Роковая партия (сборник) - Иван Любенко

Дама закивала головой и так же внезапно выскочила за дверь, как только что и появилась.

Купе жертвы ограбления одновременно напоминало магазин женской одежды и косметический салон. Кроме платьев, накидок, халатов и шляпок, в нем было столько разного рода женских щипчиков, расчесок, щеточек, пузырьков и флакончиков, что сесть было некуда.

– Сударь, я сразу поняла, по вашему внимательному взгляду, что вы из жандармерии. Я знаю, расследовать воровство – не ваш профиль, однако я убедительно прошу вас помочь мне. Они забрались в купе, пока я спала, и просто поднесли к моему лицу смоченный хлороформом чей-то платок. Я отключилась. Потом проснулась от страшной головной боли и обнаружила пропажу. Это очень дорогая вещь. Как я скажу об этом мужу? – в отчаянии она закрыла руками лицо.

– Мне кажется, сударыня, вам следует рассказать мне правдивую историю, а не вымышленную. К тому же, в этом случае, я еще смогу вам помочь и вернуть, по крайней мере, ваше драгоценное колье. Кстати, я не жандарм и не полицейский, а присяжный поверенный Ставропольского окружного суда, поэтому все, что вы мне поведаете, останется в тайне. Моя фамилия Ардашев, – представился Клим Пантелеевич и слегка поклонился.

– А я графиня Ростоцкая-Штауфенбах, Александра Генриховна. Мой муж имеет кожевенные фабрики в Москве, Нижнем Новгороде и Самаре. – Дама опять разрыдалась и стала сбивчиво рассказывать свою странную и такую обычную историю…

V

– Ладно, студент, сработал неплохо – считай, расплатился. А на будущее запомни – без сарги за лакши не садятся – без денег в карты не играют. Теперь ты уже не просто пижон, а пижон порченый, – а значит это, что на шулерские грабли ты уже наступил. Лети, фраер, пока цел, да на моей тропинке боле не попадайся, – расчесанный на прямой пробор картежник аккуратно завернул в тряпицу принесенные мною золотые серьги, жемчужные бусы и скомканные купюры крупного достоинства.

VI

– Но скажите, уважаемый Клим Пантелеевич, как вам удалось понять, что я говорила неправду, – успокоившись, поинтересовалась жертва ограбления.

Адвокат пожал плечами.

– Да здесь ничего сложного. Было совершенно очевидно, что, придя утром в свое купе, вы обнаружили пропажу некоторых вещей, и вам пришла в голову спасительная мысль – заявить о якобы похищенном колье. Кстати, как мне кажется, здесь орудовал явный дилетант, а не опытный вагонный вор. Но вернемся к вам. Вы не учли некоторые детали. Дело в том, что если к лицу спящего поднести платок, пропитанный хлороформом, то он не заснет крепче, как думают многие, а, напротив, проснется. Вообще, чтобы усыпить одного человека с помощью этого вещества, понадобится, по меньшей мере, половина чайного стакана. А платок-то оказался шелковым, что чрезвычайно затрудняет его использование для этих целей. К тому же вы сказали, что он не ваш, но по своим размерам и расцветке платок скорее женский, чем мужской, и это также наводит на определенные мысли. Ну и самое главное: запах хлороформа в нем отсутствует, – заключил Ардашев, глядя на появляющийся в окне перрон станции.

– Что же теперь мне говорить полиции? – умоляющими глазами графиня уставилась на Ардашева.

– Не переживайте. Скажите, что покинули ненадолго купе, а когда вернулись, увидели пропажу денег, ценностей и колье.

– Я попрошу вас: передайте этому ничтожеству на память вот это, – Александра сняла перстень с большим сапфиром и отдала адвокату.

VII

– Итак, господин офицер, я советую вам вернуть полученное путем шантажа колье графини Ростоцкой-Штауфенбах, – Ардашев внимательно смотрел на уже слегка нетрезвого поручика.

– А с чего вы взяли, что оно находится у меня. Это инсинуация, навет и клевета чистой воды, по причине того, что я не ответил взаимностью этой Мессалине, – не моргнув глазом, заявил молодой человек.

