Иллюзорная удача - Эрл Гарднер

— Действительно, — заметил Мейсон, — я не видел этого сообщения.

— Это чрезвычайно интересная заметка. Далее, учитывая тот факт, что Маргарет Лорна Нили сейчас является миссис Уоррен, что вы редко посещаете подобные мероприятия, что присутствовали там со своим секретарем, я прихожу к выводу, что ваше посещение мистера Уоррена носило официальный характер. Кроме того, будучи в определенной степени эгоистом, я допускаю, что мое освобождение из тюрьмы имело как-то отношение к вашему появлению на том ужине.

Далее, если бы мистер Уоррен захотел проконсультироваться с вами, он бы пришел к вам в офис. Ваше присутствие в его доме в качестве гостя говорит о том, что вас пригласили оценить ситуацию, так сказать, более или менее тайно, незаметно.

— В своей адвокатской практике, — сказал Мейсон, — я неоднократно убеждался, что такая беспочвенная риторика несомненно спорна и почти всегда приводит к искаженным выводам.

— Истинная правда! — воскликнул Гидеон. — Видите, подобные ошибки сгубили меня, поэтому я стараюсь больше их не допускать. Однако вернемся к делу, мистер Мейсон.

— К какому делу?

— Власти всегда хотели выяснить, где находится Маргарет Лорна Нили. Они, кажется, думают, что я знаю, где она проживает. Естественно, моя корреспонденция в последние годы внимательно прочитывалась соответствующими органами, поэтому мне пришлось держаться в тени. Я никому не писал и не позволял писать мне. Мне удалось сохранить в голове определенную информацию, откуда ее не могли извлечь любопытные правительственные чиновники.

Вы не поверите, мистер Мейсон, — продолжал Гидеон, — правительство почему-то считает, что незадолго до моего ареста я сумел получить наличными сорок семь тысяч долларов. Спрятал их и по освобождении из тюрьмы заберу себе. Возможно, они считают, это моя соучастница Маргарет Лорна Нили была избрана мною на роль хранительницы или всей суммы, или ее доброй половины. Вам, мистер Мейсон, живущему в атмосфере социального и финансового благополучия, понять это трудно. Но временами следователи ведут себя очень грубо, оскорбительно, допускают произвол.

— Я не заметил этого, — сказал Мейсон.

— Не думаю, что вы могли это заметить, мистер Мейсон, поскольку тактика правительственного следователя при общении с вами и с человеком, который был обвинен в попытках использовать почтовую службу для своей наживы, совершенно различна.

— Вас обвинили только в этом? — спросил Мейсон.

— Это был один из пяти пунктов обвинения. Присяжные оправдали меня по трем пунктам, чтобы показать, насколько они беспристрастны, и обвинили по двум. Главным было обвинение в тайном сговоре, потому что они хотели привлечь к суду моего секретаря и тем самым запятнать ее репутацию. Слава Богу, ей удалось исчезнуть так, что полиция полностью потеряла ее следы.

— Должно быть, она умная женщина, если ей удалось это сделать.

— Да, она очень умна.

— А возможно, у нее были умные друзья, — ввернул Мейсон.

— Конечно, такой возможности нельзя исключать, — признал Гидеон. — Вы не возражаете, если я закурю?

— Нисколько.

Гидеон отказался от сигареты, которую Мейсон протянул ему, а вытащил из кармана длинную сигару, раскурил ее, откинулся в кресле и приветливо улыбнулся Мейсону.

— С вашим юридическим складом ума, — сказал Гидеон, — вы, несомненно, знаете, почему я здесь.

— Я предпочел бы, чтобы вы рассказали мне об этом, — ответил Мейсон.

— Это будет выглядеть довольно грубо.

— Мисс Стрит и я сталкивались с грубостями и до этого, — заметил Мейсон.

— Я знаю, что грубый подход довольно безвкусен.

— До сих пор ваш рассказ велся очень артистично, — сказал Мейсон. — Поэтому вторая часть его должна уравновесить первую.

Гидеон вздохнул:

— Если нужно переходить к железной логике, я готов. Видите, правительство наконец освободило меня, продержав в тюрьме ни минутой меньше данного мне срока.

Следя за Гидеоном, Мейсон ничего не сказал.

— Сразу после суда, — продолжал Гидеон, — мне сообщили, что, если я передам властям сорок семь тысяч долларов, приговор будет более мягким. После вынесения приговора мне вновь дали понять, что у меня появятся хорошие шансы освободиться под залог, если я передам сорок семь тысяч долларов.

— И ни одно из этих предложений вы не приняли?

— Нет.

— Почему?

— Потому, — сказал Гидеон, — что я не знаю, где находятся эти сорок семь тысяч долларов. Я не мог их передать, если бы даже хотел это сделать.

— Поскольку вас освободили, — заметил Мейсон, — правительство, очевидно, потеряло к вам интерес.

