Красноярск-Шаолинь-Транзит - Павел Алексеев

Глава 9

«Конечно, я хотел встать и уйти -

но было поздно, ноги затекли!»

Раннее утро. Цикады проснулись еще не все. Нам явно повезло – легкий туман скрадывает жаркое даже на восходе солнце, ветерок приятно бодрит, долгий гул монастырского колокола тянется нам вслед. Все ушли на тренировку, лишь я, Андрей и Володя решили сегодняшнее утро потратить на другое. Мы перелазим через каменный забор нашего постоялого двора и через гаоляновые и фасолевые поля выдвигаемся к горе Шаоши, через середину которой вьется узкой змейкой каменная лестница наверх – к пещере Дамо. У нас две камеры и фотоаппарат, одеты мы одинаково – футболка, черные широкие тренировочные штаны, прихваченные шнурками у щиколоток, и китайские кеды. Вероятно, прохожим крестьянам мы кажемся близнецами, также как порой взгляд европейца с трудом находит отличия в толпе китайцев или корейцев. Вчера вечером было бурное чаепитие с поеданием арбузов и местной сдобы (ее готовят специально в расчете на иностранцев), поэтому Андрюха и Вовка, которые вдобавок еще и злоупотребили местным вариантом «Спрайта», с тревогой прислушиваются к ощущениям в животе. Однако мы продолжаем движение.

Природа в Шаолиньской долине удивительно гармонична – не зря для строительства монастыря было выбрано именно это место. Законы фэн-шуй явно реализовались здесь в полной мере на благо медитирующим монахам. Горные склоны за долгие столетия оформлены ступенчатыми террасами, засаженные культурами и пирамидальными кипарисами, кустарниками и бамбуком. Охристая глина, голубоватые кипарисы и темнозеленые магнолии (или их китайский аналог) составляют в лучах утреннего солнца удачную композицию, слегка смягченную пастельными слоями тумана, постепенно разгоняемого ветерком. Шум центральной аллеи остался далеко позади, лишь цикады и птицы, а иногда стрекот мотоколяски нарушают спокойствие окрестностей.

Впереди проявляется контуры старинной загнутой крыши – это дом первого патриарха Шаолиня, какое-то время после девятилетней медитации в пещере Бодхидхарма жил здесь. Сейчас это действующий женский монастырь – да-да, есть в Шаолине и монахини. Правда, они не тренируют кунфу, но цигуном занимаются. В тот день ворота в женский монастырь были закрыты, и мы прошли мимо (мне удалось побывать внутри лишь четыре года спустя). Дорога постепенно забирает круче вверх, появляются отрезки каменных лестниц.

Вместе с этим погода начинает активно портиться – из-за горы выползает туча, ветер усиливается. Нас дождь не пугает, но если так пойдет и дальше, то съемку придется прекратить. Минуем одну террасу за другой, дыхание непроизвольно учащается, навстречу изредка попадаются группки туристов – спешат свалить с горы, пока не грянула гроза. Вовку с Андреем начинает штормить, но даже тошнота не умаляет их решимости завершить восхождение.

И вот мы у подножия Шаоши. Отсюда начинает свой путь каменная лестница длиной около километра – зигзагами и спиралями она восходит на вершину, на высоту около 300-400 метров. На обочине прямо из скалы растет какой-то местный саксаул, засохшая коряга, под которой на плоском камне местные смотрители написали красными крупными иероглифами «Государственная собственность – руками не трогать!» Андрюха и не стал трогать его руками, его просто вывернуло наизнанку на эту ботаническую окаменелость. Мы с Вовкой хихикаем, после чего Вовку тоже выворачивает, хорошо что он вовремя успел выключить камеру. Позеленевшие Вовка с Андрюхой дышат, как рыбы на песке, я деликатно снимаю окрестности в другом направлении. Отказались ли мы от дальнейшего путешествия? Конечно, нет.

Ветер крепчает, туча над нами похожа на жирного черного дракона, собирающегося свалиться с гребня горы в долину. Пробрызгивают мелкие капельки воды, пару раз вдалеке ухает гром. Ступеньки ползут под ноги медленно, все они неровные, щербатые, разной высоты. Камеры выключены и завернуты в полиэтилен. Я иду впереди, как меньше всех выпивший вчера газировки, сзади время от времени раздаются неудобоваримые звуки выходящей наружу дурной кармы. Кое-где лестница обрамлена железными перилами, за которые мы хватаемся и подтягиваем себя вверх, чтобы облегчить работу ногам.

