Ход свиньей - Александр Андрюхин

Но, кстати, почему именно солнечной? Ведь когда волны тащили ее в море, затылок просто ломило от давивших на него туч. Однако когда она плыла обратно, то вовсю сияло солнце. И здесь не могло быть никакой ошибки, потому что в глазах плясали зайчики. Именно из-за них Инга сразу не смогла разглядеть лица появившегося на скале мужчины.

Однако сегодня она определенно не доберется до Чистых прудов. Голова раскалывалась еще невыносимей, чем вчера, и пассажиров набилось будто сардин в консервную банку. И вдруг в черном окне среди этой заспанной консервной массы бедняжка увидела его. «Только не это!» — сверкнуло в больной голове, и девушка со стоном зажмурилась.

Должно быть, показалось. Не может же судьба быть такой жестокой! Инга украдкой принялась изучать отражавшихся в стекле людей и чем внимательней всматривалась, тем больше приходила в ужас. Определенно он! Та же шевелюра с проседью и тот же грустный взгляд, обращенный в пустоту. Инга непроизвольно попятилась назад, но наткнулась на угрюмое непонимание пассажиров. «Девушка, выходит полвагона!»

Через минуту на станции действительно схлынуло полвагона, и теперь в такой вызывающе короткой юбке ее мог не увидеть только слепой. Он подошел сзади и вежливо тронул за локоть. Пришлось угрюмо поднять глаза и разыграть изумление. Инга еще не решила, как вести себя с ним: узнать или разыграть дурочку? Ведь от нее разит перегаром, табачищем и козлячьим чекушкинским духом. Наконец, она без косметики, и на блузке масляные пятна от рыбы.

— Вот видите, — произнес он без всякого приветствия, как будто они только что расстались, — если судьба нас свела опять, значит, мы что-то друг другу недосказали.

Девушка скрестила на груди руки, чтобы замаскировать жирные следы от пальцев, и с тоской подумала, что ехать еще целых пять остановок.

— Я не верю в судьбу, — произнесла Инга и тут же мысленно простонала.

Кажется, она совершила ошибку. Сейчас он ринется в свои блистательные рассуждения о судьбах и станет о чем-то выспрашивать. А самое ужасное — от нее исходит аромат далеко не девичьей свежести. Ни к чему было вообще подавать голос.

Однако симпатичный незнакомец ничего не спросил, а только деликатно кашлянул:

— Я тоже не верил в судьбу, а сейчас понимаю, что от судьбы не убежишь и чему быть, того не миновать, и что от нашей воли практически не зависит ничего.

После этих слов он замолчал надолго, должно быть, обдумывал смысл сказанного. Потом вдруг встрепенулся и произнес с натянутой улыбкой:

— Ну что ж, мне пора выходить. До свидания. Я вам еще позвоню!

Молодой человек стремительно направился к выходу, и громкий вздох облегчения вырвался из груди девушки. Кажется, он что-то понял. Впрочем, плевать она хотела: он ей ни сват ни брат, а тем более — не муж. Но было бы замечательно, если бы он действительно позвонил. Только куда?

Словно подслушав ее мысли, незнакомец обернулся и крикнул на весь вагон:

— Но у меня нет вашего телефона!

Инга растерялась. Внутренний голос тут же забормотал цифры, но губы и не подумали шевельнуться. Не кричать же через головы пассажиров. К тому же она еще не решила, стоит ли ему давать свой номер. Точнее Юлькин.

Поезд остановился, у распахнувшихся дверей образовалась пробка. Пассажиры сзади нервничали и пихали парня в спину. Наконец им удалось выдавить его наружу, и он, махнув рукой отъезжающему поезду, громко прокричал:

— Ладно, я найду!

15

После беседы с Чекушкиным следователя взяла досада. «Нужно было все-таки поручить расследование практиканту Игошину», — думал он, подавляя зевоту. Разумеется, Батурин был не столь наивен, чтобы поверить критику. Где это видано, чтобы российские литераторы вешались из-за угрызений совести? К тому же из опыта сорокапятилетний следователь знал, что тем, кто уступает своих возлюбленных другим, не известны муки совести. Странно, что его коллега уверовал в эту белиберду. «Литературные работники всегда были оторваны от жизни, — с раздражением подумал следователь. — Скорее всего, самоубийство связано с болезнью». Анатолий Семенович спустился на второй этаж к экспертам и спросил:

— Ну, как окно? Отпечатки есть?

— А как же! — улыбнулся Анатолий Ефимович. — По-моему, ладонь та же, что на столе и на телефонной трубке.

— Рука самоубийцы?

— Точно об этом сказать могу только после заключения.