— Вы шутите? — ответил Гидеон. — Сейчас, когда я на свободе, кровожадные гончие псы правительства идут по моему следу в надежде, что я приведу их к деньгам. Они хотят посмеяться последними, когда деньги будут в их руках. Фактически они говорят: «Ты не можешь побороть закон, Гидеон. Ты просидел в тюрьме много больше положенного, поэтому пожелаешь воспользоваться этими сорока семью тысячами долларов, когда выйдешь на свободу. Ты отсидел свой срок, мы получили свои деньги. Ха-ха-ха».

— Они преследуют вас? — спросил Мейсон.

— Конечно.

— Они следовали за вами и сюда?

— Да.

— Ясно, — сказал Мейсон, хмурясь.

— Понятно, почему вы хмуритесь, — сказал улыбаясь Гидеон. — Я пытаюсь преподнести вам свое дело вежливо, в хорошей упаковке, мистер Мейсон, даже если суть его будет довольно груба.

Видите ли, власти считают, что с мошенником можно и нужно обращаться как с человеком низшей категории. Когда правительство выставляет за таким человеком наблюдение, его действия бывают довольно наивными. В данном случае было организовано грубое наружное наблюдение.

— Грубое наружное наблюдение?

— С вашим опытом в криминальной области вы, конечно, понимаете, что это означает, — сказал Гидеон. — Суть грубого наружного наблюдения видна из названия. Это такое наблюдение, которое человек обязательно обнаружит. Если ваш секретарь сейчас откроет дверь в коридор, я думаю, она увидит человека из этой команды, стоящего в углу. При открытой двери он, очевидно, занервничает. Затем повернется и уйдет в дальний конец коридора, будет разглядывать там вывески на дверях, делая вид, что разыскивает какое-то учреждение.

— Это и есть грубое наружное наблюдение?

— Вот именно, — ответил Гидеон.

— Мне кажется, используя такую грубую тактику, власти вряд ли чего добьются.

— Наоборот, они могут добиться очень многого, — сказал Гидеон. — Грубое наблюдение всегда показное, но малоэффективное. Умному человеку очень легко от него уйти. Даже такой простой трюк, как проезд под меняющийся красный свет, дает прекрасные результаты.

Гидеон замолчал, следя за выражением лица Мейсона сквозь сигаретный дым. Его полузакрытые глаза внимательно изучали адвоката.

Спустя некоторое время он продолжил изложение мысли:

— После этого вступает в дело квалифицированное наблюдение. Оно всегда где-то позади, в тени. Я не видел его, да и не должен был видеть. Освободившись от грубого наблюдения, я, например, должен был бы с облегчением вздохнуть, поселиться в маленьком мотеле под вымышленным именем, затем глубокой ночью переехать в другой мотель или в меблированные комнаты, а затем, убедившись, что наблюдатели не висят у меня на хвосте, откопать эти сорок семь тысяч долларов. Во всяком случае, так думает эта правительственная служба.

— И затем они внезапно хватают вас?

— Да, конечно. Квалифицированное наружное наблюдение не будет покидать меня ни на минуту.

— Можно освободиться от него? — спросил Мейсон.

— Можно, хотя довольно трудно. Такая возможность есть. Это требует времени и определенной суммы денег. Честно говоря, мистер Мейсон, у меня есть время, но нет денег.

— Понимаю.

— Я считал, что вы можете исправить это положение.

— Каким образом?

— Мне кажется, что мистер Уоррен не откажется сделать определенный вклад в мое перевоспитание.

— Вы полагаете, что мистер Уоррен — мой клиент?

— Я думаю, что вы его друг, иначе не появились бы на ужине прошлым вечером. Я также думаю, что ваше присутствие в этом узком кругу близких друзей было не без особого значения. Я полагаю, что у вас имелись официальные контакты с некоторыми из присутствовавших гостей, явно заинтересованных в этом. Но я не вижу причин ломать себе голову по поводу вопроса, который, по моему мнению, является совершенно очевидным. Суть его состоит в том, что мистер Уоррен примет любое ваше предложение, целью которого является не допустить обнародования прошлого его жены. Ведь общество безжалостно.

— Вы угрожаете...

Гидеон поднял руки:

— Нет, что вы, мистер Мейсон. Что вы!

— Очевидно, я неправильно понял вас, — подчеркнул Мейсон.

— Конечно. Суть вопроса, мистер Мейсон, в следующем. За каждым моим шагом следит правительственная служба. Мой приход сюда, несомненно, вызовет у нее массу вопросов. Зачем я здесь? Какое отношение я имею к вам или вы ко мне? Моя корреспонденция все эти годы была на контроле. Связей с вами я не поддерживал. Я вам не писал и от вас ничего не получал. Поэтому власти могут прийти к выводу, что вы, очевидно, представляете человека, у которого находятся эти сорок семь тысяч долларов, и я пришел к вам с намерением заключить сделку.