Монархия и социализм - Геннадий Александров

Сделаем шаг назад, когда говоришь о прошлом, это нетрудно. Можно, не боясь порвать штаны, шагнуть широко, на столетие, можно коротко, маленьким шажком — на недельку, да и тут же назад. Мы с вами уже сделали, пятясь, несколько шагов, последняя остановка была в середине 40-х прошлого столетия, не будем спешить, побудем там ещё немного, потопчемся туда сюда, отшагнём ещё на десять лет.

20 января 1936 года умер Георг V.

Умер человек, воспринимавшийся тогдашним миром чуть ли не как полубог, умер человек, выигравший Первую Мировую, человек, правивший Британией на протяжении двадцати шести лет, человек, на чьё царствование пришёлся не только пик могущества, но и начало упадка Империи.

Уже в начале 30-х стало ясно, что страна должна быть реформирована. Замечу, что сомнению подвергалась не система власти, а государственное устройство. Великая Депрессия со всем доступной очевидностью показала, что традиционный «капитализм» в виде, сложившемся в первой четверти XX века, в гонке за будущее проигрывает. Перед английским истэблишментом встал вопрос из вопросов — какой тип государства избрать и каким образом адаптировать его к монархии. Англии следовало сделать выбор. У неё на глазах были осуществлены два проекта — немецкий и русский, теперь их принято называть «фашистский» и «социалистический», названы они так могут быть с известной долей условности, дело в том, что социалистическими были оба проекта, более того, в значительной мере социалистическим был и третий, американский проект, при помощи которого США вытащили себя за волосы из болота, но заокеанский опыт изначально отпадал в силу специфики устройства американского государства, практически невоспроизводимого в Европе. Англия колебалась.

Колебалась Англия слишком долго.

Дело было в английской элите, если общественное сознание оставалось пассивным даже и после 1933 года (в тридцатые Англия переживала не лучший период в своей истории и «простецам» было не до политических изысков), то английская «элита» (неудачное слово, но другого, к сожалению не придумано) оказалась расколотой. Левые, где были особенно сильны профсоюзы, оказались заражены пацифизмом, правые, несмотря на воинственную риторику, тоже не испытывали желания к «авантюрным действиям» ни во внутренней, ни во внешней политике. Волюнтаризм никогда и нигде не был в чести, а особенно он не пользовался успехом в Англии 30-х, когда по всем прикидкам выходило, что особо напрягаться не следует, даже при виде заклубившейся на горизонте чёрной тучи. Всё равно против армады самолётов нет защиты и сколько денег не истрать и какую систему ПВО не создай, всё равно всё пойдёт прахом (когда началась война, то выяснилось, что предвоенные оценки масштабов разрушений от бомбардировок были сильно преувеличены), уж лучше договориться миром, а пока присмотреться, принюхаться. С принюхиванием англичане затянули. Когда умер Георг V и грянул гром холостого пушечного залпа, английская «элита» будто очнулась и обнаружила, что она так и не пришла к единому мнению, она не договорилась «внутри себя», не выяснила, куда следует двигаться.

Элита оказалась расколотой не только в политическом смысле, раскол пошёл глубже, всё смешалось в королевстве англичан. Левое крыло лейбористов, возглавлявшееся видным социалистом сэром Стаффордом Криппсом (будущим послом в СССР и будущим же министром в правительстве Эттли) ратовало за создание Народного Фронта и всемерное сближение с СССР, на другой стороне политического спектра возникло течение, открыто декларировавшее сотрудничество с Германией, обосновывая это не только общими тевтонскими корнями, но и антикоммунизмом. Не так между двумя этими крайностями, как рядом с ними (на отшибе), появилось и такое интереснейшее явление, как «Кливденская кучка» (The Cliveden Set), группа влиятельнейших людей, куда входили не только представители «интеллектуальной элиты» и «деловых кругов», но и ряд действующих политиков, в том числе и фигуры такого масштаба как Чемберлен и Галифакс. Ядром «кучки» первоначально были члены так называемого «Мильнеровского детсада» (Milner's Kindergarten), названного так по имени лорда Мильнера, создавшего с целью отстроить заново разрушенную южноафриканскую экономику и вновь объединить людей после Бурской войны, этот, выражаясь современным языком, «мозговой центр» из входивших в администрацию Южной Африки молодых и амбициозных людей. Несколько детсадовцев, повзрослев, превратились в очень известных людей, таких, например, как лорд Лотиан, лорд Галифакс, лорд Хиченс, лорд Брэнд и Лайонел Кёртис.

