Латино-Иерусалимское королевство - Жан Ришар

Исключительный случай отвоевать Святую Землю был утрачен, и непрочное христианское поселение на сирийском побережье, в Руаде, долго там не продержалось. В 1301 г. тамплиеры выпросили у папы этот остров. Но у них не хватило времени, чтобы возвести там крепость. В 1303 г. султан, воспользовавшись отсутствием франкской флотилии, распорядился высадить на остров небольшую армию. Тамплиеры во главе с братом Гуго д'Ампуриасом отчаянно сопротивлялись; но гарнизон был ослаблен из-за отъезда их предводителей незадолго до нападения, а подкрепления на замену бойцов не подошли. На Кипре снарядили эскадру, которая должна была отправиться на помощь острову; но стало известно, что сарацины загнали тамплиеров в тупик на холме и предложили Гуго почетную капитуляцию, на которую тот согласился. Нарушив свое обещание, мамлюки увели 120 рыцарей в плен в Каир и обезглавили 500 сирийских лучников из гарнизона{697}.

С потерей Руада исчезло последнее франкское поселение в Сирии, и несколько набегов, устроенных позднее киприотами, так и не смогли восстановить власть латинян над этой землей. Королевство Акры отжило свой век; в 1291 г. с ним было покончено. «Священная уния», образованная из страха перед нападениями Бейбарса, но расшатанная междоусобицами, не смогла спасти королевство; помощь с Запада никогда не поспевала вовремя; господство Карла Анжуйского помешало Акре принять участие в кампании монголов в 1281 г. Даже подмога со стороны монголов запаздывала в решительные моменты: шансу, представившемуся в 1260 г., не суждено было повториться — кроме 1299 г., когда было слишком поздно. Монгольские ханы и христианские государи были заняты иными заботами (война в Сицилии, в Арагоне и Уэльсе, войны за наследство, войны на Кавказе и в Афганистане) и не могли посвятить Сирии все свое внимание или договориться о совместных действиях. Святая Земля была предоставлена самой себе, а если ей и помогали, то присылали небольшие отряды, своего рода «капли в море»; сама она могла выставить против единой империи мамлюков лишь около сотни рыцарей, к тому же погрязших в распрях. Монархическая реставрация 1286 г. пришла слишком поздно: в ответ на лихорадочные усилия папства и военных орденов накануне последнего натиска мусульман были слышны только обещания. Последним франкским рыцарям оставалось лишь умереть перед Проклятой башней, последним тамплиерам, госпитальерам и тевтонцам — пасть на улицах, в башнях или возле ворот Акры, с героизмом, заставлявшим вспомнить о воителях старого Иерусалимского королевства. Но ничто уже не могло спасти Святую Землю после того, как она сама обрекла себя на гибель в 1244 г. и в 1260 г., когда внутренние раздоры достигли своего апогея, а беспрестанно усиливавшаяся внешняя опасность наталкивалась в королевстве Ассиз на полное непонимание. После своего двухвекового существования франкская Сирия исчезла, правда, вписав в историю несколько славных страниц.

Заключение. Итоги латинского господства во Святой Земле

В течение ста девяноста лет Латино-Иерусалимское королевство привлекало толпы паломников с Запада, и весьма многие из них оставались жить на палестинской земле. За весь этот период европейское население, по преимуществу французы, «возглавило» местных жителей. Уступавшие по численности сирийским христианам или мусульманам, хотя возможно, сравнявшиеся с ними в некоторых городах{698}, эти пришельцы так и не смогли создать стабильные сельские поселения. Иерусалимское королевство всегда было «колонией правящего класса», несмотря на отдельные старания, о которых свидетельствуют жалованные хартии вольностей в XII в. Тем не менее, когда с падением Акры пробил последний час маленького государства латинян, возникшего в результате необычайного авантюрного похода крестоносцев на Восток, на Святой Земле обитало несколько десятков тысяч «франков», причем предки некоторых из них жили там уже долгие поколения.

Одной из первых задач Запада была забота об участи этих поселенцев. Что случилось с людьми, которые поселились в Леванте? Во многом история резни и кровавых поражений, положивших конец в 1187 г., в 1244 г., в 1263–1272 гг. и в 1291 г. различным периодам существования Латинского королевства, дает четкий ответ. Но многие латиняне избегли бойни: как сложилась их судьба? Среди тех. кому удалось уцелеть (в 1291 г. в Акре около десяти тысяч человек нашли убежище в резиденции тамплиеров{699}), некоторые вернулись в Европу: сеньоры де Ла Манделе снова обрели кров в Калабрии, откуда в свое время они приехали, чтобы поселиться в Иерусалиме, и до нас дошел список знатных венецианских семей (восемь «линьяжей»), которые вернулись в Венецию и в 1296 г. вновь заняли свое место в Большом Совете{700}.

