История России. От Горбачева до Путина и Медведева - Дэниэл Тризман

Почему показатели убийств настолько высоки в некоторых частях России? Вероятно, это зависит от многих факторов, но главный, как представляется, – это злоупотребление алкоголем. Исследования показали, что около 80 % лиц, арестованных за убийство, и 60 % убитых употребляли спиртное перед совершением преступления. В регионах, где потребление алкоголя увеличилось в 1990-х годах, уровень убийств также вырос. Как показано на рис. 10.6, общенациональная тенденция к убийствам соответствует тенденции оценки потребления алкоголя.

Рис. 10.6. Употребление алкоголя и количество убийств, Россия, 1980–2001 годы

Когда дело доходит до наказания, Россия здесь особо не выделяется. По состоянию на 2000 год за последние 12 месяцев, по которым предоставлены сравнительные данные, в России было посажено 6,3 человека на 1000 жителей. Она занимала третье место среди стран, по которым у ООН были данные, уступив лишь Свазиленду – 8,9 человек на 1000 человек и США – 6,4 на 1000 человек.

Экономическая и политическая системы России радикально не отличаются от таких же систем в других странах со средним уровнем дохода. Но, возможно, что сами русские отличаются. Вероятно, их культура, стремления и понимание смысла жизни выделяют россиян как уникальную цивилизацию, которой предназначено пройти по другому пути, в действительности конфликтуя с Западом.

На вопрос чего хотят русские, единственным разумным ответом будет – многого. Русские столь же переменчивы, как и граждане любой страны. Поиск общих характеристик в ходе тысячи проведенных с 1989 года опросов общественного мнения требует не только искусства, но и научного подхода. Тем не менее некоторые интерпретации в отличие от других лучше соответствуют действительности.

Хотят ли россияне жить в демократии? Может быть, основной западной точкой зрения в последние годы была та, согласно которой они в лучшем случае – равнодушные демократы, при правительстве Путина охотно обменивающие свои свободы на большее ощущение социального порядка. В этом обвиняют тысячелетнюю историю господства самодержавия в стране, крепостное право и так далее.

Но что говорят опросы общественного мнения? На первый взгляд, факты кажутся противоречивыми. С одной стороны, различные ученые отзываются о сильной стабильной поддержке демократического правительства. Ричард Роуз и его коллеги регулярно опрашивали россиян с 1992 года. «Когда попросили указать предпочтения между демократическим режимом и диктатурой, – пишут они, – более чем две трети населения положительно отнеслись к демократическому правлению и менее одного из десяти одобрили даже легкую форму диктатуры… Утверждение демократии в качестве идеала немного изменяется с течением времени». «Левада-Центр» также опрашивал респондентов, считают ли они, что «Россия нуждается в демократии». В последние годы от 55 до 67 % опрошенных ответили «да», по сравнению с 17–27 % тех, кто сказал «нет».

С другой стороны, газеты переполнены докладами опросов, которые, кажется, подтверждают авторитарные наклонности общественности. Подводя итоги принятого консенсуса в 2005 году, двое американских журналистов написали, что тогда не было демократии, и, возможно, ее никогда не было, она была всего лишь «целью, которую поддерживала значительная часть населения». В ходе опросов было «последовательно выявлено, что не более трети населения страны считают себя демократами… в то время как столь же большое количество людей считают, что авторитаризм является единственным путем для своей страны».

В частности, путаница может возникнуть по вине социологов, часто формулирующих вопросы так, чтобы можно было запутать респондентов или привести их к ответу об «авторитарной» позиции. Есть один общий подход, когда спрашивают, нужен ли стране сильный лидер[200], и соглашаются в знак пристрастия к авторитарным наклонностям. Конечно, так как фраза «сильный лидер» с таким же успехом предполагает Саддама Хусейна или Уинстона Черчилля, ответы на этот вопрос не имеют смысла. Нет никакой причины для российских респондентов предполагать, что сильный лидер не может быть демократом, и, как сказано ниже, русские этого и не предполагали. Если нужно выявить пристрастие к диктатуре, можно спросить респондентов прямо – нуждается ли страна в диктаторе. Подавляющее большинство почти наверняка ответили бы «нет».

