Танец с огнем - Екатерина Мурашова

Ощущение это, явившись однажды, так и не ушло. Юлия, еще и не обвенчавшись с князем Сережей, уже стала княгиней.

Но вот – все готово, и лето подошло к концу, осталось только дождаться назначенного дня. Это оказалось тяжелее всего. В последний момент наползли, чего княгиня и Лидия Федоровна больше всего и боялись, сплетни. Борис Антонович однажды, явившись домой когда не ждали, устроил скандал – чего уже давно не делал, домашние отвыкнуть успели. Кричал: он-де не может больше выносить сочувственных взглядов, а нынче заседатель ему и вовсе не подал руки! Последнее обстоятельство, по мнению Лидии Федоровны, ну никак не было связано с предстоящей свадьбой. Впрочем, мужу она об этом говорить не стала – к чему подливать масло в огонь? Покричит и перестанет.

Честно сказать, ей и самой было ох как неприятно узнавать все новые истории о Сережиных романтических подвигах – которые он якобы совершал и по сию пору, уже в статусе жениха. А каково Ольге Андреевне? Она однажды просто не выдержала. Вернувшись с очередного званого вечера, решительно направилась в покои наследника. Тот, на удивление, оказался дома и в постели. Гневные упреки выслушал кротко, ангельски взмахивая ресницами.

– Ну, мама, ну, право же. Как не быть разговорам? Это… это мы ведь знаем – кто… из ревности… И ты ему веришь? Да, я виноват ужасно, но вот уж который месяц, ей-Богу, веду себя как агнец! Подожди, вот не сегодня-завтра государь скажет свое веское слово.

И правда. Уже на другой день стало известно, что государь помолвку наследника старинной фамилии очень одобряет. Если де Сереже Бартеневу удастся остепениться, значит, есть надежда на возвращение к устоям. Так он сказал адмиралу Нилову при значительном стечении народа. В обществе посмеивались, но сплетни стихли.

Однако наступил и день венчания. Солнечный, золотой и зеленый сентябрьский день – с летучими паутинками, безоблачным небом и медовым колокольным звоном. День, которого не чаяли уже и дождаться.

Стоя перед большим зеркалом, в котором отражались солнце в окне, спальня, едва не до потолка заваленная всякой необходимой предсвадебной ерундой в виде шелковых платков, блестящей бумаги, бутоньерок, вееров и прочего, а так же изнемогающий от горя и несправедливости камердинер Спиря, – Сережа разглядывал свое отражение. Серебряный кафтан, сафьяновые сапожки на каблуках, цветной кушак, туго стянутый на тонкой талии… хм, неплохо! Ради этого, пожалуй, и жениться стоит.

«Дмитрий, бедняга, хорошо, что ты меня не видишь – умер бы сразу».

Две процессии – невесты и жениха – прибыли к храму одновременно. Борису Антоновичу пришлось-таки закончить со своей фрондой и сопровождать дочь к венцу. В окружении дам в парчовых сарафанах и алмазных кокошниках он чувствовал себя полным петрушкой. Хорошо хоть, его не заставили надевать боярскую шапку. Дамы, впрочем, были улыбчивы и немногословны, храм огромен и царственно-роскошен, Сережа и Юлия, молча взявшиеся за руки и плывущие к алтарю – хороши просто до изумления. А уж когда грянул бас диакона, и многоголосый хор возгласил «Исайя, ликуй!» – будто все пространство под громадным куполом обратилось в чистый хрусталь – наступил и вовсе рай!

И дальше все шло как по писаному – по-райски. Были и слезы, и ясные улыбки юных героев, и острые лучики бриллиантов на белом золоте – все, конечно, заметили, что князь надел невесте на тонкий пальчик кольцо лихо, будто не в первый раз женится, а вот она замешкалась… хотя во всем остальном вела себя наидостойнейше. И музыка, и голуби над свадебным поездом, и родительские благословения на пороге отчего дома – с иконами и опять-таки со слезами, – хлеб-соль, хмель и пшеница, васильки и ромашки и тысячи розовых лепестков. Юлия потом, уже после первых речей и здравиц, ухитрилась отлучиться, чтобы вытряхнуть из волос и из декольте эти зерна, которых высыпали на нее едва не пуд, и они кололись как блохи.

Ее мать, которая никогда еще не видела вживую столько членов императорской фамилии разом, впала в смятение и старалась, от греха, вовсе не говорить и не двигаться. Борис Антонович, напротив, воспрял духом. Все оказалось не так и плохо. А уж когда выпил на брудершафт со старым князем – и вовсе развеселился. Однако Юленька таки мудра, думал он, поглядывая размягченным взором на свою ослепительно прекрасную дочь, царицей восседавшую за столом, об руку с не менее прекрасным супругом. Все-таки – в меня… да: моя кровь!

Словом, не свадьба, а сплошной восторг и умиление.

И вот, когда прошли первые шесть перемен, когда отзвучали Глинка и Мусоргский, и гости, налюбовавшись на молодых, торжественно парящих над зеркальным паркетом, уже чувствовали, что от этого самого восторга и умиления вот-вот заплачут сахарным сиропом – в этот самый миг и грянула внезапно плясовая!

И вкатились в залу – через голову и колесом – веселые мужички в ярчайших атласных рубахах, кто в желтой, кто с пунцовой, кто в бирюзовой! И с ними баба в необъятном сарафане и цилиндре с пером на огненно рыжих кудрях! Баба жонглировала тремя караваями и одним ананасом и, под пронзительное сопровождение, которое ухитрялись извлекать из дудок и ложек непрерывно вертящиеся мужички, сыпала частушки:

«У кого кака избушка,Моя кособокая,У кого какая свадьба,А у нас – широкая!»

Скоморохи! И верно – какая русская свадьба да без скоморохов? А что вопят и крутятся под самым носом у гостей, норовя вот-вот подхватить дам и увлечь их в свой буйный пляс, что раскрашенные рожи выглядят дико, а частушки режут уши, да и смысл у них, пожалуй, сомнительный – так ведь это…

Это ведь так и было задумано? Нет?..

Тетка с ананасом лихо повернулась на каблуке перед оторопевшей Лидией Федоровной (которую как раз пригласил на тур вальса старший сын графини Осташковой) и выдала с притопом, мешая русские и английские слова:

«Such a marriage, what the marriage,Как не петь да не плясать,Dear теща, поздравляем:Просто диво, а не зять!»

– Ce qui se passe, ma chérie? – жалобно спросил старый князь Бартенев, который во благе уже воображал себя в сказочных временах Александра Благословенного. – Où il est?.. (Что происходит, дорогая? Откуда это? – фр.)

Ольга Андреевна, почти не глядя, пробормотала что-то успокоительное. Она ни при каких обстоятельствах не теряла идеального самообладания и сейчас почти мгновенно взяла себя в руки. Прислушалась: ну конечно! Уже шипят…