TV-люди - Харуки Мураками

Ничего конкретного, что резко изменилось бы. Как раз наоборот, все оставалось таким же. Ее манера разговора, манера одеваться, выбор тем, мнение о том или ином — все это было как и прежде. Однако он почувствовал, что не может раствориться в их мире так, как это было раньше. Что-то казалось не так. Ему это напоминало инерционное движение, которое понемногу теряло амплитуду. Само по себе это было неплохо. Однако он не мог понять, в каком направлении они двигаются.

Возможно, изменился я, предположил он.

Он был одинок в своей токийской жизни. В университете ему так и не удалось завести друзей. Улицы были грязными, еда невкусной. Люди говорили вульгарно. По крайней мере, ему так казалось. Поэтому все время в Токио он думал о ней. С наступлением вечера он уединялся в комнате и писал одно письмо за другим. От нее тоже (конечно же, реже, чем от него) приходили письма. Она подробно писала о том, как проходит ее жизнь. Он по многу раз перечитывал ее письма. Ему даже приходило в голову, что, если бы от нее не приходило писем, он бы уже повредился умом. Он стал курить и пить. Иногда даже прогуливал лекции.

Еле-еле дождавшись летних каникул, он вернулся в Кобэ, и многое там его расстроило. Удивительно, его же не было здесь каких-то три месяца, но все, что ему попадалось на глаза, стало выглядеть пыльным и безжизненным. Разговоры с матерью были смертельно скучны. Окружающие картины, о которых он с ностальгией вспоминал в Токио, выглядели старыми. Улицы Кобэ казались улицами самодовольного провинциального городишки. Разговаривать с людьми было в тягость, поход в парикмахерскую, в которой он стригся с детства, испортил ему настроение. Даже морской берег, куда он ходил каждый день с собакой, был совершенно пустым, на глаза попадался только мусор.

Свидания с ней тоже не поднимали духа. После них он возвращался домой и, как всегда, погружался в размышления. Что же не так? Конечно, он по-прежнему любил ее. Его чувства совершенно не изменились. Но одного только этого не хватало. Нужно на что-то решиться, думал он. Страсть в определенные периоды может развиваться своими внутренними силами. Однако это не может продолжаться вечно. Если сейчас ничего не предпринять, то наши отношения скоро зайдут в тупик, а страсть задохнется и исчезнет.

Как-то раз он решил снова заговорить о проблеме секса; этой темы они все время избегали. Он намеревался поговорить об этом в последний раз.

— Три месяца в Токио я был совсем один, все время думал о тебе. Я очень люблю тебя. Каким бы ни было расстояние, это не меняется. Однако когда мы все время далеко, многие вещи начинают очень беспокоить. Порой возникают черные мысли. Когда человек остается один, он очень слаб. Тебе этого, наверное, не понять. Я еще ни разу прежде не оставался совершенно один. Это очень тяжело. Поэтому я хочу, чтобы между нами была какая-то ясная связь. Мне хочется уверенности в том, что, несмотря на расстояние, между нами есть связь.

Но она опять покачала головой. Затем вздохнула и поцеловала его. Очень нежно.

— Извини, но я не могу подарить тебе свою невинность. Ведь это совершенно другое. Я для тебя сделаю все, что только в моих силах. И только этого не могу. Если ты меня любишь, больше не начинай этого разговора, прошу тебя.

Однако он еще раз предложил пожениться.

— Даже в моем классе есть помолвленные девушки. Правда, только двое,— сказала она.— Но у их женихов достойная работа. Помолвка — это ведь вот что. Брак — это ответственность. Нужно стать самостоятельным и принять чужого человека. Нельзя ничего получить, не неся при этом ответственности.

— Я могу нести ответственность,— сказал он четко.— Я поступил в хороший университет. У меня будет прекрасный диплом. С ним я смогу поступить на работу в любую фирму, в любое государственное учреждение. Я все смогу. Я поступлю с наилучшими результатами туда, куда ты захочешь. Я все смогу, надо только захотеть. В чем же тогда проблема?

Она закрыла глаза и откинула голову на спинку автомобильного кресла. Некоторое время она просто молчала.

— Я боюсь,— сказала она.

А затем расплакалась, закрыв лицо руками.

— Я по-настоящему боюсь. Ничего не могу поделать, мне так страшно. Меня пугает жизнь. Мне страшно жить. Мне страшно, что через несколько лет я должна выйти в реальный мир. Почему ты этого не понимаешь? Почему ты ничуточки этого не понимаешь? Почему ты так издеваешься надо мной?

Он обнял ее.

— Если я рядом, нечего бояться,— сказал он.— Мне ведь тоже страшно. Так же, как и тебе. Но если мы будем вместе, думаю, сможем справиться со всем без страха. Если мы объединим наши силы, то не будет ничего страшного.

