Любовь как закладная жизни (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна

Но он успел ощутить ладонями, как она напряглась, замерла. А потом обмякла, словно заставив себя расслабиться.

Поняла, значит, что он не курить собирался.

Уходит? Ага, фиг вам. Он пытался вспомнить, в какой карман брюк сунул презервативы. И уж точно не планировал уже никуда валить. Да его сейчас отсюда и танком не выпхаешь. Разве что вместе с Бусинкой.

Вместо ответа он сильнее сжал пальцы, снова с нажимом прошелся рукам по ее спине, плечам. Накрыл грудь, забираясь под сорочку, второй ладонью снова вернулся, запутался в волосах. И откинул свою девочку на подушки, так, что она легла на его руку. Навис над Бусинкой всем своим телом, коленом разведя ее бедра.

— Похоже на то, что я ухожу? — сдавленно хмыкнул Боров, спускаясь губами до ее груди.

Накрыл ртом сосок прямо через эту ткань, которая продолжала его дразнить. Втянул в себя, понимая, что заводится все сильнее, реально теряя контроль над собой. Хотелось ее всю, сразу: и руками коснуться каждого сантиметра тела, и губами пройтись по ее сладкой коже, подмять под себя и не выпускать. Вообще. Заставить все время быть рядом.

— Тогда не замерзну, — прошептала Бусинка ему в макушку. — Вячек! — вдруг выгнулась она, задохнувшись, когда он, собрав подол сорочки, добрался рукой до ее бедер.

Блин. Несмотря на весь его опыт, у него каждый раз в глазах темнело и в голове начинало шуметь, когда Вячеслав слышал, как она такстонала его имя своим обалденным голосом. И всегда вспоминалось, как близок он когда-то был к тому, чтобы заставить ее это делать. И как был благодарен, черт знает чему, что его все-таки остановило. Не дало сломать свою девочку.

— Вячек, я… — задыхаясь, Агния прижалась губами к его виску, надавила ладошками на его плечи, словно останавливая.

Капец, это была не такая и простая задача, отреагировать на ее действия. Тем более что он не врубался, что именно заставило ее затормозить.

— Что, малышка? — он приподнялся, обхватив пальцами щеку Бусинки, заглянул в глаза, в которых не осталось ни тени сна.

Зато там кружилось что-то такое напряженное и неуверенное.

Добравшись большим пальцем до ее рта, Вячеслав прижал уголок губ, который она закусила, высвобождая. И немного отклонился, нахмурившись, вглядываясь.

Она продолжала обнимать его, да так, что пальцы вжимались в плечи, тянули ткань его рубашки, царапали. Словно малышка хотела ее порвать. А потом закрыла глаза на мгновение и, молча покачав головой, сама потянулась к его губам. Вячеслав не успел, а может не хотел отстраняться. Он уже был на той стадии, когда все мысли, кроме плана определенных последовательных действий, в мозгу задерживались с трудом. Еще пять минут назад отпустил все тормоза. И ее поцелуй, уже куда более искушенный, только усиливал его горение. Честно говоря, он не думал, что она настолько стремиться дать в их отношениях. Скорее допускал, что позволит брать. Но, сразу заявив, что готова для него что угодно сделать, малышка, оказывается, таки именно это имела в виду. Не то, чтоб Вячек на нее давил или пер в этом плане. Блин, да он кайфовал просто от того, что заполучил ее. Но девочка стремилась узнавать, что именно в ее действиях доводило его до белого каления. Пусть не всегда с уверенностью, но пыталась и училась

Вот и сейчас, от ее поцелуя, в разы более смелого и открыто страстного, чем в начале; от того, как она притянула его голову к себе, легко давя ладошками на затылок; от того, как выгнулась под ним, откровенно скользя своим телом по его, показывая, что и сама на взводе — у него мозг отключился. Вжав малышку в диван так, чтоб лишь бы не причинить боли, он потянул вниз ее белье, стянув то с нее до колен. Приподнялся, все-таки сумев вспомнить, куда засунул эти долбанные резинки. На секунду оторвавшись от поцелуя но, не желая отрывать еще и пальцы от ее волос, щек, кожи, надорвал уголок упаковки зубами. Снова принялся целовать Бусинку, натягивая презерватив. Обхватил ладонью бедра своей девочки, вскидывая, вжимая в себя. Она обняла его ногами за пояс. И его реально затрясло, от того, что малышка низко застонала, закинув голову, когда Вячеслав наконец-то погрузился в нее. А потом, жадно вдохнув, принялась покрывать короткими, лихорадочными поцелуями его подбородок, шею, плечи. И распаляла Вячеслава все больше и больше, продолжая стонать на каждый его новый толчок внутри нее. Пока он совсем перестал подчинять свои движения хоть какому-то контролю, сорвавшись, покрывая ее лицо такими же алчными поцелуями. Прикусывая кожу, стараясь удержаться на грани, но понимая, что все же немного переступает ее, втягивая слишком сильно, оставляя следы, а прекратить не мог. Потому что не хватало ему Бусинки, недостаточно было, он нуждался в еще большем ощущении ее, чтобы удовлетворить эту потребность.