– Послушайте. Я не собираюсь давать моральную оценку вашим поступкам, в особенности разбирать поведение, не достойное офицера по отношению к замужней даме, а попросту говоря, получение драгоценностей с помощью вымогательства путем угрозы огласки вашей с ней интимной близости. Но вы просчитались. Всем известно, что графиня ограблена. Там в коридоре стоят два жандарма. Я предложу им поискать пропавшее колье в этом купе. И поверьте, оно найдется. После чего именно вас обвинят в краже. А потом будет суд, где слово уважаемой в обществе супруги известного промышленника окажется гораздо весомей жалких оправданий бесчестного поручика, к тому времени уже лишенного офицерского звания полковым судом чести. И как печальный итог вашего пути – судебный приговор: лет семь каторжных работ, а если муж графини постарается, то, возможно, и все десять. Поверьте, над вами будет смеяться вся Читинская пересыльная тюрьма. А посему вы, ровно через пять минут после моего ухода, аккуратно и незаметно положите сверток с этим дорогим украшением за портьеру в коридоре вагона. Вслед за этим я попрошу полицию поискать пропавшую вещицу как раз в том самом месте, где вы ее и оставили. Вам все ясно? – учтиво поинтересовался адвокат.

– Что поделаешь, ваша взяла, – отвернувшись в сторону, недовольно пробормотал офицер.

– Да, кстати, госпожа графиня великодушно просила оставить вам на память о вашей мимолетной встрече вот это… – Ардашев бросил на стол золотой перстень с розовым сапфиром и вышел, а в зеркале двери все еще отражалось застывшее от изумления лицо поручика.

VIII

Простояв на станции лишних полчаса, паровоз выпустил пар и начинал медленно трогаться. Скорый кавказский поезд уверенно набирал ход и вскоре совсем покинул затерянный в необъятных российских просторах уездный город. Плотный черный дым угольной сажи восклицательным знаком висел на горизонте и никак не хотел растворяться в густом молоке пасмурного майского утра.

На платформе, опустив голову, одиноко стоял человек в студенческом форменном сюртуке и с саквояжем в руках. С тех пор пройдет много времени, но он больше никогда не сядет за карточный стол, верный слову, данному на этом богом забытом полустанке.

…Пропавшее колье обнаружили в коридоре одного из вагонов. В результате выборочной проверки документов у пассажиров третьего и четвертого классов был пойман с поличным беглый вор Алексей Антипов по кличке «Рельса». Задержанный преступник выкрикивал скабрезные выражения в адрес полицейских чинов и категорически отрицал свою причастность к ограблению купе графини Ростоцкой-Штауфенбах.

Как впоследствии сообщила газета «Московская хроника», известный промышленник и меценат граф Ростоцкий-Штауфенбах взамен украденного преступниками перстня подарил своей жене точно такой же, но с одним отличием – вместо сапфира красовался розовый брильянт – редчайший и потому баснословно дорогой камень.

Демон

Монастырь стоял в шести верстах от города. Он и сам походил на город. Храм на полторы тысячи прихожан с трехъярусной звонницей, пять корпусов под кельи, двухэтажная больница, две церковно-приходские школы, два гостиничных дома для приезжих, двухэтажный корпус для живописи, воскобойный завод, мастерская по изготовлению церковной утвари и ювелирных изделий, водяная и ветровая мельницы, пасека, две маслобойни, скотный двор и многочисленные хозяйственные постройки. Необъятные, богатые урожаем земли благодатью божьей одаривали монашек и юных послушниц за самоотречение от мирской жизни, неугасимую, как лампада, веру, смиренную доброту и покаяние за тех, кто еще не постиг вечную, православную мудрость бытия. Иоанно-Мариинская духовная обитель была любима всей богатой и сытой, задыхающейся от хлебного изобилия южной губернией России.

Игуменья Агриппина второй день не находила себе места. Неизвестно куда подевалась ее любимая трехногая, мордочкой похожая скорее на енота, чем на собачонку, маленькая дворняжка по кличке Нюша.

Холодным осенним вечером незнакомая девчушка лет шести принесла к воротам монастыря щенка, перевязанного мокрой от крови тряпицей. Оказывается, отец девочки копал огород и случайно отрубил спящему в зарослях сухой травы приблудившемуся малышу лапу. Рану обработали, питомца нарекли Нюшей и оставили в только что организованном собачьем приюте. С тех пор матушка в ней души не чаяла. Да и Нюша, казалось, понимала не только слова, но даже и ее мысли. А вот теперь куда-то, сердешная, запропастилась. Одолеваемая грустными предчувствиями, настоятельница молила Всевышнего о помощи, уединившись на чугунной скамейке в зарослях густой сирени.

По тропинке, слегка путаясь в черном облачении, почти бежала старшая из монахинь, а за ней семенил Гордей Скрынник, ученик и последователь известного Никиты Филатова – художника, ювелира, чеканщика и мастера фигурного литья.

– Матушка, матушка, вот что ироды окаянные написали, – причитала сестрица, в одной руке держа камень, а в другой кусок серой оберточной бумаги.