Гладиаторы по закону - Фредерик Пол

Старик, ничего не говоря, взял ее и медленно проглотил пять опиумных таблеток.

— Спасибо, адвокат. И пусть это будет вам уроком. Никогда не потворствуйте дурным наклонностям своего желудка. Это и расшатывает организм, и уничтожает. Вы сказали, что встречались с Нормой? Она должна была приехать еще несколько часов назад. Здесь такое соседство… я беспокоюсь. Меня зовут Гарри Райан, я член коллегии адвокатов и прочих… Разумеется… — старик взглянул на коробку с опиумом, — я оставил практику.

Мандин кашлянул.

— Насколько мне помнится, мисс Лавин упомянула вас. Как я понимаю, вы формально будете ее поверенным, а я возьму на себя составление иска держателям акций, если мы возьмемся за дело. — Он на секунду поколебался, затем рассказал старику об аресте парня.

— Да, — сказал Райан, как бы подтверждая то, что произошло. — Я говорил ей, что она делает ошибку, обращаясь к мистеру Дворкасу. Разумеется, Грин и Чарзуорт вертят всеми, как хотят.

— Грин и Чарзуорт? — удивился Мандин. — Хотя постойте-ка. Вилли Чоут один раз упомянул это имя, не помню, по какой причине.

— Это фирма, которая занимается капиталовложениями.

— Но мисс Лавин сказала, что ее дело связано с ДМЛ-Хауз. Причем здесь Грин и Чарзуорт?

Райан прожевал еще одну опиумную таблетку и проглотил ее.

— Мистер Мандик, эта фирма еще как причем! Она уже всюду, где только можно! Сырье, городской транспорт, недвижимость, страхование, финансирование заводов, — все, что угодно, мистер Мандин.

— Даже опекунство в 27 округе?

— Даже это. Но пусть это не сильно вас беспокоит, Мандин. Вероятно, в настоящее время «Грин и Чарзуорт» только случайно интересуются Лавинами. Они, без сомнения, хотят знать, что намерены предпринять Дон и Норма. Но не думаю, что они станут вмешиваться.

— Не думаете?

— Попробую еще раз все взвесить.

Задребезжал дверной звонок, и старик поднялся, махнув рукой Мандину не мешать ему.

— Я сам. Это было просто временное недомогание.

Вернулся в комнату он с Нормой и Доном Лавинами.

— Здравствуйте, Мандин, — сказала девушка удрученным тоном. — Вы все-таки разыскали нас. Вы что-нибудь ели?

— Да, спасибо.

— Тогда извините, мы перекусим.

Они открыли две саморазогревающиеся банки с гуляшом и молча опустошили их.

— А теперь, — обратилась Норма к Мандину, — биографические данные. — Тон ее голоса был наполнен сарказмом и ненавистью.

— Дон и я — дети богатых, но честных родителей. Родились мы в Кошоктоне, штат Огайо. Когда мы с братом появились на свет, отец — Дон старший — был уже весьма немолод. Первые пятьдесят лет своей жизни он трудился, не покладая рук. Начал как специалист по пластмассам, у него был небольшой завод — кузова автобусов, пожарных машин и тому подобное. Еще в школе он учился с неким Барни Германом, который впоследствии специализировался в области электроники и электроаппаратуры. Они вместе работали, мечтали, строили планы. Это были одержимые. Они изобрели, спроектировали и изготовили первый опытный образец дома «ДМЛ», известного как надувной дом, или дом-пузырь.

— Я кое-что знаю о ДМЛ, мисс Лавин, — сдержанно заметил Мандин. — Не был ли там замешан еще некто Моффет?

— Это произошло позже, гораздо позже. В течение почти тридцати лет папа и мистер Герман трудились, изнуряя себя, отдавая все ради воплощения своей мечты. Мама говорила, что она видела отца не больше одного раза в месяц. Мистер Герман умер холостяком. Они разработали и построили Дом-пузырь, но у них не было капитала запустить его в массовое производство.

— Но, — возразил Мандин, — они могли сдать в аренду права…

— Их изобретение положили бы в долгий ящик. Разве я не сказала, что они были одержимыми? Они разработали дом, который был дешевле и лучше всех домов. Это была революция в домостроении! Ее можно сравнить, пожалуй, с появлением синтетических материалов в текстильной промышленности или с моделью автомобиля «Форд-Т» в автомобилестроении. Разве не ясно, что даже миллионер не мог иметь дом лучше, чем ДМЛ? Папа и мистер Герман хотели давать их людям с самой разумной прибылью. Ни один производитель так не поступил, пока рынок не был бы наполнен моделями по наивысшей цене. Но они не были бизнесменами, Мандин. Они были мечтателями. Бизнес их мало интересовал. Вот тогда-то и появился со своим планом Моффет.

— В самом деле, очень остроумный план, — встрепенулся Райан, — с учетом налоговых тонкостей. Передав права на изготовление домов крупной корпорации, ДМЛ избежала финансовых издержек. Корпорация давала своим служащим то, что нельзя было достать где угодно — прощайте, затруднения с рабочей силой. Поначалу ДМЛ сдавала свои права за деньги. Затем, когда дело стало разрастаться, компенсацией стали пакеты акций, акций без фиксированного дивиденда.

Девушка рассудительно кивнула.

— В течение десяти лет ДМЛ стала обладательницей ощутимой доли сорока корпораций, а папе и мистеру Герману принадлежала половина всей ДМЛ. Затем папа обнаружил, что происходит. Он рассказал об этом мистеру Герману и, как мне кажется, это убило его — видите ли, он к тому времени был уже стариком. Статус заключивших контракт. Одно дерзкое слово — и тебя вышвыривают из ДМЛ, твоего собственного ДМЛ. А если тебя вышвыривают из ДМЛ, то ты сразу оказываешься… — она заколебалась, обводя взглядом убогую комнату, — оказываешься здесь.

— Но если ваш отец был одним из владельцев… — удивленно произнес Мандин.

— Только двадцать пять процентов, мистер. А двадцать пять процентов Германа перешли к его дальним родственникам после смерти старика от дифтерита. Отцу было тогда уже 65 лет. Его мечта стала явью. В его домах-пузырях проживало почти сто миллионов человек. Они стали оружием, с помощью которых фирма от него отделалась.

— Заводской охране был передан фотоснимок отца, — мечтательно произнес Дон Лавин. — Его арестовали за нарушение общественного порядка в пьяном виде, когда он пытался проникнуть на заседание акционеров. Он повесился в своей комнате.

Мандин прочистил горло.

— П…простите. Неужели ничего нельзя было сделать?

— Очень немногое, — печально произнес Райан. — Да, у него были акции, но фирма их конфисковала. Сфабрикованный комитет кредиторов издал распоряжение, запрещавшее выдачу его вкладов после смерти. Вклады были заморожены в течение двенадцати лет. Затем по небрежности, а, может, кто-то вышел на пенсию, или был уволен, а заменивший его не знал, по какой причине эти вклады заморожены — в общем, ДМЛ проморгала. Срок задержки их выдачи не был своевременно продлен. Норма и Дон Лавин стали владельцами 25 процентов акций фирмы ДМЛ.