Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 - Екатерина Барсова

жили в Нижнем Ист-Сайде; итальянцы — в нескольких кварталах от них, в Маленькой Италии; греки — в Астории. Проходя через места их обитания, почти никогда не услышишь английскую речь, а воздух там пропитан запахами чеснока и оливкового масла, почти как у Реджа дома.

Бродить по улицам ему было одиноко, но он не хотел оставаться в меблированных комнатах, где Тони и другие официанты обычно играли в карты, пили пиво или виски. Он не принимал их дружбу и всё глубже погружался в себя, в который раз переживая произошедшее на «Титанике». Он начал читать отчёты о расследовании в американском сенате и, взяв первую же газету, не смог оторваться. Это было как наваждение. Он должен был узнать всё. Он хотел получить ответ на самый главный вопрос: почему? Почему погибли все эти люди? Почему умер Джон?

Редж прочитал несколько статей про дискриминацию по отношению к пассажирам третьего класса и испытал жгучий стыд, узнав, как мало их добралось до шлюпочной палубы. Внизу было меньше стюардов, и они реагировали на ситуацию слишком медленно. Пассажиры третьего класса жаловались, что ворота на лестницы были заперты, но это, скорее всего, свидетельствовало о том, что люди пошли не туда, куда надо. На пути Реджа запертыми оказались лишь те ворота, за которыми находился Финбар, да и то они не вели в зону пассажирских кают. Хотя порой задвижки на этих воротах открывались с трудом. И почему он не пошёл помогать пассажирам третьего класса, вместо того чтобы слоняться без толку в первый час после столкновения?

Он прочитал отчёт второго помощника Лайтоллера о том, как загружались спасательные шлюпки и как позже тот организовал людей на перевёрнутой лодке, чтобы предотвратить её опрокидывание. В глазах Реджа он был полубогом, одним из истинных героев той ночи. Ему очень хотелось встретиться с Лайтоллером и попросить у него совета, как жить дальше. Разумеется, он не мог так рисковать, потому что в этом случае пришлось бы признать, что он присвоил чужое имя. Это точно было незаконным делом. Редж не имел представления об условиях содержания в американских тюрьмах, но рисовал себе мрачные диккенсовские камеры, где заключённые сидят на хлебе и воде, прикованные цепями к стенам.

В списках «Уайт Стар Лайн» Джон Хитченс значился живым, а Редж Партон — погибшим. Они уже прислали бумаги на имя Джона в ресторан «Шерри», приложив к ним месячную зарплату в три фунта и десять шиллингов в качестве выходного пособия. Редж заглянул в бумаги, там была проставлена дата рождения Джона, его личный номер и адрес, по которому он проживал в Саутгемптоне. Пошлёт ли «Уайт Стар Лайн» последнюю зарплату Реджа его матери? Он на это рассчитывал. Ей придётся туго без его денежной помощи.

А что будет делать Флоренс? Он понимал, что должен ей написать как можно скорей, — эта мысль буквально сжигала его. Но что он мог ей сказать? Просить, чтобы она приехала к нему в Нью-Йорк? Да, ему ужасно этого хотелось. Но ей негде было бы остановиться, и он не в состоянии обеспечить их двоих. Редж чувствовал себя лишь оболочкой, оставшейся от себя прежнего. Как она могла любить человека, который спасся сам, но не смог спасти мальчика? Когда она об этом узнает, её мнение о Редже изменится.

* * *

Как-то раз Редж гулял по Бэттери-парку на южной оконечности Манхэттена. Он присел на скамейку и глядел на статую Свободы и подёрнутые дымкой воды Атлантики, испытывая внутренний дискомфорт от близости океана. Он знал, что до статуи можно добраться на пароме, и где-то слышал, что внутри у той есть лестница, по которой можно подняться на смотровую площадку, расположенную в короне. Ему очень хотелось насладиться роскошным видом, открывающимся с высоты, но сама мысль о том, что придётся плыть на пароме, приводила в ужас. Редж больше никогда не допустит, чтобы у него под ногами оказалась вода. Едва представив это, ему уже начинало казаться, что он тонет под нарастающий в ушах шум воды. Похоже, ему придётся навсегда остаться в Америке. Но пока что он совсем не чувствовал себя тут как дома. Непривычная еда, некоторые блюда просто тошнотворны: взять хотя бы овсянку, которая прилипала к зубам. Табак был слишком крепким и резким, и Реджу никак не удавалось подобрать сорт по вкусу. И говорили местные как-то странно. «Ты какой-то синий сегодня», — сказал ему однажды Тони, имея в виду его мрачный вид. «Долбанулся котелком об дверь сортира», — сообщил ему Пол, и, только увидев, что тот трёт голову, Редж понял, о чём идёт речь. Всё было каким-то искусственным, непостоянным. «Со временем станет легче», — говорил он себе. Должно стать.

Однажды утром, когда Редж явился на работу, ему вручили письмо, адресованное Джону Хитченсу. Его бросили в почтовый ящик ресторана. Редж вскрыл конверт трясущимися руками.

«Дорогой Джон! — прочитал он. — В конторе „Уайт СтарЛайн“ мне сказали, что ты тут работаешь и что ты решил не возвращаться в Англию. Я тоже остался тут. Я устроился в ресторан „Чайлдс“ на Бивер-стрит в Нижнем Ист-Сайде, а живу прямо за углом. — Далее следовал адрес. — Нам бы встретиться и потрепаться. Я работаю с понедельника по субботу, думаю, что и ты тоже. Так что я жду тебя в следующее воскресенье. До встречи. Дэнни О'Брайен».

Лицо Реджа запылало. Дэнни был стюардом и приятельствовал с Джоном. Джон со всеми держался очень дружелюбно, такой уж он был по натуре. Слава богу, Дэнни не заявился в ресторан, иначе история с присвоенным именем выплыла бы наружу. Да и без Денни существование Реджа постоянно находилось под угрозой. Он был на волосок от разоблачения. В любой момент какой-нибудь приятель Джона мог войти в дверь и, увидев Реджа, выкрикнуть: «Но это же не Джон!»

Поначалу он думал сходить к Дэнни, рассказать ему, почему назвался Джоном, и попросить того сохранить это в секрете. Они никогда не были близки, но хорошо было бы пообщаться с кем-то, кто работал на «Титанике», с кем-то родным. Но потом Редж пришёл к выводу, что его история выглядела слишком нелепо. Дэнни подумает, что он сошёл с ума, присвоив себе имя покойника. В худшем случае он сообщит об этом в «Уайт Стар Лайн». Нет, лучше не рисковать и никуда не ходить.

Однако после Редж сильно пожалел об этом. Он представил, как Дэнни сидит у окна, предвкушая, как увидит улыбающееся лицо Джона, который вот-вот выйдет изза угла. И как тот расстроится, когда поймёт, что его