Маршал Шапошников. Военный советник вождя - Рудольф Баландин

Злоказовы из «тысячников» стали «миллионщиками». Их сыновья делили богатства семьи, занимали высшие должности. Шапошникова в 1894 году понизили до заведующего винным складом. Работал он (с перерывом на обед) по 18 часов, получал все те же деньги, а за двадцатипятилетнюю службу был награжден семейным альбомом Злоказовых.

Семья Михаила Петровича по обычаю тех времен была многодетной. В первом браке у него были три сына и дочь. Когда супруга умерла, он женился вторично. Однако через год и ее унесла смерть. Третья жена, Пелагея Ледомская, дочь уфимского служащего, рано лишилась отца, жила небогато, работала учительницей в начальной школе. Замуж за Шапошникова вышла в 1881 году, в 23 года. Несмотря на значительную разницу в возрасте (или благодаря ей?), жили дружно. К пасынкам и падчерице относилась как к родным, и они ее любили. Пелагея Кузьминична родила семеро детей (первенец — Борис), из которых трое умерло в младенчестве.

Огромная детская смертность была характерна для России того периода. Прежде всего это объяснялось острой нехваткой медицинского персонала. Так, на Петропавловском заводе не было ни врача, ни даже фельдшера. Борис Шапошников, не отличавшийся крепким здоровьем, часто болел и считался нервным, впечатлительным ребенком. Чтобы он находился под наблюдением врачей, его оставили у бабушки в Златоусте. (Позже туда переехала и вся семья: отец на накопленные 3 тысячи рублей купил здесь двухэтажный домик.)

В уездном городке Златоусте было 17 тысяч жителей, два ружейных завода, немало питейных заведений и ни одного — среднего учебного. Первое ремесленное училище открыли в 1890 году. Тем не менее образованная часть горожан была достаточно сплоченной и общительной: часто ходили друг к другу в гости, давали званые вечера и обеды, а по большим праздникам — на Рождество и Пасху — наносили множество визитов. Дома Боря помогал своей бабушке по хозяйству. Принимал гостей. Он был общительным и де-

45

ликатным мальчиком. Бабушка считала, что из него выйдет светский молодой человек или священник.

У него рано сложилась своя духовная жизнь. Больше всего его увлекало чтение. Нравилось не только переноситься воображением в мир литературных персонажей и вымышленных обстоятельств. У него слово и дело были нераздельны. Читая повесть Пушкина «Дубровский», он проникся благородными идеями главного героя, решив стать разбойником, борцом за справедливость, грозой и ужасом для помещиков-самодуров и мироедов.

Ясно, что одному не справиться, нужно организовать группу лихих бродяг. На примете пока был только один: близкий приятель Коля Мышкин. Тот ничего не слышал о Дубровском. Пришлось рассказать ему историю благородного разбойника. Колю увлекла идея Шапошникова. Обдумали организацию отряда (пока из двух человек). На первые дни нужны были порох и сухари. У дяди Михаила Кузьмича Борис предполагал взять охотничье ружье и два кинжала.

Подготовка шла неплохо. Начали копить сухари. Порох Борис купил у знакомого лавочника, якобы по поручению дяди. Наконец все было готово. Назначили день побега: когда Коля с матерью приедет к бабушке и Боре в гости. И тут произошла катастрофа. Колина мать пришла в слезах, ведя за руку зареванного сына. Оказывается, он признался ей, что собирается стать разбойником у атамана Бориса Шапошникова.

В этот день незадачливый «Дубровский» выслушал немало горьких сетований и гневных отповедей от бабушки (хотя, пожалуй, не следовало бы принимать случившееся всерьез). Борис дал честное слово, что подобных авантюр не будет больше пытаться совершить. Карательных мер не последовало (больше всего он боялся, что ему запретят пользоваться библиотекой). Его честного слова для старших было вполне достаточно.

Лето он проводил у родителей на Петропавловском заводе — в сорока километрах от Златоуста, в предгорьях Уральского хребта. Живописные холмы, смешанный лес, речки Ай и Арша. Здесь, в отличие от города, много времени бывали на воздухе: играли с местными ребятишками, ходили со взрослыми по ягоды и грибы, катались на лодках. Разрешалось отводить лошадей в ночное: верхом ехали два-три километра, до заливных лугов, а возвращались пешком. Помогали матери по хозяйству.

