Гезат (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Мы обогнали два легиона, спешивших на помощь. Им пришлось потесниться, сместиться к правой обочине сравнительно узкой дороги, которая петляла между холмами, поросшими маквисом. Мы должны были разведать, где находятся те два легиона, что отправились за фуражом. Может, зря спешим, их уже разбили. Я скакал впереди, поэтому, обогнув выступ высокого холма, после которого дорога резко поворачивала от реки, первым увидел вражескую конницу. Она неторопливо скакала нам навстречу, рассыпавшись на всю ширину узкой долины, что начиналась за поворотом. То ли их выслали на разведку, то ли совершали обходной маневр. Было их очень много. Видимо, в один кулак собрали всю, что в распоряжении помпеянцев, а это тысяч пять, то есть раз в десять больше, чем в данный момент под моим командованием.

Я решил, что они ведь не знают, сколько нас, да и два легиона на подходе, поэтому подогнал коня шпорами и громко скомандовал:

— В атаку!

Германцев численное превосходство противника не смутило. Всадники поскакали вслед за мной, разворачиваясь в лаву, а пехотинцы схватились покрепче за гривы лошадей своих напарников и довольно резво побежали рядом с ними. Мы неслись навстречу врагу, и копыта сотен лошадей отбивали гулкую дробь на мокрой после дождя земле. Поймал себя на мысли, что мне это чертовски нравится, что перестал бояться, что начал получать кайф от боя, от состояния, когда все чувства обострены до предела, потому что нет права на ошибку.

Наша решительность смутила противника. Может быть, подумали, что это очередная подляна, что за холмом ждет большой отряд, а может быть, просто струсили, но резво принялись разворачивать лошадей и удирать. Задние не сразу поняли, в чем дело, из-за чего получилась сумятица, давка. Пока они разобрались, я успел доскакать и поразить пикой двух кельтиберов — молодых парней в кожаных шапках и куртках, заменяющих доспехи. Мои подчиненные сбили еще десятка три врагов, однако остальныеуспели оторваться метров на сто, и я решил не гнаться за ними. Как бы самим не оказаться в западне. Вполне возможно, что за следующим холмом находится вражеский легион. Германцы быстро собрали трофеи. Двух лошадей и оружие убитых мной отдадут мне, когда вернемся в лагерь, а остальное поделят.

За следующим холмом, в узкой и длинной долине межу ним и соседним, находилось целых шесть легионов: два наших отбивались от четырех вражеских, которые, разделившись на пары, нападали с двух сторон. Видимо, удравшая от нас конница должна была подняться на холм с противоположной стороны и с него ударить во фланг нашим. Сражение шло вяло. Закаленные в боях цезарианцы легко отбивали нападения малоопытных и обленившихся помпеянцев. Последние, к тому же, не рвались погибнуть за разборки в Риме, которые, как нам говорили пленные, никаким боком не касаются их. Легионерам в тихих и спокойных испанских провинциях до задницы, кто будет править Республикой, если им вовремя будут выплачивать жалованье. Не знаю, что сказали легатам конники, видимо, сильно приврали, чтобы оправдать свою трусость, но ближний к нам легион заканчивал перестраиваться фронтом в нашу сторону, готовясь отбивать нападение. Четыре когорты уже перегородили центральную часть долины, образовав стену щитов. Еще шесть пристраивались к ним на флангах.

Атаковать с пятью сотнями всадников построившийся легион у меня не было желания. Я знаю, что все равно диктатором будет Гай Юлий Цезарь, так что нет смысла рисковать жизнью. Тем более, что победителем объявят Квинта Фабия Максима. Я отвел свой отряд с дороги на скошенное пшеничное поле. Пусть в бой идут легионеры, топающие вслед за нами, а мы пока лошадей покормим.