Другие вопросы породили ложные дихотомии, которые косвенно пренебрегают демократией. «Что важнее для России: демократия или порядок?» – спрашивали некоторые, как будто бы и то и другое не могло существовать вместе, как будто бы самые дисциплинированные страны в мире не являются демократиями и как будто бы ограничение гражданских и политических прав в целом было эффективным средством установления должного порядка. Или возьмем другой пример «Что лучше обеспечивает благосостояние населения: достойные люди в руководстве страны или надежные эффективные законы?» – спросили социологи, как будто бы достойные люди в руководстве страны не выберут сами надежные и эффективные законы для управления страной. Основываясь на вводящих в заблуждение вопросах невозможно сделать какие-либо точные выводы.

Еще одна проблема порой заключалась в том, что не получалось сравнить ответы россиян с ответами граждан в развитых демократических государствах. Когда социологи сделали это, результаты сразу все разъяснили.

С вводящими в заблуждение вопросами невозможно сделать какие-либо точные выводы.

В сотрудничестве с немецкими коллегами «Левада-Центр» опросил респондентов в России и Германии, согласны ли они, что «для того чтобы защититься от преступности и терроризма, мы должны в будущем ограничить свою свободу». С этим согласились 16 % россиян и 19 % немцев. 37 % россиян были готовы получить «меньше свободы в обмен на большую справедливость», что касается немцев – только 30 % респондентов были согласны на это. После террористических атак 11 сентября значительное большинство американцев и британцев готовы были пожертвовать гражданскими свободами в интересах безопасности. В опросе You-Gov взрослых британцев 70 % сказали, что они «готовы несколько сократить свои гражданские свободы в целях повышения безопасности в стране». Опрос New York Times/CBS примерно в то же время установил, что 64 % американских респондентов считают, что в военное время «это была хорошая идея, когда президент имел полномочия изменять права, обычно гарантированные Конституцией».

Но, в частности, путаница в русских политических отношениях отражает отсутствие согласия среди россиян в том, что означает демократия. Как показывают опросы, некоторые считают, что она связана с эффективным экономическим управлением. Другие соотносят ее с так называемыми демократами Гайдаром, Чубайсом и другими экономическими и политическими либералами, которых обвиняют в столь мучительном переходном периоде в 1990-х годах. Такие ассоциации не усиливают доводы концепции.

Генри Хейл теперь собрал воедино многие из этих невыясненных вопросов, и получился разумный анализ. Исследуя русских в 2008 году, он впервые спросил у респондентов, что они понимают под демократией. 41 % опрошенных правильно сослались на такие вещи, как «права, свобода, верховенство закона, честная политика, власть народа, выборы или политическая конкуренция». Другие 59 %[201] не знали, что означает это слово, отказывались отвечать или приводили свои собственные более экзотические интерпретации данного термина. Из всех опрошенных 74 % полагают, что Россия «должна быть демократической страной». Но среди тех, кто правильно понял, что означает демократия, в пользу нее выступили 85 % респондентов. Из тех, кто сказал, что они против демократии, оказалось, что 60 % не понимали смысл термина или понятия не имели, что он значит!

А как насчет предполагаемой слабости России к сильным лидерам? Аналогично предыдущим опросам Хейл спросил, действительно ли России для решения своих проблем необходим глава государства «с сильной рукой».

50 % «полностью» согласились с этим и 34 % сказали «более или менее». Вместо того чтобы остановиться на этом этапе и жаловаться на отсталого российского избирателя, Хейл задал еще один вопрос тем, кто был согласен с необходимостью «сильной руки»: должно ли у людей быть право выбора такого главы государства или он должен «появляться без участия народа»?

96 % сказали, что люди должны выбирать главу государства, 87 % из них заявили, что они должны сделать это «посредством свободных и справедливых выборов» между несколькими кандидатами с разными взглядами. Если лидер управляет страной успешно, будет ли ему позволено «бороться со своей оппозицией любым доступным способом, включая даже незаконные пути?» – спросил Хейл. «Нет», – ответили 74 %. Короче говоря, русские «не считают, что сильное руководство и демократия несовместимы, но вместо этого, как правило, ожидают, что они взаимодействуют». Они хотят иметь демократию с могущественным президентом, но в которой власть главы ограничивается конституцией и законами и при которой избирается он на периодических свободных и справедливых выборах. Другие опросы подтверждают, что, в то время как многие выступают за демократию, все же большинство считает, что президент должен иметь больше власти, чем парламент. После изнуряющего застоя 1990-х годов русские хотят иметь систему с эффективной исполнительной властью.