Солдаты Третьей мировой - Михеев Михаил Александрович

А вот второй нюанс, который Полякову довелось сегодня наблюдать, вписывался совсем в иную картину. Японцы не препятствовали местным наблюдать. Тех, конечно, было на улицах убывающе мало, но все же секретное подразделение тут, или почему? А ведь в беспечности японцев обвинить сложно. Вывод? Он прост. Чуть позже во избежание утечки информации здесь проведут полную зачистку, это проще и надежнее, чем выставлять оцепление. Зная к тому же некоторые нюансы японской психологии, Сергей в этом даже не сомневался. И, кстати, даже был в некотором роде с ними согласен. Война идет, а в ней, как ни крути, целесообразность на первом месте. Сохранение же популяции местного населения на завоеванных территориях даже не вторично, а так, где-то в конце списка. Так что, когда танкисты передислоцируются, местных просто и безыскусно вырежут.

А потом случилось то, что лишний раз подтвердило: командир и в самом деле имеет право на принятие решений, кажущихся остальным нелогичными. Просто потому, что лучше других информирован. И, хотя нюансы Сергей узнал уже позже, результат он смог наблюдать собственными глазами. И это было впечатляюще!

Где-то далеко на севере от бетонных плит военного аэродрома оторвался самолет. Не широко распиаренное семейство «Су», которое по праву считалось одним из лучших в мире. Нет, самолеты пятого поколения сейчас не требовались. Да и четвертого с кучей плюсов тоже. Взлетел самолет, уже давненько стоящий на вооружении, считающийся первым советским истребителем четвертого поколения. Пожилая, но не потерявшая актуальности машина, пугающая врага уже больше полувека и по праву считающаяся уникальной. МиГ-31.

Этот самолет критиковали с завидной регулярностью. Больше всего доставалось низкой маневренности старого перехватчика. Ее, собственно, в него и не пытались заложить, отчего по сравнению с более поздними моделями он вел себя откровенно «дубовато». Зато скоростные характеристики у него были на высоте, и как платформа для самого разного вооружения, вплоть до еще только разрабатывающегося, перспективного, «старичок» был хорош. Что, собственно, и требовалось.

Правда, сейчас под его крыльями не висели пугающие весь мир гиперзвуковые реактивные «гостинцы». Обошлись парой ракет попроще (и подешевле). И японские системы РЭБ не стали им помехой – спецы из группы Полтавца грамотно подсветили цели, и в результате над деревенькой-переростком встало пламя, взлетевшее, кажется, до небес. Рвануло знатно, и наверняка потери среди гражданских исчислялись десятками, а то и сотнями, но… Японцы были не единственными, кто считал жертвы чужого «мирняка» не самой важной проблемой.

Сергей на несколько секунд замер, восхищенный зрелищем, но толчок в левое плечо вернул его в реальность. Через несколько секунд он уже мчался следом за сержантом, которому полковник поручил быть при нем дуэньей. Что поделать, сейчас он был наименее опытен и подготовлен, а раз так, не следовало качать права. И, до боли в пальцах сжав автомат, Сергей бежал туда, где освещенные стремительно разгорающимся пожаром бегали японцы.

И не говорите потом, что они не умеют паниковать, успел он еще подумать. А потом перед самым носом Полякова, как чертик из табакерки, выскочил из-за угла японец. Отработанным до автоматизма движением Сергей прикладом автомата загнал ему нос до самого затылка, и на том эмоции как будто закончились. Началась работа.

По другую сторону схватки. Это же время

Взрыв был такой силы, что уже успевшего лечь Иосиацу буквально вытряхнуло из кровати. В себя он пришел, уже сидя на полу и очумело мотая головой. В ушах звенело, будто он в гостях у русской родни нажрался водки и заснул в церкви, на колокольне. А звонарь, скотина, его не заметил. Да-да, и такое в молодости случалось. Ощущения были совершенно аналогичные.

Следующие несколько минут прошли фактически без участия сознания. Тело действовало само, на вбитых за годы службы рефлексах. На улице он обнаружил, что не только при оружии, но и одет согласно уставу. Вот только как он этого добился, капитан не помнил. Да и не меняло это ничего, потому что на мечущихся вокруг людей вид офицера никакого успокаивающего воздействия не оказал.