Поняв, что нападать мой отряд не будет, что, скорее всего, ждет пехоту, помпеянцы оставили в покое два наших легиона и начали поспешно отступать в сторону своего каструма. Их конница прикрывала отход. Мы приблизились к ней метров на четыреста, предлагая устроить междусобойчик. На виду у старших командиров и предполагая помощь пехоты, кельтиберы не спешили удирать, но и в бой не рвались. Так мы и проследовали несколько километров, пока не показался ближний каструм, после чего я приказал возвращаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда мы вернулись к месту, где оборонялись два наших легиона, там уже было пусто. Нагнали их неподалеку от верхнего моста, где опять образовалась пробка. Вода в реке немного спала, но все равно стояла высоковато, порой перехлестывала через мост, когда на нем собиралось слишком много легионеров. Все спешили добраться до каструма и заняться своими делами. В свой лагерь мы вернулись вместе с двумя отрядами, которые уходили на промысел. Они пригнали около сотни крестьян, которые сразу были проданы в рабство и переправлены по мосту в обратную сторону. Их отведут в Илерду. Там кто-то выкупится в долг, а остальные, самые бедные, станут рабами. Может быть, к лучшему для себя. У меня все сильнее крепнет мнение, что рабство — сладкий удел трусливых лодырей.

Глава 7

120

Все-таки в армии многое зависит от командира. Правильно говорят, что отара баранов под командованием льва сильнее стаи львов под командованием барана. Мне кажется, дело даже не в полководческих талантах или уме, а в энергетике. Многие знаменитые полководцы тупо вели свою армию напролом, сметая с поля боя численно превосходящего противника. Стратеги-гроссмейстеры среди них были исключением и выглядели середнячками. Приезд через два дня после атаки на два наших легиона Гая Юлия Цезаря, сильными сторонами которого, как полководца, были лишь быстрота и напор, сразу встряхнул нашу армию, вселил непрошибаемую уверенность в победе и, по рассказам пленных, одновременно посеял страх в сердцах наших противников, для которых был командующим, который никогда не проигрывал. Все хотят побеждать, в том числе и воины из помпеянских легионов. В нашей армии сразу началась движуха. Ночью было закончено восстановление нижнего моста, и на следующее утро все легионы, кроме шести когорт, оставленных охранять каструмы и обоз, и конница по двум мостам переправились на противоположный берег реки Сикор. Мы подошли к ближнему каструму и построились для боя в три линии. Мой отряд стоял за третьей на правом фланге, готовый подключиться, когда противник побежит. Никто не сомневался, что сражение будет коротким, легким. Наверное, легаты помпеянцев Луций Афраний и Марк Петрей тоже не сомневались, кто победит, поэтому вызов не приняли. Они вывели легионы из каструма и построили на середине холма, предлагая нам атаковать вверх по склону. Только вот Гай Юлий Цезарь помнил этот прием, использованный его дядей Гаем Марием, и не спешил давать сражение на невыгодных условиях, ждал противника в долине.

День выдался жаркий, даже для июня. Впрочем, в этих местах почти в любой день с середины апреля и до середины октября настоящее пекло. К жаре добавлялись насекомые, слетевшиеся, как мне показалось, со всего северо-востока Пиренейского полуострова. Для них такое скопление лошадей и людей — день живота и праздник желудка. Я сижу на коне весь мокрый от пота. Доспехи хоть и прикрыты накидкой типа сюрко, но все равно нагрелись. Шлем я снял, прикрепил к седлу, защитив голову от солнца соломенной шляпкой наподобие тех, что будут в моде у кокеток середины девятнадцатого века. Пока что такие носят местные крестьяне обоих полов, разве что у женщин тулья иногда обвязана цветной ленточкой.

Сидеть и ждать скучно, поэтому, в очередной раз вытерев пот с лица и шеи большим носовым платком, больше похожим на маленькое полотенце, я спрашиваю насмешливо у предводителя германцев Сигимара, который преет под бронзовым доспехом, надетым поверх безрукавки из волчьей шкуры:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Здесь теплее, чем на твоей родине, ни так ли?

— Да, у нас такая жарища редко бывает, — растягивая гласные, медленно произносит он и делится опытом: — В мороз воевать легче.

Он не догадывается, что о морозах я знаю намного больше и что то, что для него очень холодная погода, для меня обычная. Впрочем, зимы сейчас в Западной Европе бывают под стать средним российским. Интересно, а какие сейчас в Восточной? Наверное, дубак жуткий. Поэтому и жизнь там меняется медленнее.