Большинство беженцев укрылось на Кипре и влачило нищенское существование: их наплыв взвинтил цены (плата за жилье возросла за год с 10 до 100 безантов) на острове до такой степени, что денег, которых им удалось привести с собой, хватило ненадолго. Кипру суждено было познать экономические неурядицы, а проблема с хлебом надолго оставалась малоразрешимой. Даже родственники беглецов, осевшие на Кипре, предпочитали, по словам одного хрониста, не признавать родню, приходившую к ним с мольбой о помощи, и лишь личное вмешательство Генриха II и королевы, которые раздавали милостыню и содержали бедняков, облегчило их участь{701}. Эти франки из Сирии увеличили процент латинского населения на острове, и их приход, без сомнения, упрочил положение Кипрского королевства, которое еще на протяжении двух столетий оставалось «франкским» государством, где преобладали французы, прежде чем стать венецианским владением.

Но многие франки не смогли бежать, и о том, как сложилась их судьба, мы знаем благодаря расследованию, проведенному доминиканским миссионером Рикольдо де Монте-Кроче, который шел до самого Багдада по следам пленников, взятых в Акре и собирал о них всю информацию, какую мог добыть. «Клирики и воины были перебиты, дети пощажены, чтобы сделать из них мусульман, женщины, матери семейств, монахини и юные девушки разданы сарацинам как рабыни и наложницы». «Христиан продавали в Багдаде в самых отдаленных уголках Востока, ибо в плену их оказалось великое множество». И Рикольдо оплакивает святотатства, совершенные повсюду: поруганные церкви, Евангелия, откуда вырывали страницы, чтобы обтянуть барабаны пергаментом, «потиры, покровы и прочие украшавшие алтарь предметы со стола Христова попали на пир к сарацинам… книги Пророков и Евангелия скормили псам (Рикольдо скупил несколько книг, которые ему удалось отыскать, ранее хранившиеся в клуатре доминиканцев в Акре, где его собратья приняли мученическую смерть в субботу 1291 г., в три часа дня){702}, но более всего ужасней, что из монахинь и дев, посвященных Господу, отобрали самых красивых и послали их королям и знатным мусульманам, дабы они родили сыновей, воспитанных в исламской вере; прочие были проданы и отданы бродячим шутам, чтобы те провели их по всему миру, посрамив христиан»{703}.

Иных не обращали в рабство из пренебрежения: «Я видел стариков, девушек, детей и младенцев, худых, бледных и немощных, которые выпрашивали хлеба; многие из них мечтали стать рабами мусульман, но не умирать от голода… несчастных женщин и старух, омывавших слезами подножие распятия, безутешно оплакивавших своих сыновей и мужей, ставших рабами мусульман или убитых ими»{704}. «Вавилонские рабы» уже давно были основной головной болью папства, желавшего вырвать из плена тех, кто вышел на бой за христианскую веру. После 1291 г. эта забота стала еще более насущной. В 1279 г. Николай III послал в Каир францисканца, чтобы тот оказал пленным христианам духовное утешение. Вернувшись, этот папский посланец поведал, что видел, как закованные в цепи христиане роют крепостные рвы, переносят землю в корзинах и едва накормлены, ибо в день им выдают лишь три крошечные лепешки (1282 г.). В понтификат Бонифация VIII еще одни францисканцы, посланные в Каир, добились разрешения посетить пленных: они восхваляли усердие коптов, которые кормили франкских рабов, давая им милостыню, и выкупали их по мере возможности. Иоанн XXII даже в конце концов отменил запрещение на торговлю с Египтом в надежде получить разрешение на выкуп рабов (1317 г.). Однако от этого в Египте не уменьшилось количество рабов и вольноотпущенников франкского происхождения, которых один путешественник в 1329 г. назвал «Gazani». У этих франков было две часовни, одна в Вавилоне (Каире), другая в Александрии. Некий путешественник, ирландский францисканец, обличал «бредовые басни», согласно которым пленников подвергали зверским притеснениям; несмотря на издевательства, особенно со стороны отступников (эфиопов, нубийцев и людей иной народности) «рабы султана» занимались различными профессиями (каменщики, — плотники) и получали плату и еду за свою работу; материальное положение многих из них было гораздо выше, чем в своей собственной стране, но зато все они страдали, ибо не могли вернуться домой и не соблюдали воскресный праздник{705}.