Наполеон Бонапарт - Александр Дюма

Все эти части, соединенные и выстроенные наискосок, с левым флангом впереди, составляли восемнадцать-девятнадцать тысяч человек инфантерии и две тысячи пятьсот лошадей, к которым должны были присоединиться на следующий день дивизионы Мунье и Будэ, занимавшие по приказу генерала Дезэ арьергард в десяти лье от Маренго.

Со своей стороны тринадцатого июня генерал Меласс заканчивал собирать войска генералов Хаддика, Кайма и Отта. В тот же день он перешел Танаро и разбил бивуак перед Александрией с тридцатью шестью тысячами инфантерии, семью тысячами кавалерии и с многочисленной артиллерией, находившимися в отличном состоянии.

В пять часов Бонапарт был разбужен громом пушек. Когда он заканчивал одеваться, прискакал адъютант генерала Ланна и доложил, что враг перешел Бормиду, вышел на равнину и что уже началась битва. Бонапарт вскакивает на коня и во весь дух несется туда, где завязалась баталия. Он находит там противника, сформировавшего три колонны. Левая, составленная из всей кавалерии и легкой инфантерии, направляется к Кастель-Сериоло, тогда как центральная и правая колонны, опираясь одна на другую, составленные из инфантерии генералов Хаддика, Кайма, О'Рейли и резерва гренадеров генерала Отта, движутся по Тортонской дороге.

С первых же шагов, сделанных этими колоннами, они сталкиваются с войсками генерала Гарданна, стоящими, как мы уже сказали, у фермы Педра-Бона. Шум, производимый передвигающейся артиллерией шагающих батальонов, в три раза превышавших численностью тех, кого они собирались атаковать, выманили льва на поле битвы.

Он прибыл в тот самый момент, когда дивизион Гарданна, раздавленный, начинал поддаваться. Но генерал Виктор двинул ему на помощь дивизион Шамбарлиака. Прикрытые этим передвижением войска Гарданна отошли в полном порядке и закрыли деревню Маренго.

Тогда австрийцы расформировывают колонну и, воспользовавшись расширившейся перед ними территорией, разворачиваются в параллельные линии, численно намного превышая части генералов Гарданна и Шамбарлиака. Первая линия была под командой генерала Хаддика, вторая — самого генерала Меласса, тогда как корпус гренадеров генерала Отта формировался несколько сзади, справа от деревни Кастель-Сериоло.

Глубокий овраг описывал полукруг перед древней Маренго. Генерал Виктор расположил там линию дивизионов Гарданна и Шамбарлиака. Они должны были выдержать вторую атаку. Как только они там устроились, Бонапарт отдает им приказ защищать Маренго как можно дольше. Главнокомандующий понял, что баталия будет носить имя этой деревушки.

Через минуту битва разгорелась по всему фронту: стрелки расстреливают друг друга через овраг; пушки стреляют картечью с расстояния пистолетного выстрела. И этот артиллерийский огонь, превосходящие силы противника могли поглотить нас, если бы мы рассыпались по полю битвы. Тогда генерал Риво, командовавший правым флангом бригады Гарданна, выходит вперед, выводя из деревни в открытое поле, под самый яростный огонь противника свой батальон, приказывая ему умереть, но не отступать ни на шаг. Он становится мишенью для австрийской артиллерии, каждое ядро попадает в цель, но за это время генерал Риво строит свою кавалерию в колонну, огибает героический батальон, нападает на три тысячи наступающих австрийцев и, раненный картечной пулей, отбрасывает и рассеивает их, заставляя отступить за линию обороны. Затем он продолжает битву в том самом батальоне, оставшемся крепким, как стена.

В этот момент дивизион генерала Гарданна, с утра выжигаемый всей артиллерией противника, отброшен в Маренго и преследуется первой линией австрийцев, тогда как вторая линия мешает дивизиону Шамбарлиака и бригаде Рено прийти к нему на помощь. К тому же вскоре они сами вынуждены отступить от своего участка деревни. За деревней они сходятся. Генерал Виктор переформирует их, напомнив, что первый консул придает огромное значение овладению Маренго. Он сам становится во главе, проникает на улицы, которые австрийцы не имели времени забаррикадировать, отбирает деревню, вновь теряет, занимает еще раз и, наконец, раздавленный численностью неприятеля, вынужден оставить ее в последний раз. Но, опираясь на два дивизиона Ланна, пришедших ему на помощь, выстраивает свою линию параллельно противника, вышедшего из Маренго и начавшего многочисленные атаки. Тотчас Ланн, видя, что два дивизиона генерала Виктора пришли в себя и готовы снова выдержать бой, двигается вправо тогда, когда австрийцы готовы нас захлестнуть. Этот маневр ставит его лицом к войскам генерала Кайма, штурмующего Маренго. Два соединения, одно в экзальтации от блеснувшей победы, другое отдохнувшее, сталкиваются в ярости, и битва, прерванная на мгновение двойным маневром двух армий, начинается вновь по всей линии, более яростная, чем прежде.