Все же слишком долго Япония не воевала по-настоящему, слишком много в армии оказалось недавних офис-менеджеров. А изменить сознание людей, тем более резко, задача крайне сложная. Здесь и сейчас ее до конца решить явно не успели, и потому люди оказались во власти банальной, но от того не менее страшной для любой армии паники. Там, где деды нынешних горе-вояк схватились бы за оружие, они его, напротив, побросали и теперь бестолково метались по улицам. Как куры без голов, честное слово.

А еще через секунду только инстинкт и усвоенные на уровне подсознания навыки позволили Иосиацу выжить. Когда вдоль улицы ударил пулемет, капитан успел великолепным броском уйти с линии огня и кубарем скатиться за осевший на простреленные колеса грузовик. Цепочка дырок над его головой тут же показала, сколь своевременным было это действо. Тихонечко, где пригибаясь, а где и на четвереньках, сжимая в негнущихся пальцах практически бесполезный в таком бою пистолет, Иосиацу нырнул в отвороток боковой улицы. Мысленно проклял китайцев, сделавших улицы своих поселений такими широкими – удобно для проезда техники, но снижает шансы человека, пытающегося скрыться. И, пробежав от силы метров двадцать, практически нос к носу столкнулся с русским.

Все произошло очень быстро. Автомат в руке русского плюнул раскаленным свинцом и выбил оружие из рук Иосиацу. Позже капитан не раз удивлялся своему везению – один-единственный выстрел из не самого точного русского автомата, навскидку, от бедра – и точно в пистолет. Офицерский «Зиг Зауэр», точнее, его лицензионная копия, не пережил конфликта интересов и отлетел далеко в сторону уже в виде обломков металла и пластика, а руке, его державшей, хоть бы хны. Пара царапин все теми же осколками и боль от удара не в счет. Однако сейчас было не до того, тело действовало на рефлексах, и капитан рванулся вперед, стараясь достать русского, пускай даже голыми руками.

Удивительно, однако русский не стал стрелять. Дать очередь по бегущему на него человеку он всяко успевал – хотя спурт, который выдал Иосиацу, был великолепен, пять метров все же расстояние достаточное, чтобы шевельнуть пальцем. Но вместо этого русский каким-то немыслимо точным движением ушел в сторону, и в следующий миг Иосиацу задохнулся от страшного удара прикладом в живот. А потом его голова столкнулась с отвратительно твердой стеной здания, и сознание померкло.

В себя Иосиацу пришел уже ночью. Впрочем, по глазам все равно резануло светом – место, где сидели и лежали пленные, находилось под прицелом дюжины прожекторов. С трудом проморгавшись, Иосиацу огляделся – и увиденное его не обрадовало. Похоже, что вопрос о сопротивлении русским даже не стоял. Около сотни человек было согнано на пустую автостоянку, и здесь оказались практически все офицеры – и его, Иосиацу, подчиненные, и он сам… К слову, разбитый лоб ему обработали и перевязали. Тут же сидел, мрачно созерцая окружающую импровизированный лагерь темноту, Хайкоси. Полковник честно пытался выглядеть бесстрастным, но получалось у него не очень.

Чуть в стороне лежал разведчик – тот, который приволок европейцев. Этому, похоже, не мудрствуя лукаво, прострелили обе ноги, дабы поубавить прыти. Логичное решение в случае, когда не хочешь убивать – лейтенант со своей крайне серьезной подготовкой мог натворить дел. И то, что его не убили, наводило на не самые радужные мысли – похоже, русские не только смогли быстро выиграть бой у деморализованного противника, но и весьма избирательно отделить офицеров от рядовых. В ситуации, когда вокруг кипит непредсказуемый городской бой, сам факт таких действий говорит о многом.

А прожектора светили, давили на глаза, словно кузнечный пресс, и четко отделяли границу, за которую не следовало заходить. Там, во мраке, по контрасту кажущемся еще более плотным, деловито сновали туда-сюда какие-то тени. Что же, смешно предположить, что русские оставили пленных без присмотра. Иосиацу еще раз огляделся. О-па! Лейтенант Танака отсутствует. И техников, обслуживавших его танки, тоже нет.