Солнце в огне - Ксения Хан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нас казнят, – просто ответил пуримгарра. – Не Империя, так Совет. Не Совет, так Хигюн. Вы хотите обмануть всех, хотя лгать не можете.
Нагиль хмыкнул.
– Вот поэтому я беру с собой тебя. И малый отряд Чешуи, для вида. Если что-то пойдёт не так, я призову Дракона и спалю Совет вместе с императорским двором династии Мин.
– Звучит самоубийственно, – заключил Чунсок. Тяжело вздохнул и поднялся с места, склоняя голову. – Когда выдвигаемся, капитан?
* * *
Всем, кроме Лапы Дракона, было сказано, что Нагиль с верным помощником и малым отрядом едут искать поддержки у Восточной Фракции Лю Соннёна.
В прошлую войну именно помощь советника помогла Чосону: Лю Соннён договорился с Империей и привёл в Чосон войско Императора. Объединившись, две страны прогнали японцев с полуострова, заставив подписать мирный договор. Деньгами и скотом, доставленным из Японии в качестве платы за содеянные преступления, обезумевший от горя король откупился от династии Мин, а его народ еле выжил на выжженной войной земле. Последовавший за этим двухлетний голод совсем подкосил бы людей Чосона, если бы не помощь Великих Зверей. Дракон Дерева показал Нагилю, где можно вырастить зерно, помог повернуть русла обмельчавших рек так, чтобы те напитали пастбища для скота. Если бы не новая война, сейчас бы Чосон восстанавливал былую силу, но случился Рэвон, случился Тоётоми и новый виток борьбы за земли, на которые японцы не имели права претендовать.
Казалось, война пятилетней давности не заканчивалась, а святые духи, окончательно разуверившись в людях, предоставили их самим себе. Теперь помочь могло только чудо.
План Нагиля как раз походил на одно из них, а не на разумное решение, принятое после бесконечно долгих размышлений. Чунсок молчал всю дорогу до Хансона, где они должны были поговорить с советником Восточной Фракции и, возможно, снискать поддержки перепуганных жителей.
Власть Совета была сильна, но и он не мог идти против народа, которому обязан был служить.
– Что, если Совет даже не станет нас слушать? – спросил Чунсок вечером, когда отряд сделал привал на подступах к Хансону. Жаркое летнее солнце окрасило всё небо в кроваво-красный, не предвещающий добрых вестей цвет, и Нагиль осматривал открытое поле, высушенное летним зноем, с подступающей к сердцу грустью. Смотреть на то, как медленно умирала земля, было больно, но Нагиль знал, что у его страны есть надежда. Она была сильнее, чем всё остальное.
Пока надежда жила в сердцах людей, у Чосона были все шансы выжить, восстановить разрушенные деревни, отстроить обратно все города. И жить, и снова радоваться, и продолжать род, и снова молить Великих Зверей о счастье, хорошем урожае и здоровых сыновьях и дочерях.
Жаль, что одной надежды не хватит на то, чтобы убедить Совет действовать. На то, чтобы обмануть всех власть имущих разом.
– Совет не станет нас слушать, – согласился Нагиль, отрывая взгляд от уходящего за горизонт краешка солнца. Он вернулся к костру и сел в круг, где девять воинов и Чунсок уже готовили скудную похлёбку из остатков риса и сушёных водорослей.
– Что тогда?
Нагиль принял миску из рук Боыма, кивнул ему и отозвал Чунсока за собой к поваленному грозой старому дереву.
– Мы поклонимся им и уйдём.
Чунсок нахмурился.
– Они заподозрят неладное.
– Брось, – недобро усмехнулся Нагиль, – они и так считают нас врагами, изменниками, что бы там ни плёл мне Хигюн о снисхождении. Нам надо увидеться с Лю Соннёном, он единственный человек в Совете, кто хотя бы малой частью своей души печётся о благополучии людей в этой стране.
– Что мы ему предложим? – спросил Чунсок. Нагиль взглянул на него искоса. И пуримгарра скривил губы. – Капитан, Лю Соннён разговаривает на языке денег и выгоды, даже если заботится о Чосоне.
– Ты прав. Нам придётся рассказать ему о нашем плане.
– Он же выдаст нас!
– Нет, если это будет ему выгодно. А это будет ему выгодно, – добавил Нагиль, понижая голос. – Может, он тоже желает посадить на трон Чосона наместника Империи, но это значит, что власть, которой он сейчас обладает, перейдёт в руки династии. Может быть, он хочет договориться о суверенитете для себя и своей провинции, но как долго будет работать их соглашение, если на престол сядет не заинтересованный в нём наместник?
– И вы предложите ему…
Нагиль знал, что его слова поразят Чунсока, а потому мотнул головой, жестом велев молчать.
– У Лю Соннёна есть дочь. А спасённый нами наследный принц ещё не женат.
– Капитан!
– Щиллё[13], - сердито шикнул Нагиль. – Отказаться от такого предложения советнику будет очень непросто. Это гарантирует нам его поддержку, и он прогнёт под себя весь Совет.
– Но его высочество не согласится…
– Ой ли?
Нагиль усмехнулся – снова какой-то чужой, злой усмешкой, не свойственной ему прежде. Чунсок стушевался и больше задавать вопросов не стал.
С его капитаном творилось что-то странное, и не пуримгарра было вытаскивать Нагиля из тоски, превращающей того из благородного воина в настоящего зверя. Капитан с каждым днём становился всё больше похож не на Дракона, которого носил в теле, а на змея.
– Капитан, – осторожно позвал Чунсок, следуя за своими тяжёлыми мыслями. – Если вы задумали что-то ещё, лучше скажите мне. Я не смогу помочь, когда Совет прижмёт вас к стене и заставит подчиняться приказам ничего не смыслящих в войне чиновников.
Нагиль выпил остатки похлёбки, стукнул пустой миской по колену. Вытащил из-за ворота чогори скрученный лист, скреплённый королевской печатью, и протянул его Чунсоку.
– Даже если нас встретит не только Лю Соннён, ты передашь это в руки советнику.
– Капитан?
– И скажешь ему, что принц готов жениться на его дочери. Всё, хаша[14].
Разговор был окончен, и обескураженный пуримгарра без слов поднялся и ушёл к костру подбодрить отряд.
Заранее женить ещё не спасённого принца было одной бедой, меньшей из тех, что поджидали Нагиля и его воинов в землях династии Мин. Он не советовался с Лан, когда уходил, но знал, что шаманка предсказала им трудный путь. Возможно, он поступал глупо, отказываясь от помощи мудан, но сейчас она не могла ему помочь. Довольно было прислушиваться к духам, которые говорили с ним нехотя и сулили одну только смерть. Нужно было брать дело в свои руки и останавливать эту бессмысленную войну своими силами. Всеми, что у него остались.
Всеми, какими он мог поделиться с Чосоном.
Ночь он провёл в метаниях и почти не смыкая глаз, только под утро сумев выкроить себе несколько часов
