Вера Штольц и солнечный остров - Владислав Картавцев

У него был бизнес и деловые интересы. Бизнес приносил доход. Бизнес его отца приносил еще больший доход – но он, конечно, не мог дать теплоты межчеловеческих отношений. Про подчиненных и говорить нечего – между наемным работником и хозяином всегда целая пропасть, а кроме подчиненных и не осталось никого.

Одиночество свойственно богатым. Сначала они протестуют, потом привыкают и запираются в него, как в ракушку, и вскоре начинают воспринимать такое поведение нормой. И начинают забывать, что значит делить свои чувства с кем-либо еще. В связи с чем любое вторжение извне в их внутренний мир воспринимается ими, как нечто из ряда вон, и они протестуют на уровне подсознания – яростно и бескомпромиссно.

Нечто подобное и происходило сейчас со Степаном. Одно дело – он сам, а совершенно другое – он, как просто получатель команд извне. Его внутренняя сущность не желала смириться и обуздать приступы уязвленной гордости. В душе он рыдал, а с виду все больше и больше мрачнел, и подливал, и подливал себе шампанского.

– Скажи мне, Тимофей, когда мы прибудет в Таиланд? – Степан выпил очередной бокал и решил прояснить ситуацию, – что-то я немного потерялся во времени.

– Через четыре часа. Есть еще возможность отдохнуть и поспать! – начальник охраны выглядел озабоченным. Он не понимал, почему вдруг у наследника настолько испортилось настроение, и считал это своим промахом. Он должен больше упражняться в психологии, чтобы знать, как в таких случаях поступать! Он же – профессионал.

– Т. е. там будет уже вечер! – Степан удовлетворенно кивнул. Потом замолчал, но было видно, что его губы шевелятся: его внутренний монолог сам с собой вырывался наружу. Степан пытался сосредоточиться и принять какое-то решение. Протест внутри его разросся уже до состояния полноценного цунами, которое грозило обрушиться и разнести в пыль остатки душевного равновесия, которые все еще были у Степана.

Не станем его осуждать. Он много работал, он устал, он выпил, в конце концов, он же человек и имеет право на сомнения.

– Так что тебе велел отец на мой счет? – язык у Степана немного заплетался, и слова изо рта вырывались с трудом, – пасти меня безвылазно, или я имею некоторую степень свободы?

– Конечно, имеешь! – Тимофей сделал попытку сгладить неловкость. Он не хотел быть крайним, но и приказ Надомникова-старшего собирался исполнить безукоризненно. А тот велел доставить Степана на остров к Высоковскому. Впрочем, об этом Степану не следовало знать, он должен чувствовать себя свободным и независимым.

Судя по тому, насколько набычился наследник, Тимофею придется приложить массу усилий и проявить море такта, чтобы выполнить столь щепетильное поручение и при этом никого не обидеть и не задеть. А пока что нужно идти на попятную и делать вид, что внутренняя борьба Степана с самим собой Тимофея не касается.

– Отлично! Тогда вечером после прилета получишь от меня новые вводные! Настало время нам с тобой чуть-чуть расслабиться и отойти от забот насущных!

Степан принял решение. Он не будет спешить с поездкой на остров. В конце концов, что сказал отец: Высоковский предлагает ему сняться в сериале! Но ведь он вправе и отказаться! Что он, клоун или паяц?

– Нет! Я не клоун! – алкоголь в организме Степана пошел в наступление. Он перерос в стадию совершеннейшего отрицания всего и вся и абсолютно нелогичных умозаключений, – да и пошло оно все! Я сам по себе, и точка!

Тимофей краем глаза постоянно наблюдал за Степаном. В принципе, ему все было понятно. Наследнику попала вожжа под хвост, и гормоны тщательно культивируемой самостоятельности взяли верх над доводами разума. Начальник охраны вздохнул: «Ничего не поделаешь, придется ему позвонить в Питер и доложить об изменении обстановки». Правда, сначала он все-таки постарается самостоятельно убедить Степана не куролесить.

Но для этого нужно, чтобы тот закончил с выпивкой и более-менее протрезвел. Вообще, раньше Тимофей не замечал за Надомниковым-младшим подобного пристрастия и вызванного им бараньего упрямства. Но времена меняются, меняются и люди, и от этого никуда не деться! А значит, он должен действовать по обстоятельствам!

Они ехали в отель. Первоначально Тимофей прямо с самолета планировал отправиться к Демьяну, но Степан настоял на отеле.

– Готовься! – он еле ворочал языком, но отступать не собирался, – сегодня у нас будет ночь больших свершений! Мы пойдем покорять Бангкок!