Громовой удар раскалывает небо. Ветер дует рывками и в разные стороны, норовя скинуть нас со ступенек, дождь льет уже всерьез, и не только сверху, но и сбоку и даже иногда снизу. Туристов уже нигде не видать, лишь мы упорно лезем вверх.

Уже близко к вершине ветер начинает кидаться дождем и мелким мусором, срывает панамы с наших голов, молнии разрываются где-то под ухом. Принимаем решение укрыться за огромным валуном и переждать бурю. Внизу, в направлении долины – серая непроницаемая взвесь воды и ветра, изредка озаряемая вспышками молний. Настроение – великолепное, особенно у Андрюхи и Вовки, которые, кажется уже, простите, проблевались.

Все заканчивается также быстро, как и начиналось. Туча редеет, стихает ветер, дождь переходит в морось и постепенно увядает. Свежесть заполняет все вокруг, внизу тает пелена и можно иногда различить зеленые пятна – это крыши храма. Мокрые и бледные, мы выползаем из своего убежища, отряхая камеры и разминая затекшие ноги.

Последний рывок очень короток по сравнению с предыдущим путем – и вот мы на вершине. На тесной площадке установлена беседка в традиционном стиле, чуть ниже – четырехметровая статуя Бодхидхармы из белого камня, которую хорошо видно на фоне темных кустарников даже с противоположной горной гряды. Отсюда открывается вид на долину за перевалом, соседнюю с Шаолиньской. И пусть высота этих гор в общем-то невелика – где-то 1500 м над уровнем моря – тем не менее это сильное впечатление для любого путешественника! В блаженном созерцании, несколько минут просто сидим в беседке, отдыхая и питаясь пейзажем. В общей сложности восхождение заняло у нас около полутора часов, вместе с вынужденной передышкой у валуна. Значит, налегке – без съемок и остановок – можно забежать наверх минут за сорок. Гроза ушла на юг – за гору Лежащего Будды, что теснит Шаолиньскую долину с противоположной от нас стороны – и там громыхает своими гигантскими хлопушками, которых так много на празднике Весны…

Спускаясь вниз, естественно, заходим на смотровую площадку, в глубине которой и расположена пещера Бодхидхармы. Сейчас эта небольшая дырка в скале обрамлена каменной аркой, сделаны ступени, внутри стоит скамейка и алтарь с небольшой бронзовой фигурой Дамо – а ведь полторы тысячи лет назад сюда, возможно, не вела даже тропинка! С волнением входим внутрь. Пространство очень маленькое, по площади – со среднюю советскую кухню, только стены склоняются друг к другу, скругляя потолок. В пещере – с восьми до пяти – постоянно дежурит монах или монашка, принимая поклоны на алтаре и скупо отвечая на вопросы. На ночь дежурный запирает деревянные двери на висячий замок. Однако самой большой ценности в пещере уже нет – ее перенесли в один из залов Шаолиня. Речь идет о куске скалы, на котором, если верить легенде, запечатлелось изображение самого Бодхидхармы – так долго сидел он перед стеной и такова была сила его медитации. Действительно, камень стоит в Шаолине и на нем при пристальном расмотрении можно разглядеть образ бородатого благообразного индийца с закрытыми глазами. Однако сейчас никто уже не скажет, является ли этот камень историческим артефактом или искусно сделан горячими сторонниками буддизма немного позже. Да это и не важно – как и многое другое в истории и мифологии Поднебесной, сама идея легенды оправдывает ее существование.

Последний перед спуском взгляд на панораму Шаолиньской долины – хмарь рассеялась, крыши храма как на ладони – и с чувством какой-то особой душевной полноты мы делаем шаг вниз по лестнице. Далекие от религиозного фанатизма, мы все же понимаем, что нынешний день – особый в череде прочих, и не забудется никогда. В подтверждение этому, первый за сегодня лучик солнца пробивается из-за туч и освещает нам дорогу.

Каждый день в Шаолине идет за неделю дома. Нас знают уже почти все продавцы, хозяин нашего ресторанчика обслуживает нас в кредит, мы бесплатно заходим в храм – а часто и со служебного входа; все загорели и слегка исхудали – тренировки и походы по горам. Китайская речь приобретает все больше смысла, да и сами мы заметно подтянулись в произношении фраз «Это слишком дорого, давай подешевле» и «Мы русские, занимаемся кунфу». Постепенно растворяясь в китайской реальности, начинаем лучше понимать реальность российскую. Все вдруг осознают уровень напряженности и подавленности большей части нашего народа; однако с другой стороны, такая редкость в Китае встретить открытого и бескорыстно доброжелательного человека! Возможно, это лишь реакция на наш туристический имидж, но желание заработать на тебе вызывает порой непреодолимую аллергию.