— Ясненько! — устало махнул рукой Батурин. — Частички грязи на спинке стула обнаружить удалось?

— Увы! Не вставал он на спинку стула.

— Значит, опера сдвинули стул, — покачал головой Батурин.

Собственно, дело уже можно было закрывать. Осталось сравнить отпечатки пальцев. Если они принадлежат хозяину, то докапываться до истинны больше не имело смысла. С мотивацией прояснится после вскрытия. Если болезнь на последней стадии — мотивом будет рак, если нет, то несчастная любовь. Хотя с любовью слишком надуманно. Что касается мыла и прочих нестыковок — это лучше опустить.

Батурин вернулся домой в прескверном настроении. Осталось чувство чего-то недовершенного, хотя сегодня он отработал по полной программе. Анатолий Семенович сварил себе кофе и включил телевизор. Жена еще не пришла с работы, поэтому ничего не оставалось, как закурить и с чашкой кофе на коленях уставиться в ящик. Жена ругалась, когда он курил в квартире, но было лень тащиться на лоджию, к тому же по телевизору начались новости из раздела происшествий. Пожар в Каретном переулке. «Вольво» на улице Маши Порываевой столкнулся с трактором «Беларусь». Водитель «Вольво» и двое его пассажиров доставлены в больницу с серьезными травмами. Тракторист не пострадал. Далее: двое скончались от отравления грибами. Вот и все происшествия на сегодняшний день. Не густо.

Через полчаса домой явилась жена и несколько развеяла уныние. Она отчитала мужа за курение в комнате и за обувь, брошенную под ногами, и принялась рассказывать о происшествии на Малой Бронной, свидетельницей которого она оказалась.

— Представляешь, на моих глазах неподалеку от театра на Бронной пытались похитить девушку. Трое каких-то дегенератов едут со стороны Макдоналдса на «Вольво», а молоденькая блондиночка спокойно идет по тротуару. Вдруг эти идиоты останавливаются, выходят из машины, ни слова не говоря, хватают девушку за руки и тащат в машину на глазах у всего народа. Как тебе это нравится?

— Никак не нравится. А что народ?

— Народ безмолвствует и как будто ничего не видит. Рядом ни одного милиционера. На Тверском бульваре их как грязи, а чуть в сторону — ни одного!

— Ну, и чем все кончилось?

— А тем, что не перевелись на Руси еще настоящие мужики. Так вот, какой-то мужчина респектабельного вида наблюдал за этой катавасией, а потом, видимо, ему надоело. Он подошел к этим подонкам и так спокойненько достал из кармана нож и, ни слова не говоря, приставил одному из гадов к горлу.

— Респектабельный мужчина с ножом в кармане? Оригинально! — усмехнулся Анатолий Семенович.

— Ничего смешного, — обиделась жена. — Не окажись у того джентльмена в кармане лезвия, девушку бы завтра нашли в канализационном люке. А если этого мужчину задержат и обнаружат при нем нож, то ведь посадят!

— Никто за нож не посадит, если это, конечно, не табельное оружие, — поморщился Батурин. — Ножи в свободной продаже. Ну, и чем закончилось? Девушку в конце концов отбили?

— Те на «Вольво» струсили и уехали, хотя и махали арматурой. А мужчина, как истинный рыцарь, отправился провожать девушку, хотя до этого, кажется, собирался в театр.

— Откуда ты знаешь, что в театр? — нахмурился муж.

— От верблюда! Потому что он стоял на крыльце театра.

Глаза Анатолия Семеновича подозрительно сузились.

— А, кстати, что ты сама делала на Бронной?

— В банке была. Ты разве не знаешь, что именно там мы снимаем квартальные.

— Значит, ты сегодня при деньгах? — подмигнул муж.

— Увы! — развела руками жена. — Денег не дали. У них в банке вышла из строя операционная машина. Сегодня весь день такой. Везде что-то выходит из строя. У нас, например, на работе полетело два компьютера, а этажом ниже задымился сканер. Представь! А у моей подруги на работе замкнула электропроводка. Просто мистика какая-то. Не зря же сегодня пятница, тринадцатое.

16

Именно так завершилась пятница тринадцатого июля две тысячи первого года. А ровно за два месяца до этого дня, тринадцатого мая, которое выпало на воскресенье, по Чистопрудному бульвару бежала молодая девушка весьма несвежего вида. Она неслась, ни на кого не обращая внимания, и что-то бормотала себе под нос.

«Что он найдет? — раздраженно недоумевала она. — Мой номер телефона? Сумасшедший! Не зная ни имени, ни фамилии, ни адреса. Может, незнакомец имел в виду, что найдет меня саму? Но каким образом? Найти в Москве человека невозможно, как иголку в стоге сена».