают в одних случаях те же понятия, что и доминирующие страсти, а в других случаях - связанные с ними характеристики, которые не соответствуют его же собственному определению. На рис. 9 я привел энеаграмму фиксаций, данную в соответствии со взглядами Ичазо, которая взята из сборника Тарта «Трансперсональная психология» (автор статьи Лилли) [35].

Рис. 9

Можно заметить, что «негодование» в точке 1 означает почти то же самое, что «гнев», а в точке 2 «лесть» в основном касается самообольщения, которое неотделимо от «гордости» в процессе ее самовозвеличивания. Что же касается точки 3, то здесь Ичазо действительно наделил свои определения существенно иным смысловым значением в отношении к эмоциональным и когнитивным аспектам характера. Тем не менее мне кажется сомнительным и стремление Ичазо добиться достижений и успехов в области фиксаций, и его уход от эмоциональной области страстей [36]. В «Менделеевской» (Mendelejeffian) классификации, предложенной в «Арике» (Arica), где термины начинаются с «эго» и содержат первые несколько букв из фиксаций, термин «эго- мелан» («ego-melan») имеет значение, отличающееся от «зависти», поскольку он направлен на мазохистский аспект у рассматриваемого характера - поиск любви и внимания через усиление боли и беспомощности. Однако в точке 5 предложенное слово «скаредность» опять-таки не выходит за пределы понятия «жадность». То же самое можно сказать и о точке 6, поскольку «трусость» не дает нам существенно большей информации, чем страсть «страх». Хотя «трусость» и означает «страх перед лицом страха», я предпочитаю рассматривать обвинение окружающих и особенно самообвинение в качестве создающих главную когнитивную проблему для энеатипа VI, о чем мы будем говорить подробнее в соответствующей главе.

Когда мне впервые довелось услышать лекции Ичазо о про- тоанализе, читавшиеся в Институте прикладной психологии (Instituto de Psicologia Aplicada), то он там употреблял по отношению к фиксации в точке 7 слово «sharlataneria», по-испански означающее «шарлатанство». Позже, обращаясь к англоязычной аудитории, он определил данную личность как «эго- план» (ego-plan). Планирование выражает тенденцию типа VII жить в создаваемых им проектах и фантазиях и заменять действительность воображением;

Говоря об «эго-мести» (ego-venge), Ичазо вновь указывает на характерологическую предрасположенность, которую можно рассматривать как основную для соответствующего типа, и предоставляет нам дополнительную информацию о «сладострастии»: энеатип VIII является не только «дионисий- ским» и страстным, но к тому же еще жестоким и доминирующим; носителем предубеждения, что жизнь является борьбой, в которой побеждает только сила.

Что касается точки 9, где Ичазо употребляет слово «эго-ин» (ego-in) по отношению к праздности, то это понятие совпадает с «леностью» - словом, используемым для доминирующей страсти. Если леность понимать как психодуховную инертность, такую, как автоматизация жизни и потеря самосозерцания, тогда жизненную стратегию энеатипа IX, безусловно, можно рассматривать как чрезмерный уклон в сторону адаптации и самоотречения.