Песнь Люмена - M. Nemo

Что такое агора? Агора — это суть человека, его сосредоточие.

Его окружают ровные ряды кристаллов и поднимающиеся из них агоры.

Причинно-следственные связи ведут к самому началу. Голова взрывается тысячью ярчайших образов.

Но ведь путь назад закрыт. Причинно-следственные связи ведут к самому началу. К познанию прошлого. Почему отверженные лишаются воли к жизни? Его пронзает снова и снова, пока всё не превращается в ослепительную белую вспышку. Только он, как абсолютно чёрное тело, стоит среди света. Как всё может быть застывшим если есть свет? Что его источник?

Строение всего живого уходит корнями в целесообразность и возможность выживания. Их тела…

Его швыряет назад и окунает в воду без цвета и запаха. Снова ничего, одна пустота со всех сторон. Чего не делают легионеры? Мягкая темнота. Легионеры не задают вопросов.

Надпись в комнате. Костёр под небом. Лёд сковывает мировой океан. Агора, заточённая в кристалле. Агоры — это суть. После сна необходимо уничтожить тело, чтобы растворить агору на мельчайшие составляющие. Тогда те соединятся с планетой, войдут в состав других агор, появятся новые образования и жизнь. Агора — это суть…

Над аркой в руинах написано: «Смерть».

Его кружит всё быстрее в темноте и пустоте, и вырывает из груди последнее дыхание. Состав горных пород и почвы указывает на соединение элементов. Структура ландшафта имеет образования, указывающие на необходимые процессы. Его охватывает нестерпимый жар от которого нет выхода. Процессы уходят вглубь тысячелетий, чтобы явить движение плит под слоем земли и снега.

Мир совершенен.

Он хватается за голову, как будто пытается стащить кожу и освободиться. И уже не различает ничего кроме жара и того, что появляется каждый раз, когда он приближается к краю. Оно всегда там, ждёт своего часа, чтобы явиться.

Темнота скрывает обрыв, но от пропасти его отделяет всего один шаг. Мягко переплетаются пространство и время, затягивая вперёд, и вот он уже подходит к самому краю. Оно в самом конце.

Запрет на развитие мышления имеет свои истоки. С помощью мифов и легенд сознание настраивается нужным образом. Помимо послушания и благоговения легенды и мифы ведут к одному.

Его резко швыряет вперёд, но вместо пропасти под руками переливающийся огонь. Напротив лица другое лицо, заснувшего мальчишки и шепот извивающегося пламени: скажи правду… скажу правду… правда. Лицо растворяется в огне, не оставляя ничего после себя, всё сливается, всё перемешивается. Ничего не ясно и стоит только попытаться вспомнить, совсем рядом…

Так близко. Запрет на развитие искусства, внедрённый на уровне неосмысленного. Почитание ремесла.

Смеющаяся счастливая Эва ветром проносится и исчезает в водовороте частиц и идей. Золотоволосый мальчик откидывает капюшон и тут же снова скрывает лицо. Движение повторяется снова и снова пока не сливается с общим потоком.

Мир совершенен.

Совершенство есть совершённость.

Психическая особенность легионеров сводится к одному простому… смех Эвы, падение кристалла…обостряет сознание лишая иллюзий… одна ясность. Цепочка явления и фактов уходит через время, высвобождая под покровом снега голую землю. Земля покрывается скупым разнотравьем и на цветах появляется белый пух. Растения поглощают свет… Ему нужно только протянуть руку и коснуться того, что впереди. Точно жаждущий, он кидается вперёд, до края осталось совсем немного.

Осталось сделать последний шаг, и удар страшной силы заставляет остановиться на самом краю.

— Люмен.

Он оборачивается как бы не веря в своё существование.

— Люмен, ты меня слышишь?

Вновь наползает со всех сторон глухая темнота и погружает в себя как в одеяло.

Шайло.

Голос полный страха и надежды.

— Он ответил.

Неясные контуры, неясные тени. Кругом всё непонятно и мутно как через отбеленное океаном стекло. Взгляд метается из стороны в сторону без возможности сфокусироваться. И вдруг его лицо хватают чужие руки и настойчиво разворачивают к себе. Эти глаза непонятные. Всё пустое.

Прошлое определено.

— Смотри на меня, не уходи.

А там зовёт бездна и острый зов преодолевает реальность, ему необходимо узнать.

За спиной кто-то ещё.

— Как и всегда…

— Нет, — уверенный ответ. — Смотри на меня. Сосредоточься на мне.

— Шайло.

И тот улыбается, а потом обнимает его так, как будто боится потерять.

— Ты вернулся.

Император терпеливо выслушивал доклад Шайло и только под конец отвернулся. Карнут стоял на месте, кожей чувствуя разливающийся по залу гнев. Ничто не могло подтвердить это, ни одно движение, ни перемена в позе или выражении застывшего лица. Но исходящая от Императора опасность окатывало жаром, заставляя молчать. Вдруг стало очень тихо, когда Шайло склонил голову и прекратил рассказ.

Судя по его докладу, состояние Люмена стабилизировалось. Однако то, что происходило, с ним всё это время было настолько неправильно, что Карнут сам не дожидаясь приказа, отдал распоряжение изолировать того. Другие легионеры не должны были видеть подобного и теперь Карнут понимал, что поступил правильно.

— Значит, — нарушил тишину Император, по-прежнему не поворачиваясь к детям Своим, — он отвечает теперь осмысленно и реагирует на внешние раздражители.

Это не был вопрос. Но верно уловив желание создателя, Шайло произнёс:

— Да, ему намного лучше. Пройдёт не так много времени и Люмен придёт в себя.

— Придёт в себя, — совершенно иначе повторил Императором голосом лишённым интонаций, в отличие от взволнованного Шайло. — Ты выбрал интересное слово для описания, над этим стоит подумать. Шайло.

— Да, Отец?

— Что говорит Альтер о содержании кристалла в крови?

Подняв голову, Шайло посмотрел на Императора. Никогда ещё прежде Император не выглядел таким сосредоточием угрожающей силы, как сейчас. Гнев Его воистину страшен, так говорил Карнут, призывая последнее поколение к послушанию. Люмен всегда усмехался, слыша подобное. Только Шайло продолжал внимательно слушать затаив дыхание.

— Незначительное уменьшение по сравнению с предыдущими образцами.

Они оба стояли в лаборатории когда Альтер закончил проверку последнего образца и, подняв голову, тяжело посмотрел на инкубатор впереди, а потом и на Шайло. И тот сразу всё понял. «Кристалл будет держаться очень долго, — сказал тогда Альтер, — не так-то просто вывести его. Будет цепляться, не хочет выходить, да». И замолчал, развернулся, принимаясь за свои дела, оставив Шайло наедине с его мыслями.