Танковые сражения войск СС - Вилли Фей

Зайдя слева, мы двинулись к центру деревни. Наш фугасный снаряд с грохотом разнес в клочья русскую противотанковую пушку, расшвыряв искореженные куски металла по улице. Стены домов разлетались на куски, и обломки кружились в воздухе. Из-за черной пелены дыма и пороховой гари почти ничего не было видно. Желтые языки пламени лизали гребни крыш, освещая соседние деревья и дома. Еще до того, как мы вышли к центру деревни, произошел перелом, и уже ничто не могло удержать русских от бегства. Их пушки стояли брошенными на улице. Мы расплющили их гусеницами, взметая обломки в воздух. Хрустело битое стекло. Взрывы гранат постепенно стихли. Треск пулеметов стал слабее. Пехотинцы рысцой приблизились к нашему танку.

За деревней справа от асфальтированной дороги местность поднималась пологим склоном к ельнику. Поля слева шли под уклон к блестевшему в стороне озеру. И тут стало жарко. Два… три длинных языка пламени мелькнули на опушке леса чуть справа от нас. Выстрелы противотанковых орудий походили на отрывистый лай. Вдруг наш танк содрогнулся от мощного удара. Мы получили попадание в корпус рядом с местом радиста, и стальное крыло с лязгом упало на дорогу.

Мы ничего не могли разобрать. Опушка леса была еще в 400 метрах от нас. Потом орудие нашего танка выплюнуло несколько снарядов в сторону леса. Взрывы взметнули в воздух сломанные ветви и вывороченные деревья. Словно удар молнии, следующее попадание осветило боевое отделение танка. Снаряд с огромной силой ударил в борт и рикошетом взмыл вертикально вверх.

Жемчужные нити трассеров из нашего пулемета хлестнули по темному лесу и разлетались рикошетом. На опушке мы заметили четыре или пять вспышек выстрелов.

Еще один снаряд просвистел над самым танком. Из ствола нашей пушки вырвались длинные столбы пламени, и временами танк был полностью окутан зловонным пороховым дымом.

Потом раздался ужасный гром. Мы, лязгнув зубами, инстинктивно ухватились руками за первые попавшиеся выступы корпуса. Показалось, что нас взорвали.

Мощный удар пришелся в правую сторону башни. Казалось, нашу машину подбросило в воздух вместе с землей, на которой она стояла. «Механик-водитель! Влево, полный ход, марш-марш!» — раздалось в переговорном устройстве. Машина сдала назад, качнулась на склоне, выезжая на поле, и понеслась к озеру. Так нам удалось выйти из-под вражеского сектора обстрела. У самого озера мы повернули вправо и двинулись по мягкому берегу параллельно дороге по направлению к командирской машине, которая тоже ушла от обстрела в этом направлении.

Метров через пятьдесят двигатель чихнул и заглох. Механик-водитель нажал на кнопку стартера. Двигатель тут же завелся и снова заглох. Вторая и третья попытки закончились тем же. Кончился бензин! От одной мысли об этом стало жарко. Отт деловым тоном сообщил, что топливный бак пуст. Кошмар! Мы оказались в глубоком дерьме! Неужели на этом все и закончится? Со стороны деревни на большой скорости подошли танки 1-й роты. Их снаряды обрушились на вражескую линию обороны, пока она не была подавлена. Основное сопротивление было сломлено. Путь для тысяч немецких солдат в обход Луккенвальде был открыт.

Танки, грузовики и тягачи двигались по дороге с большими интервалами в окружении пехоты.

Наш командир подбежал к танку ротного, тоже стоявшему у озера без бензина. Последовал суровый приказ: «Взорвать танк!» Нужно было успеть взорвать машину за несколько минут — мы ни за что не хотели отстать от колонны.

Пока мы выбрасывали из люков обреченного танка вещмешки и личное оружие, экипаж отнес в сторону раненых. Папе установил подрывные заряды и детонаторы.

После долгих колебаний командир отдал приказ взорвать танк. Папе дернул шнур и выскочил из машины. Мы бросились к ближайшей воронке и упали на мокрую траву. Затаив дыхание, мы считали секунды. Тридцать… сорок… шестьдесят секунд — взрыва нет! Мы прождали пять минут. Сомнений больше не было. Папе забыл снять картонную крышку, защищавшую заряд от влаги. Но мы и так сомневались, стоит ли уничтожать машину. Нужно было любой ценой раздобыть горючее.

Изобретательные пехотинцы обыскали деревню в поисках топлива для нашего танка, и один из них крикнул, что на русских позициях стоит целый бензовоз с топливом. Это был наш шанс — или смертный приговор.

Мы собрали все экипажи, еще способные передвигаться. К нам присоединились пехотинцы. Все, кто смог пойти, составили штурмовую группу, чтобы атаковать вражеские позиции на опушке леса. В стогу сена сидела замерзшая девушка. Она хотела дождаться нас, чтобы уйти вместе с нами на обратном пути. Рассыпавшись в цепь, держа пистолеты, гранаты и автоматы наготове, мы ползком, не поднимая головы, двинулись от дороги в сторону леса. Под шум разрывов гранат и пулеметных очередей мы ворвались на позиции, с которых бежали русские. Мы обнаружили мешанину из машин, людей и лошадей, дерева, стали и плоти, живых и мертвых. Снаряды все еще лежали возле орудий, разбитых и разбросанных нашими собственными снарядами. Сильные руки выкатили бочку с бензином на пастбище и покатили ее подальше от сосен. Широкой дугой, усиливая хаос, полетели немецкие гранаты, снова затрещали пулеметные очереди, и мы поспешили через поля к дороге. Снова общими усилиями мы забросили 200-килограммовую бочку на корму танка и залили бензин в баки. Этих 200 литров хватило бы в лучшем случае на 20–25 километров. Но и это уже давало хоть какую-то надежду.

Белый туман медленно оседал росой на пастбищах и цеплялся за нашу одежду. От голода и истощения нам вдруг стало холодно. Но нужно было собираться в путь.

Когда мы уже полезли на танк, ужасный грохот разорвал тишину. Ощущение было такое, будто невидимая рука схватила нас и со всей силы швырнула оземь. Мы затаили дыхание; потрясение и страх сковали руки и ноги. Мы медленно приходили в себя. Дрожа, мы ощупывали головы и тела, пытались дотянуться до ног. Все было на месте. Словно в тумане, я встал на колени и оперся на руку, чтобы подняться. Жгучая боль пронзила все тело, на лбу выступил холодный пот ужаса. Снаряд вражеского танка прилетел с другой стороны озера. Он прицелился по нашему танку, тускло поблескивавшему в лунном свете, в тот самый момент, когда мы хотели в него забраться.

Танкисты осторожно подняли командира на корму танка и протолкнули его через люк для боеприпасов в боевое отделение, где уложили его на шинели и одеяла. Накладывая повязки, Папе и Лэбе обнаружили черные, опаленные дыры, в которых была видна обнаженная красная плоть, в правом предплечье и плече и в правом бедре командира. По его вискам струились бисеринки пота.