Иногда отец брал Бориса на башкирский праздник сабантуй. На поле съезжалось много жителей окрестных деревень. Устраивали по-

46

единки борцов, скачки, хороводы. Победителей чествовали и угощали лучшими мослами конины. Бориса увлекали такие массовые гулянья, состязания, когда односельчане криками подбадривают своих наездников, бегут и подталкивают усталых коней.

Башкиры уважали Михаила Петровича Шапошникова, он отвечал им тем же. Его сын Борис с тех пор без предубеждения относился к представителям других национальностей или религий. Живя среди башкир, немного усвоил их язык (позже, когда он служил в Туркестане, это помогло ему общаться с местными жителями).

Что могло предопределить военную карьеру Бориса Шапошникова? Его дед по отцу — из донских казаков — в армии не служил, как и другие близкие родственники. Правда, Борис любил военные игры (подобно другим детям), а в углу своей комнаты повесил лубочные картинки о Русско-турецкой войне 1877—1878 годов и портреты ее героев. Большое впечатление на подростка производил пожилой полковник. Он наносил визиты Шапошниковым в полной парадной форме, с шашкой — подтянутый, молодцеватый, с большими усами.

Борис, отправляясь с ответным визитом к полковнику, надевал новый костюм, а к поясу подвешивал охотничий кинжал, который по такому случаю ему предоставлял дядя. Полковник встречал его приветливо, расспрашивал о жизни и учебе, интересовался, какие книги ему нравятся и какие военные игры увлекают мальчика. Обращение полковника — «голубчик» — он запомнил на всю жизнь; много позже, став начальником, нередко его употреблял.

Остались у него в памяти и другие воспоминания. В конце 1890 года в Златоуст сослали несколько сот рабочих за участие в забастовке на каком-то заводе в центре России. Их поселили в бараках, на питание выдавали 10 копеек в день. Прожить на такую сумму было трудно. На работу их не брали, а воровать они не желали, к властям относились неприязненно.

Однажды зимой Борис из окна наблюдал, как по улице движется толпа рабочих, направляясь в полицейское управление. Что там происходило, сказать трудно, однако под яростные крики рабочих исправник выбежал из участка, вскочил в пролетку извозчика и поскакал в центр города. За ним гнались ссыльные, размахивая поленьями. Вскоре все стихло. А затем опять послышались крики. Это рабочие бежали от полиции и роты солдат с винтовками наперевес.

Рассказывали потом, что ссыльные разгромили участок. Их били прикладами, ранили шашками и штыками, бросили в тюрь-

47

му, а затем куда-то вывезли из города. Бабушка, женщина религиозная, говорила, что с рабочими поступили не по-христиански. В семье симпатии были на стороне ссыльных, а действия полиции порицали.

РЕАЛЬНОЕ УЧИЛИЩЕ

Когда встал вопрос, в какое среднее учебное заведение отдавать Бориса, мнения разделились. Бабушке казалось, что добрый, отзывчивый, впечатлительный и начитанный мальчик мог бы стать хорошим священником, получив духовное образование. Мать считала, что для него лучше всего — окончить Уфимскую гимназию.

Однако отец рассудил иначе. Он знал: учеба в гимназии обошлась бы в 70 рублей ежегодно, плюс содержание на квартире. Зато в Красноуфимском промышленном училище плата не превышала 15 рублей, да и квартира дешевая. Все это и определило решение отца. Бориса с матерью отправили в Красноуфимск — небольшой уездный городок, похожий больше на село.

Реальное училище готовило юношей к поступлению в высшие технические учебные заведения. Главный упор делался на естественные науки, математику, физику, химию, черчение. Во дворе училища находилось двухэтажное лабораторное здание. Преподавание было поставлено неплохо.

С первых же месяцев учебы Борис Шапошников ощутил демократический дух, царивший здесь. Он узнал, что на окраине городка у кузницы в 1836 году арестовали старца Федора Кузьмича, говорили, что в действительности это был бывший император Александр I. Он косвенно стал соучастником убийства отца, Павла I, и, как полагали многие, всегда это переживал и решил искупить свою вину перед Богом.

Бориса устроили на квартиру с пансионом вместе еще с десятью учениками. Прощаясь, мать и он горько плакали.

Учебный день начинался с 8.30 утра общей молитвой в большом зале. В классах занимались до 14 часов. Затем уходили по домам обедать, а до 18 вечера имели право пройтись по городу, навестить друзей. На улицу выходили с удостоверением личности, где были изложены правила поведения. В квартире находился журнал, кондуит, где отмечалось поведение юношей, периодически квартирантов навещал классный надзиратель или учитель, контролировавшие подопечных.