Она покачала головой.

— Тебе этого не понять. Я ведь женщина. Я не такая, как ты. Ты этого не понимаешь совершенно.

Что бы он больше ни говорил, ничего не действовало. Она продолжала плакать. А когда успокоилась, сказала странную вещь.

— Послушай, даже если… Если мы с тобой расстанемся, я всегда буду помнить тебя. Честное слово. Ни за что не забуду. Я ведь и правда тебя люблю. Ты первый человек, которого я полюбила, и только оттого, что ты был рядом, мне было очень здорово. Пойми это. Однако это совершенно другое. Если ты хочешь какого-то обещания, я обещаю. Я пересплю с тобой. Но не сейчас. Я пересплю с тобой после того, как выйду за кого-нибудь замуж. Я не обманываю, даю тебе слово.

— В тот момент я абсолютно не понимал, что она говорит,— сказал он, глядя на огонь в камине.

Официант принес горячее, а затем подложил дров в камин. С треском взлетели искры. За соседним столиком пара средних лет увлеченно выбирала десерт.

— Я ничего не понимал. Словно какая-то загадка. Вернувшись домой, я вспомнил ее слова, попробовал еще раз спокойно обдумать их, однако совершенно не мог понять ее мыслей. А ты понимаешь?

— То есть до брака нужно быть девственницей, а выйдя замуж, уже нет необходимости быть невинной, поэтому можно завести связь на стороне с тобой, поэтому она просила тебя подождать до этого времени, так получается?

— Вероятно, так оно и было. Ничего другого на ум не приходит.

— Уникальное воображение, однако вполне рассудительно.

На его губах мелькнула улыбка.

— Именно так, вполне осмысленно.

— Выйти замуж девственницей. Став женой, завести связь. Похоже на старинные французские романы. Балы, служанки, только этого не хватает.

— Но это было единственно реальное решение, до которого она додумалась,— сказал он.

— Бедняга,— сказал я.

Некоторое время он смотрел на меня. А затем медленно кивнул.

— Бедняга. Именно так. Ты точно сказал. Ты понял всю суть.— Он еще раз кивнул.— Сейчас мне это так и видится. Потому что я тоже порядком повзрослел. Но тогда мне совершенно так не казалось. Я был еще совсем ребенком. Я еще не мог понять, что у каждого человека что-то по-своему дрожит внутри. Поэтому я просто удивился. Честно сказать, настолько удивился, что чуть не упал.

— Ничего странного,— сказал я.

Потом мы замолчали на некоторое время, пережевывая грибы.

— Полагаю, нетрудно предугадать,— сказал он несколькими минутами позже,— что в конце концов мы с ней расстались. Никто из нас не предлагал расстаться. Это закончилось, скажем так, естественным образом. Очень спокойно. Наверное, и я, и она просто устали поддерживать и дальше такие отношения. Мне казалось, что она живет, ну, как бы это сказать, не искренне, что ли. Нет, не так. Честно сказать, я чувствовал, что она может жить по-настоящему. Думаю, что меня это немного расстраивало. Девственность, брак — мне казалось, что нужно отбросить эти мысли и просто по-настоящему жить.

— Но я думаю, что у нее не оставалось ничего другого,— сказал я.

Он кивнул.

— Да. Я тоже так думаю.

А затем отрезал кусок от мясистого гриба и отправил в рот.

— Гибкость исчезает. Я это хорошо понимаю. Натягиваешься до предела. У меня тоже был такой шанс. Нас загнали с самого детства. Двигайся вперед, двигайся вперед. Пусть у тебя всего лишь скромные способности, ты двигаешься вперед, как тебе велели. Однако твое собственное формирование не движется в ту же сторону. И в какой-то момент тебя натягивает до предела. Вот такая мораль.

— А с тобой было не так? — спросил я.

— Думаю, что я как-то смог это преодолеть,— сказал он, немного подумав.

А затем положил нож и вилку на стол и вытер рот салфеткой.

— После того как мы расстались, я завел подругу в Токио. Хорошая была девчонка. Какое-то время мы жили вместе. Сказать честно, в наших с ней отношениях не было той сердечной дрожи, как с Фудзисава Ёсико. Но ту девчонку я все-таки очень любил. Мы понимали друг друга и могли общаться очень искренне. У нее я смог научиться тому, что такое человеческая жизнь, какой она обладает красотой и какими слабостями. Я завел себе друзей. Приобрел интерес к политике. Не могу сказать, что мои человеческие качества изменились. Я всегда был человеком реалистического склада и сейчас остался таким же. Я не пишу прозу, а ты не покупаешь мебель. Что-то вроде того. В университете я научился тому, что реализм бывает разный. Мир большой, в нем параллельно существуют разные системы ценностей, нет необходимости во всем быть первым учеником. Так я вышел в мир.