В глубинах тьмы (ЛП) - Уайлд Люси

Внезапно она приподнимает бедра, и ее лоно судорожно сжимается вокруг моего языка, ее ноги дрожат, и она издает долгий стон удовольствия.

– Я кончаю! – кричит она, и я продолжаю лизать, пока она не кончит и не опустится обратно на кровать. Когда София приходит в себя, я опускаюсь на нее.

– Будь нежен, – просит она, когда я беру член в руку.

Поначалу я нежен. Направляю член в нее, наслаждаясь тем, как ее лоно сжимает головку члена, влага помогает скользить глубже, мышцы постепенно растягиваются, чтобы впустить меня.

Она слегка морщится, когда вхожу в нее, но затем ногами обхватывает мою спину и прижимает меня к себе. Мы лежим так, целуясь, я погружен в нее, безмерно наслаждаясь этим чувством.

Затем начинаю двигаться. Мне удается не торопиться пару минут, но я должен ускориться, должен толкаться сильнее.

Я начинаю входить в нее, туда и обратно. Я не могу проникнуть достаточно глубоко, и это меня расстраивает. Остался лишь дюйм.

Я переворачиваю ее, поднимая на четвереньки. Она безудержно толкается бедрами ко мне, ее лоно блестит от желания. Я вновь погружаюсь в нее, на этот раз вхожу до конца, хотя она взвизгнула, когда преодолеваю последний дюйм.

Я даю ей лишь мгновение, чтобы привыкнуть к этому ощущению, прежде чем отстраняюсь, а затем начинаю врезаться в нее. Она борется за дыхание, как и я.

Я пока не хочу кончать. Хочу, чтобы это продолжалось. Я выхожу и снова ставлю ее на колени, проникаю ей в рот, похоть пронзает меня при виде того, как она пробует свою собственную влагу.

Мы ложимся на кровать, ее рот на моем члене, мой на ее лоне. Каждый раз, когда она заглатывает член, я погружаюсь в нее языком, вновь пробуя эту чудесную сладость. Я слишком близок к тому, чтобы кончить, и чтобы это продолжалось дольше, притягиваю ее к себе, спускаю ее ниже, чтобы смотреть на нее снизу вверх. Она играет со своей грудью, насаживаясь на мою длину. Мотает головой из стороны в сторону, ее глаза закрыты, и она прижимается ко мне.

Я беру ее за руки, удерживая ее в равновесии, чтобы она могла прыгать на мне, двигаясь быстрее, снова и снова опускаясь.

На этот раз я вижу ее оргазм, она выгибает спину, когда поддается ему. Она прижимается ко мне, и чувствую, как ее лоно сжимается вокруг моего члена.

Мне не терпится достичь своей собственной кульминации, и я должен сделать это сейчас. Я толкаю Софию на спину, врезаясь в нее. Она кричит, когда толкаюсь снова и снова, глядя на ее лоно и на мой член, исчезающий в ней. Знаю, что близок, и когда она мягким голосом просит кончить в нее, я перехожу грань.

Я не могу сделать то, о чем она просит. Не буду рисковать, чтоб она забеременела здесь.

Я выхожу в последний момент, извергая сперму ей на живот, мои яйца болят от напряжения. София смотрит мне в глаза, на ее лице шок, когда изливаю последнее семя.

Я опускаюсь на нее, пытаясь отдышаться. Затем отодвигаюсь от нее.

И тут слышу аплодисменты с другой стороны решетки.

– Как романтично, – раздается голос.

Я оглядываюсь и вижу его, насмешливо глядящего на нас.

– Теперь моя очередь, – добавляет он, потирая руки.

Я отодвигаю Софию за спину, поднимаясь на ноги. Я умру прежде, чем он прикоснется к ней. Если он войдет в камеру, разорву его на куски. Теперь она моя, я буду охранять ее изо всех сил.

– Ты не прикоснешься к ней, – отвечаю я, в моем голосе нет угрозы, только обещание.

– Что на тебя нашло? – спрашивает он. – Один ее запах, и твое поведение пошло под откос. Отдай ее мне. Теперь моя очередь.

– Никогда.

– Сделаешь это и поплатишься.

Я думаю о маме. Не могу позволить ему забрать Софию. Я отрицательно качаю головой.

– Очень хорошо, – огрызается он и уходит, дверь за ним захлопывается.

– Что он имел в виду? – спрашивает София, становясь рядом со мной и положив руку мне на плечо.

– Я не знаю, – отвечаю. – Но знаю одно.

