Сокровище любви - Барбара Картленд

Потом он протянул свою большую черную руку — такую огромную, что рука Андре совсем утонула в ней; Андре почувствовал, как сильно негр сжал его пальцы.

— Тома будет охранять вас в пути, он готов пожертвовать для вас собственной жизнью, — сказал Жак. — Верьте ему, не скрывайте от него ничего.

Андре заметил, что к седлу каждой лошади сзади приторочено по большому тюку, и догадался, что там его одежда.

Он еще раз пожал руку Жаку, попытался выразить свою безмерную благодарность мулату, а затем они с Тома сели на своих лошадей и выехали со двора.

Тома ехал впереди, Андре за ним; дорога почти сразу пошла на подъем — за Порт-о-Пренсом начинались холмы.

Тома выбирал дорогу в стороне от людных, запруженных народом улиц, старался держаться подальше от центра города; они ехали узкими и пыльными улочками и переулками, которые вскоре превратились просто в колеи, проложенные повозками и телегами.

В доме у Жака была карта, и Андре знал, что, для того чтобы добраться до плантации дяди, они должны сначала проехать вдоль канала Святого Марка, затем подняться на Черные Горы и спуститься в долину, где обосновался Филипп де Вийяре, приехав на Гаити.

Посмотрев на карту, Андре понял, что Жак был прав, когда говорил, что от дядиной плантации до Порт-о-Пренса и до Ле-Капа примерно одинаковое расстояние.

Его немного утешало также, что Ле-Кап находится под командованием Анри Кристофа, хотя Андре все же предпочел бы с ним не встречаться. Тот построил в Ле-Капе великолепный дом, который сам же и поджег, едва завидев на горизонте французскую эскадру.

Кристоф тоже поубивал немало белых, но все, что Андре о нем слышал, говорило ему, что этот человек не такой жестокий, беспощадный тиран, как новоявленный император.

К тому же Анри Кристоф хоть и считал, что Гаити необходимо сбросить французское господство, утверждал в то же время, что разумно было бы сохранять и поддерживать дружеские отношения с другими белыми нациями, такими, как американцы и англичане, которые могут оказать им помощь.

Но в данный момент Кристоф, как и Дессалин, был занят борьбой с испанцами и попытками вытеснить их с острова, так что Андре, отправляясь в путь, молился только об одном — чтобы его поиски не затянулись слишком долго.

Когда они уже отъехали на достаточное расстояние от города и двигались вдоль берега по дороге, по сторонам которой расстилался пейзаж удивительной красоты, Андре наконец заговорил с негром:

— Мосье Жак рассказал вам. Тома, о цели моих поисков?

— Да, мосье; трудно.

— А он сказал вам, что у меня в руках, как мне кажется, ключ к разгадке того, где следует искать спрятанные деньги?

— Сказал, мосье.

Вытащив из кармана письмо дяди, Андре вслух прочитал Тома фразу с важной информацией.

— Я уверен, это означает, что деньги спрятаны в церкви или зарыты где-то в ее окрестностях.

Тома ничего не ответил; некоторое время они ехали в полном молчании, потом негр сказал:

— Мы найдем церковь.

— Там непременно должна быть хоть одна, — горячо воскликнул Андре.

Первую ночь они провели в маленьком кайе, то есть в жалкой лачуге в обычной гаитянской деревне.

Это было просто скопление деревянных и земляных хижин, покрытых тростниковыми крышами; некоторые были под крышами из пальмовых листьев; клочок земли, на котором каждая из них стояла, был огорожен колючими кактусами.

— Хорошие люди, — заметил Тома. — Не задают вопросов.

Тома спешился и подошел к ближайшему кайе поговорить со стариком, сидевшим на улице, покуривая глиняную трубку; Андре показалось, что они разговаривали ужасно долго.

Наконец негр вернулся, широко улыбаясь.

— Хорошее укрытие, — сообщил он, — новое кайе, пустое.

Оно стояло немного в стороне от остальных хижин, и его, видно, соорудили недавно; Тома указал Андре на свежие пальмовые листья, покрывавшие крышу, и еще не просохшие земляные стены.

Внутри было чисто, и когда Тома расстелил на полу циновку, которая должна была служить Андре постелью, тот подумал, что им повезло и это не самое худшее место для ночлега.

Они захватили с собой достаточно еды, ее должно было хватить на два дня.

«Когда запасы кончатся, — предупредил Жак, — положитесь на Тома. Возможно, то, что он достанет для вас, покажется вам не слишком вкусным, но, во всяком случае, вы не умрете от голода».

На ужин у них был цыпленок, небольшие, сваренные вкрутую яйца и холодная рыба, приготовленная в креольском соусе, который Андре нашел восхитительным.

Он ел все, что предлагал ему Тома, зная, что в таком жарком климате пища не может долго храниться, и понимая, что, вполне возможно, ему теперь долго не удастся прилично поесть.

Затем, поскольку он все еще не оправился от усталости после прошедшей ночи, Андре лег на циновку и мгновенно заснул. Ему показалось, что он только что закрыл глаза, как Тома уже начал будить его, говоря, что пора отправляться в путь.

На завтрак была только чашка кофе и черствая французская булочка, но Андре, проезжая под апельсиновым деревом, сорвал с него апельсин, который показался ему необыкновенно сочным и сладким.

Бананов вокруг тоже было предостаточно, и Андре подумал, что, даже если они не смогут достать нормальную еду, к которой он привык, он все же не останется голодным.

Они ехали не останавливаясь, теперь уже по направлению к горам, и вскоре за деревьями открылись чудесные, живописные пейзажи; вдалеке заблестело голубизной море.

Ехать приходилось очень медленно, иногда ветви красного, железного деревьев и сейбы сплетались над головой так плотно, что совсем закрывали солнце, и таинственный лесной полумрак вызывал какое-то странное нервное напряжение; все чувства обострялись до предела.

Длиннохвостые попугаи, сверкая малиновыми, желтыми и зелеными перьями, мелькали перед ними; иногда на пути попадались желтые, зеленые и белые орхидеи.

Нежными, многоцветными каскадами они струились с ветвей, оплетенных толстыми гибкими лианами, густой сетью повисшими между небом и землей, загораживая проход.

При виде орхидей Андре сразу вспомнил об Оркис; на какое-то мгновение он почувствовал, будто она снова рядом с ним; он не мог избавиться от воспоминаний о ее трепещущем теле, ее руках, обвивающихся вокруг него, ее требовательных, ищущих губах.

Затем он постарался выбросить эти мысли из головы.

Андре пришло в голову, что Оркис, подобно лианам, опутывает человека, обвивается вокруг него, все теснее, все туже сжимая свои кольца, до тех пор пока он, потеряв всякое достоинство, не становится лишь рабом, покорно выполняющим все ее желания.

Вторая ночь их путешествия была не так удачна, как первая.