– И каким образом, Степа? – Тимофей постарался придать своему голосу максимум мягкости, – в таком виде тебя просто разведут на бабки, или еще чего похуже! У меня есть другое предложение: сейчас мы приедем, переоденемся, поужинаем в ресторане, а потом отправимся отдыхать. А утром уже решим: куда нам дальше следовать! Ведь утро вечера мудрее, не правда ли?

– Нет, не правда! Если ты еще не забыл, то мне дана полная свобода действий, и я хочу сегодня развлекаться! И хочу, чтобы меня окружали знойные мулатки и креолки. И чтобы их было много! Я еще всем покажу, на что я способен!

Последняя фраза явно была предназначена на вынос – пусть все знают, Степан сам строит свою судьбу!

– Хорошо! – не стал возражать Тимофей, – тогда для поднятия настроения давай выпьем немного! А что? Твой отец говорил, что я почти в отпуске, поэтому напиваться, конечно, я не стану, а вот слегка промочить горло – пожалуйста!

– Давай! – Степан, конечно, не мог предположить, что многоопытный начальник охраны, видя воинственный настрой подопечного, решил просто напоить его, чтобы тот не смог никуда пойти. В данной ситуации это было самым разумным выходом!

Тимофей достал из сумки литровую бутылку шотландского виски и пару рюмочек. Они чокнулись и выпили. Потом еще. А потом почти без перерыва – еще. Ударная доза односолодового (и без закуски) быстро делала свое дело. А мягкое покачивание большого автомобиля, который летел по ровной, словно зеркало, дороге, довершило начатое.

Степан поплыл. Как и любой человек, находящийся в возбужденном нервном состоянии, он переоценил свои силы. А ведь здесь чистая физиология, и все зависит от того, насколько организм может справляться с алкоголем. Если иммунитет ослаблен, то потребуется совсем немного, чтобы сбить любителя выпивки с ног.

Тимофей был доволен. Он нашел единственно верное решение, и теперь наследник никуда не денется. Назавтра он проснется разбитый и расклеенный, но главное – будет утро, и Тимофей отправит его отмокать в море. А море – это там, где спокойно, безмятежно, и волны бьются о берег пустой! Из чего следует, что самое лучшее море – на острове Высоковского.

– С него бутылка! Он мне еще спасибо за все скажет! И даже не одна, а сразу ящик! Вот привезу его, а сам напьюсь втихаря, чтобы никто не видел! Ох, и нервная же у меня работа!

– Какая красота! – Вера вскинулась на кровати и быстро подбежала к окну. Снаружи только-только вставало солнце, воздух был наполнен прохладой и гомоном птиц, тени от пальм обволакивали землю и придавали окружающему пространству вид немного сюрреалистический и таинственный.

Было семь утра по местному времени, что означало в Москве глубокую ночь. Но Вера чувствовала себя прекрасно, отлично отдохнувшей и готовой к новым трудовым свершениям. Вера порадовалась за себя – правильно вчера она отказалась от предложения Высоковского и не пошла с ним на ужин.

– Вот бы у меня был сегодня видок! Как у старика Квазимодо в момент братания с Франкенштейном! – Вера вздохнула полной грудью сладковатый, разлитый в воздухе аромат тропических растений и пришла в совершенный восторг. На душе стало как-то особенно легко и радостно, захотелось петь и танцевать, но для начала – в море и плотно позавтракать.

Отличный аппетит свидетельствовал о том, что Вера полностью оправилась от длительного перелета и восстановила силы, потерянные за двое предыдущих суток. Тишина вокруг стояла просто фантастическая. И даже не тишина – а какая-то особенная пустота, в которую хотелось окунуться и выпить ее потихоньку, глоток за глотком.

Море было словно бескрайнее полированное зеркало – оно спало, убаюканное мертвым штилем, и Вера осторожно, чтобы не спугнуть вдруг накатившее на нее благоговение, вошла в его воды и тихонько погрузилась на дно – представляя, что она рыба.

Вокруг и вправду плавали маленькие рыбки, и за ними было очень интересно наблюдать. На Вере – очки для подводного плавания, а на ногах – небольшие пластиковые ласты, с помощью которых можно развивать в воде весьма приличную скорость. Когда-то Вера серьезно увлекалась подводным плаванием и теперь наслаждалась своей способностью буквально жить на дне.

Она попробовала погоняться за большой, наглой рыбой, которая с интересом таращила на нее глаза, но особо успеха не умела. Рыба была слишком верткой и на все усилия Веры ее схватить отвечала презрительной усмешкой, ленивыми движениями хвостом и подергиванием верхней губы, дескать: «А кто это здесь такой самонадеянный прямоходящий?»