Обман Инкорпорэйтед (сборник) - Филип Дик

И они трое пошли назад к территории Компании.

Глава 13

К вечеру весь мир скрылся в тумане. Верн принес из дома управляющего большую напольную лампу. Поставил ее рядом со своей кроватью и щелкнул выключателем.

– Так куда веселее, – сказал Карл. Он подошел к окнам и опустил все шторы одну за другой. Комната наполнилась желтым светом торшера.

Верн сбросил туфли и растянулся на кровати с книгой в руке. Нашел место, где кончил читать, поправил очки, сделал повыше подушку.

– Лягу-ка я, наверное, спать, – сказал Карл.

– Хорошо.

– Не могу придумать, чем еще заняться. – Карл сел и развязал шнурки. Расстегнул рубашку и бросил ее на спинку кровати.

– Отлично, – буркнул Верн.

Карл достал пижаму. Покончив с одеждой, натянул ее.

Немного погодя из-за книги выглянул Верн.

– Хорошо провел время сегодня?

– Конечно.

Верн опустил книгу. Долго рассматривал Карла, не говоря ни слова. Карл был смущен. Он уже надел пижаму и теперь без всякой цели двигался по комнате, беря в руки разные предметы и ставя их на место.

– Конечно, я хорошо провел время. Приятно, когда кто-то соглашается послушать мои идеи. Такая удача выпадает нечасто.

– Значит, все прошло хорошо? Она слушала?

– Конечно. – Карл снова поднял покрывало. – Наверное, я все же лягу. Устал. Полежу, подумаю. Я заметил, что, когда лежишь в постели, лучше думается. Мозг свободнее.

Он лег.

Верн продолжал его разглядывать. Карл укрылся до подбородка. Он лежал на спине и глядел в потолок у себя над головой.

– Ты медитируешь? – спросил Верн.

– Только начал.

– И как оно?

– Очень расслабляет. – Карл закрыл глаза. – Когда я долго медитирую, то всегда постепенно засыпаю. Между медитацией и сном нет четкой границы.

– Охотно верю.

– Вы не могли бы чуточку подвинуть вашу лампу, совсем чуть-чуть? Все-таки легче это делать, когда свет не бьет прямо в глаза. – Верн отодвинул лампу.

– Спасибо. Так гораздо лучше. – Карл сделал несколько глубоких вдохов, расслабляясь. Но, похоже, ничего у него не получалось. Немного погодя он снова открыл глаза. Верн уже взялся за книгу и продолжил читать.

Какой он маленький, этот Верн. Маленький и тощий. Запястья – одни косточки. Маленькая сушеная мумия сидит на кровати и читает.

– Что у вас за книга? – спросил Карл.

– «Три солдата». Дос Пассос.

– Интересно?

– Нормально. Я уже читал ее раньше.

– А теперь перечитываете? – Карл сел в постели. – Зачем?

– Нравится.

– О чем она?

– О Первой мировой войне.

– Военный роман?

Верн вздохнул. Он медленно заскользил с кровати на пол, вставая.

– Вот. – Он перебросил книгу на кровать Карла. – Если хотите, читайте. Все равно она не моя. Я позаимствовал ее в доме управляющего.

Карл взял книгу и стал ее просматривать.

– Я бы хотел ее когда-нибудь прочесть.

– Вот и отлично.

Карл в легком недоумении наблюдал за Верном. Тот собирался ложиться. Он расстегнул манжеты рубашки и снял очки.

– Вы собираетесь спать?

– Совершенно верно.

– Из-за меня?

Верн подумал.

– Нет. Не из-за тебя.

– Почему тогда?

Верн фыркнул. Он расстегнул рубашку и бросил ее на спинку стула. Какое-то время он стоял, почесываясь, моргая и зевая. Без очков он выглядел странно. Вокруг глаз у него были круги, мешки и морщинки. Он близоруко щурился, как будто почти ничего не видел. Грудь у него была узкая и впалая, почти голая. Заморыш.

Карл почувствовал к нему сострадание.

– Знаете, вам надо больше бывать на солнце. Заниматься спортом.

– Господи, – сказал Верн, оборвав зевок. Стиснул зубы. Пошарил вокруг, нашел очки, водрузил их на нос.

– Может, я и не лягу спать сейчас.

– Если вы не уверены, что сможете заснуть, то лучше не ложиться. От этого бывает бессонница. От того, что люди ложатся в постель не потому, что хотят спать, а потому, что пора.

Верн рассеянно кивнул, осматривая комнату.

– Расскажите мне про Джексон-Хайтс, штат Мериленд, – попросил Карл.

– Зачем?

– Вы, кажется, говорили, что вы оттуда родом? Мне интересно послушать.

– А зачем тебе про это знать?

– Мне всегда интересны места, в которых я не был.

– В Джексон Хайтс ты не нашел бы ничего интересного.

– Откуда вы знаете?

– Никто не находит. – Верн снова взял рубашку и стал ее надевать.

– Вы не ложитесь?

– Нет.

– А что будете делать?

– Не знаю. Пойду пройдусь.

– На улице сейчас холодно. Подождите, когда наступит день, тогда и загорите. Хороший, здоровый загар вам пойдет. А пока можно чем-нибудь заняться. Вы играете в шахматы? У меня есть карманный набор.

– Да?

Карл выскочил из постели.

– Они такие забавные. Каждая фигурка закрепляется на своем месте. Так что, когда доска закрывается, партия остается непрерванной. И потом ее можно доиграть. Я пользуюсь этим, когда хочу подумать над какой-нибудь шахматной задачкой. Они сейчас в каждой газете.

Он принялся шарить в ящике своего прикроватного столика в поисках шахматного набора.

– Не надо, – устало бросил Верн. – Я все равно сейчас ухожу. – И он двинулся к двери, закатывая на ходу рукава рубашки.

Карл выпрямился.

– Верн… можно у вас кое-что спросить?

– Что?

– Вы ведь не сердитесь, что мы с Барбарой ходили сегодня в горы?

– Почему я должен сердиться?

– Ну, вы ведь знали ее в прошлом. Вы с ней старые друзья. А я ее почти совсем не знаю. И потом… – Он помешкал, улыбаясь. – Я ведь настолько моложе вас обоих.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать три.

– Барбаре примерно столько же.

– Но она кажется намного старше. Вы с ней пережили столько всего, о чем я не имею даже понятия.

– Чего, например?

– Ну, не знаю. Но это же видно по тому, как вы с ней говорите. Вы старые друзья, вы жили в Нью-Йорке. И у вас много общего. Это важно. У вас много общих воспоминаний. То, что вы делали и видели раньше.

Верн задумался, стоя у выхода в коридор. Покрутил туда-сюда дверную ручку, нахмурился.

– Не знаю. Трудно сказать. Насчет Барбары. Может, она слишком стара для тебя. Это трудный вопрос. Ты должен сам найти на него ответ. Я не могу дать тебе готовое решение. Но, мне кажется, ты переоцениваешь ее опыт. Не думаю, чтобы она повидала так много, как ты думаешь.

– Ужасно, когда ты так молод, – прошептал Карл.

– Да?

– Я твержу себе, что со временем стану таким же, как остальные, но они-то еще состарятся. Так что мне никогда их не догнать.

– Для кого-то и ты слишком стар, – сказал Верн.

– Может быть. Знаю, многие так думают. Но для меня-то это чисто академическая проблема. Когда ты молод, с тобой никто не считается. Ты не делаешь того, что делают другие. Стоит открыть рот, как тут же сморозишь глупость. Как – как ребенок.