Малышка тихонько вскрикнула, на вдавив затылок в подушку, на пять секунд опередив его. И плавное скольжение, трение ее живота о его напряженный пресс, из-за прерывистого дыхания, сокращение ее тела вокруг него — довели Вячеслава до своего предела. С хриплым коротким рыком он кончил, уронив голову в ее волосы, рассыпанные по подушке и плечам Бусинки. И глубоко вдохнул.

— Что значит эта татуировка?

Бусинка почти шептала. Ему пришлось встряхнуть с себя уже навалившийся сон, и секунду осмыслить то, что она спросила. Малышка лежала щекой на его плече, а кончиками двух пальцев правой руки едва ощутимо водила по контурам наколки на его груди.

Заведя руку за голову, он чуть приподнялся и глянул на нее сверху вниз. Молча приподнял бровь, интересуясь, на кой черт ей это надо?

— Если ты не веришь в Бога? Если так относишься ко всему этому, не крещен, зачем надо было делать такую татуировку? — Бусинка недоуменно наморщила лоб.

— Оно тебе не надо, — хмыкнул он, крепче прижав ее к своему боку. — И я не верю во всю эту поповскую канитель.

— Вячек, — несмотря на давление его руки, она настойчиво пыталась поднять голову, упираясь подбородком в грудь Вячеслава. — Я завтра пойду в церковь, — она смотрела на него уверенно и спокойно.

— Забудь.

Вячек перевернулся на бок, уложив малышку на подушку. Обхватил за талию и крепко прижал к себе, подложив вторую ладонь под щеку Бусинки. Устроился подбородком между ее шеей и плечом.

— Я не спрашивала разрешения, Вячек, — поцеловав кончики его пальцев, малышка вздохнула. — Я просто сказала тебе о своих планах, чтобы ты не волновался, как сегодня, — добавила она, напоследок прижавшись губами к центру его ладони.

Он как-то аж совсем проснулся. Уперев локоть в диван, Вячеслав приподнялся и со всей суровостью, на какую был способен в отношении нее, глянул на Бусинку сверху вниз:

— На хера туда шляться? Малышка, серьезно, прекращай спускать бабки на этот бред, — твердо велел он, чуть нажав ладонью ей щеку.

Агния моргнула, отвела голову, поднявшись с его ладони. А через секунду и вовсе села напротив, подтянув ноги под себя и скрестив их по-турецки. Обхватила свои лодыжки пальцами. И только после всего этого снова глянула на него:

— Хорошо, Вячек, я не буду брать твои деньги, — тихо проговорила она. Опустила глаза на свои ноги. И вдруг одним движением поднялась с дивана.

Мало что понимая, он обернулся, следя за ней. А малышка подошла к столу и сдвинула к краю что-то. Вячеслав сжал зубы аж до скрипа, когда понял, что это деньги, которые он ей оставлял.

Твою ж…

— И раз с рестораном уже все решено, как я поняла, ты подождешь? Я верну триста гривен, которые уже потратила. Найду какую-то работу, и верну, — не поворачиваясь к нему, спросила Агния. — И завтра… В общем-то, я и пешком или даже на маршрутке спокойно доберусь до церкви, так что и Вове не надо будет беспокоиться или тратиться на бензин…

Бл…! Вот этого он точно не добивался!

Резко спрыгнув с дивана, Вячеслав за шаг добрался до нее и, обхватив за плечи, развернул малышку к себе лицом. И теперь выругался в голос, глядя на совершенно спокойное и пустое выражение ее лица. Захотелось по чему-то ударить, чтоб согнать плеснувшуюся злость. Но тут же вспомнился последний их разговор о церкви, закончившийся сломанной зажигалкой и почти таким же выражением глаз Бусинки.