– Что?

– Нам нужно выбираться отсюда.

Глава 15

СОФИЯ

Я никогда не была так голодна. Я ожидала пыток, но это хуже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Чарльз не появлялся уже несколько дней. Я думаю, прошло шесть дней, но трудно сказать без часов и без возможности отличить день от ночи. Все это время мы не ели. Первые дни мы пили из душа, но теперь и он отключен.

Первый день был худшим во многих отношениях. Я все ждала, когда Чарльз войдет, представляла, как он держит нож, возможно, даже пистолет. Наверняка, он у него есть.

Каждый раз, когда раздавался скрип, я оглядывалась на дверь. Рок не разговаривал со мной, ушел в себя. Я пребывала в ужасе. Это самый длинный день в моей жизни. Но это ничто по сравнению с тем, что грянуло. Без еды дни тянулись, становясь все длиннее. Я не знала, чем занять себя. Разговаривала с Роком, но его ответы были скупыми. Я знала, что он думал о своей матери, о побеге отсюда. Хотела, чтобы он знал, что я здесь ради него, но время шло, и я начала задаваться вопросом, не делаю ли его жизнь хуже.

Я тоже думала о том, что сказал Чарльз, обо всем, что могла вспомнить из наших разговоров. Он упомянул, что привез меня сюда ради Рока. Остальное я собрала воедино. Рока привезли сюда после того, как убили его сестру. Его единственными воспоминаниями о детстве были воспоминания обо мне. Все это время он держал меня в своей голове. Он сам просил меня, или Чарльз предложил? В любом случае, именно поэтому он вернулся, не для того чтобы осмотреть старый дом, а чтобы похитить меня. Мне следовало догадаться.

Изменила ли я что-то, если бы знала? Я часто задумывалась об этом, по мере того, как возрастал мой голод. Я думала об этом еще больше, когда отключили воду.

Мне достаточно взглянуть на Рока, чтобы понять, что никогда не оставлю его. Несмотря на все, рада, что нахожусь рядом с ним. Он мало говорит, но присматривает за мной. Я сплю в уверенности, что он защищает меня от худшего. Но не сможет защищать меня вечно. Он не может обеспечить меня водой, а это единственное, в чем я нуждаюсь сейчас больше всего.

Нет воды, чтобы утолить мою жажду. У меня пересохло в горле, и трещит голова. Мой желудок перестал урчать, он просто пустой, более пуст, чем я думала.

Рок сидит на краю кровати, сохраняя силы. Он думает. Он думал уже несколько часов. Я умоляю его поговорить со мной, но он только указывает на камеры на стенах. Он не смеет делиться тем, что планирует. Чарльз, наверное, слушает нас. Возможно, он тоже наблюдает за нами. Насколько знаю, сейчас есть люди, которые делают ставки на то, сколько времени нам потребуется, чтобы умереть.

Это хуже, чем боль, чем избиение. О нас просто забыли.

Рок чувствует себя хуже, чем я. Он крупнее, ему нужно больше калорий, чтобы продолжать двигаться. Я измучена, свет слишком яркий для моих глаз, и я закрываю их постоянно.

Изо всех сил пытаюсь заснуть и просыпаюсь от мучительного голода, от осознания того, что из нашей ситуации нет выхода.

Стоило ли мне отдаться Чарльзу? Разве это не лучше, чем медленно помирать от голода?

Но Рок не отпустил бы меня. Он бы удержал меня и заставил остаться, а не жертвовать собой.

Итак, мы сидим в камере, и я не вижу выхода. Моя энергия иссякает с каждым часом, и я ничего не могу делать, кроме как дышать. Я откинулась на кровать, Рок все еще сидел и думал.

– Спи, – указывает он мне, и я засыпаю, повинуясь его приказу, и даже не осознаю этого.

Я мечтаю о свежем воздухе, о ветре, дующем мне в лицо, о том, чтобы посидеть в каком-нибудь открытом кафе на берегу озера. Мы вместе, я и Рок. Он в шортах, только что вылез из воды. Я в летнем платье, ем булочки и пью чай из фарфоровой чашки. Это приятный сон, и я не хочу просыпаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Когда наконец открываю глаза, я вижу его все еще сидящим в том же положении. Чувствую себя не лучше после сна, голова болит так же сильно, как и ранее, а мой мозг снова мучает мыслями о еде.

Мне хочется плакать, но я слишком обезвожена. Я могу только чувствовать себя несчастной, прислонившись к Року и желая, чтобы все это закончилось