Поскольку сам Мильнер был членом «Тайного Общества», созданного в 1891 году самым, пожалуй, известным не столько теоретиком, сколько практиком британского империализма Сесилем Родсом, то понятно, что и все «детсадовцы» разделяли те же империалистические взгляды и будущее Британии они видели только и только в виде Империи. Между прочим, конечной, идеальной, так сказать, целью деятельности как своей личной, так и созданного ими «Тайного Общества», Родс и Мильнер считали создание некоей всемирной федерации, центром которой должна была стать Великобритания.

В 1910 году, когда результаты работы «Мильнеровского детсада» нашли своё воплощение в виде Южно-Африканского Союза, воспитатель с детишками переместились в Лондон, где они стали называться просто и без затей — «Группа Мильнера». Постепенно группа увеличилась количественно, в неё влились ещё несколько жаждавших увеличить своё влияние влиятельных людей и среди них оказался лорд Астор, ну, а где муж, там и жена, и группа пополнилась женщиной, Нэнси Астор. Очень, между прочим, интересный персонаж — чрезвычайно богатая, властная и честолюбивая американка, переехавшая в Англию и оказавшаяся первой женщиной, избранной в английский Парламент, в качестве острослова ничуть не уступавшая Черчиллю, с которым они часто пикировались на потеху публике. Вы не ошиблись, речь о той самой леди Астор из часто цитируемого:

— Если бы я была вашей женой, Винстон, я бы подсыпала мышьяку в ваш утренний кофе.

— Если бы я был вашим мужем, мадам, я бы этот кофе выпил.

Вот ещё парочка политических анекдотов той предгрозовой эпохи — как-то леди Астор устраивала костюмированный бал и Черчилль, случайно столкнувшийся с ней «в кулуарах», спросил:

— Что бы вы посоветовали мне надеть, леди Астор?

— Придите на бал трезвым, премьер-министр.

Языкатой Нэнси, ни во что не ставившей «условности общества», как-то попеняли на то, что она публично радуется смерти кого-то из политических врагов, на что она, фыркнув, отвтетила:

— Я родом из Вирджинии, а мы там, когда стреляем, делаем это с намерением убить.

Ну и напоследок — когда её сын от первого брака был арестован за гомосексуализм (да-да, в тогдашней либеральнейшей и добрейшей Англии за «это» не только арестовывали, но даже и сажали) то Бернард Шоу в качестве лекарства от семейных неприятностей предложил леди Астор присоединиться к нему, отправлявшемуся с визитом в СССР. Она согласилась и на аудиенции, данной товарищем Сталиным заезжим знаменитостям, перебивая великого драматурга, спросила: «Зачем вы убили столько людей, господин Сталин?» Ответа Иосифа Виссарионовича история до нас не донесла. А жаль, товарищ Сталин тоже любил пошутить.

Название своё «кучка» получила по имени принадлежавшего лорду и леди Асторам поместья Кливден, расположенного на берегу Темзы близ Марлоу. Кливден стал штаб-квартирой людей, которые в отличие от Черчилля, чуть позже провозгласившего, что если Гитлер вторгнется в ад, то он тут же даст наилучшие рекомендации дьяволу, демонстрировали не только на словах, но и на деле, что в своём стремлении остановить «распространение коммунизма» они готовы на союз с Гитлером. Созданием «могучей кучки» Англия начала очень тонкую политическую игру, закончившуюся Второй Мировой Войной.

Не только тогдашним немцам, позволившим втянуть себя в эту игру, но и нашим современникам, придающим чересчур большое значение такой чепухе как текущая политическая риторика, не мешает знать, что в реальной политике всячески выпячиваемые напоказ партийные разногласия значат очень, очень мало. Это видно хотя бы из того, что ближайшей подругой привечавшей английских «германофилов» леди Астор и её единомышленницей в вопросе женского равноправия была коммунистка Эллен Вилкинсон, по прозвищу «Красная Эллен». Уже после войны Вилкинсон, так же как и Крисп, получила министерский пост в английском правительстве и занималась реформированием английской системы образования.

Но вернёмся к нашим овечкам. 1936 год это, пожалуй, самый важный год из рассматриваемых нами. Это год борьбы за власть, а от того, кто в этой борьбе выигрывал, зависело куда пойдёт Англия, какую она выберет дорожку. Как там говорится-приговаривается? «Король умер, да здравствует Король»? Всё в мире смертно, вечна только Власть. Свято место пусто не бывает и освобождённое Георгом V тёплое местечко на троне было тут же занято его старшим сыном. На протяжении почти одиннадцати месяцев долгого 36-го года Королём Великобритании, Ирландии, Британских Заморских Доминионов и Императором Индии был Эдвард VIII.