После часа рукопашного боя части армии генерала Кайма начинают отступать. Генерал Шампо во главе драгун наступает и увеличивает беспорядок в их рядах. Генерал Ватрен бросается вдогонку, и они откатываются на тысячу туазов за ручей Барбетта. Но это движение отделяет его от главной армии. Дивизионы генерала Виктора оказываются в опасном положении из-за этой победы. Он вынужден вернуться и занять пост, оставленный на мгновение открытым.

В этот момент Келлерман делает на левом фланге то, что Ватрен сделал только что на правом. Две его кавалерийские атаки прорвали линию обороны, за которой он нашел вторую и, не решившись продолжать атаку из-за численного превосходства, потерял все плоды мимолетной победы.

В полдень эта линия, колеблющаяся, как пламя, на протяжении около лье, прогнулась по центру и начала отступать, не побежденная, но оглушенная огнем артиллерии, раздавленная ударом человеческих масс. Центр, отступая, открывал фланги. Они вынуждены были последовать за его движением, и генералы Ватрен и Келлерман дали приказы своим дивизионам отступать.

Отступление было произведено в шахматном порядке, предваряя под огнем восьмидесяти пушек марш австрийских батальонов. На протяжении двух лье, настигаемая ядрами, обезглавленная картечью, захлестываемая атаками армия отступала так, что ни один человек не покинул ее рядов, чтобы бежать. Команды первого консула исполнялись точно и хладнокровно, как на параде. В это время первая австрийская колонна, двигавшаяся, как мы говорили, на Кастель-Сериоло, появляется, подавляя наш правый фланг. Это было уже слишком серьезное пополнение. Бонапарт решает использовать консульскую гвардию, остававшуюся в резерве с двумя ротами гренадеров. Он приказывает гвардии продвинуться на три сотни туазов вправо, сформировать каре и остановить Элсница и его колонну, как может остановить гранитный редут.

Генерал Элсниц делает тогда ошибку, на которой Бонапарт надеялся его поймать. Вместо того чтобы пренебречь этими девятьюстами людьми, не представлявшими опасности в тылу побеждающей армии, обойти их и идти на помощь генералам Мелассу и Кайму, он ополчился на этих храбрецов, которые, расстреляв свои заряды почти в упор и почти никого не потеряв, приняли врага на острия штыков.

Однако эта горстка воинов не могла держаться долго, и Бонапарт уже отдавал им приказ отступать за остальной армией, когда вдруг один из дивизионов Дезэ, дивизион генерала Мунье, появился за французской линией. Бонапарт вздрогнул от радости, его ожидания наполовину сбывались.

Тотчас он обменивается несколькими словами с генералом Дюпоном, начальником штаба. Генерал Дюпон бросается к дивизиону, принимает командование, на мгновение оказывается окруженным кавалерией генерала Элсница, проходит сквозь ее ряды, страшным ударом задевает дивизион генерала Кайма, начинавшего теснить Ланна, отталкивает врага к деревне Кастель-Сериоло, там отдает одну из своих бригад под команду генерала Карра Сен-Сира, приказывает ему именем первого консула умереть здесь со всеми своими людьми, но не отступать, затем захватывает на обратном пути батальон консульской гвардии и две роты гренадеров, столь храбро оборонявшихся на глазах всей армии, и присоединяется к отступлению, идущему в том же порядке и с той же точностью.

Было три часа дня. Из девятнадцати тысяч человек, начавших битву в пять часов утра, оставалось от силы восемь тысяч инфантерии, тысяча лошадей и шесть пушек, способных стрелять. Четверть армии была выведена из строя. Другая четверть из-за недостатка повозок выносила раненых — Бонапарт отдал приказ не бросать их. Все отступали, за исключением генерала Карра Сен-Сира, изолированного в деревне Кастель-Сериоло и уже находившегося на расстоянии лье от остальной армии. Всем становилось ясно, что еще полчаса — и отступление превратится в бегство. И тут адъютант из дивизиона Дезэ, от которого зависел в этот час не только исход дня, но и судьбы Франции, врывается галопом и объявляет, что колонны Дезэ показались на вершине Сан-Джулиано. Бонапарт оборачивается, видит пыль, предвещающую приход Дезэ, бросает последний взгляд на весь строй и кричит: «Стоп!»