Извлечение троих - Стивен Кинг

Уивер проверил номер на боку рядом с правой передней фарой. 7447. Да, тот самый номер, о котором пришло сообщение из диспетчерской. Да.

Мигалка горела и все вроде бы выглядело как надо — до тех пор, пока дверца не распахнулась и не вышел водитель. Да, он был в синем костюме, но только без золотых пуговиц и серебряного знака. Туфли его тоже не походили на форменные полицейские ботинки, если только Стоунтон и Уивер не пропустили распоряжение по городским отделениям полиции о переходе всех офицеров действительной службы на новую форму обуви: туфли от «Гуччи». Но это вряд ли. Скорее всего, этот мужик — тот самый тип, который чуть не прибил двух полицейских в Вест-Сайде. Он вышел, не обращая внимания на гудки и возмущенные крики водителей, которым он перегородил дорогу.

— Черт возьми, — выдохнул Энди Стоунтон.

При поимке преступника соблюдать особую осторожность, предупреждала диспетчер. Преступник вооружен и очень опасен. Эти диспетчерши всегда говорят так, как будто все время прямо-таки изнывают от скуки — и так, наверное, оно и есть, — вот почему едва ли не благоговейно произнесенное этой диспетчершей слово «очень» несказанно его поразило.

Стоунтон вытащил свой пистолет — в первый раз за все четыре года службы в полиции — и покосился на Уифера. Тот тоже достал оружие. Они стояли на улице, возле магазинчика деликатесов, футах в тридцати от входа в подземку. Они уже давно знали друг друга, и успели, как говорится, к друг другу «пропритереться», как могут лишь полицейские или профессиональные солдаты. Поняв друг друга без слов, оба отступили к дверям магазина, держа оружие наготове.

— В подземку? — спросил Уивер.

— Ага. — Эндю быстренько глянул на вход на станцию. Час пик был в самом разгаре, и на лестнице было полно народу. Люди спешили на поезда. — Надо брать его прямо сейчас, пока он не смешался с толпой.

— Ну так давай.

Они вышли из дверей пусть маленькой, но идеально сплоченной командой — этих стрелков Роланд сразу же расценил бы как противников, более достойных и сильных, чем первые двое. Во-первых, эти были моложе, а во-вторых, хотя Роланд этого и не знал, какая-то незнакомая ему диспетчерша обозвала его «особо опасным», что в глазах Энди Стоунтона и Норриса Уивера приравнивало его ко взбесившемуся тигру-людоеду. Если он не остановится по первому моему приказу, я еще раз повторю, а потом буду стрелять на поражение, подумал Энди.

— Стой! — закричал он, пригнувшись и выставив перед собой пистолет, держа его обеими руками. Рядом с ним Уифер проделал то же самое. — Полиция! Руки за голо…

Но не успел он договорить, как тип в синем костюме уже добрался до лестницы подземки. Скорость он развил просто-напросто сверхъестественную. Но и Энди Стоутон тоже ворон не считал и набрал максимальные обороты. Он развернулся на каблуках и отбросил в сторону все эмоции, как бы облачившись в покров отрешенного хладнокровия — Роланду состояние это было знакомо. Он и сам столько раз переживал нечто подобное в сходных ситуациях.

Энди прицелился и нажал на курок своего «тридцать восьмого». Мужчина в синем костюме на бегу развернулся, стараясь удержаться на ногах, а затем упал на мостовую. Прохожие, которых еще мгновение назад заботило только одно: как бы пережить очередную поездку домой в подземке, — с криками бросились врассыпную, как перепуганные куропатки, обнаружив, что сегодня им предстоит пережить еще одно жуткое испытание сверх ежедневной программы.

— Срань господня, дружище, — выдохнул Норрис Уивер, — ты его завалил.

— Я знаю, — голос Энди не дрогнул. Стрелок бы это оценил. — Пойдем глянем, кто это был.

Я умер! — вопил Джек Морт. — Я умер, из-за тебя меня убили, я умер, я…

Нет, — отозвался стрелок. Он полуприкрыл глаза, оставив только маленькую щелочку, чтобы видеть, как полицейские приближаются к нему с пистолетами наготове. Эти помоложе и попроворней, чем те, что сидели в машине у оружейного магазинчика. Попроворнее. И по крайней мере один из них чертовски метко стрелял. Морт — а вместе с ним и Роланд — на самом деле должны были умереть на месте, или сейчас умирать, или валяться с серьезной раной. Энди Стоунтон стрелял на поражение. Пуля прошила левый лацкан Мортова пиджака, продырявила карман рубашки фирмы «Эрроу» — но дальше она не прошла. Жизнь обоих, Джека Морта снаружи и Роланда внутри, спасла зажигалка Морта.

Сам Морт не курил, но его босс — на место которого самоуверенно метил Морт, причем получить он его рассчитывал уже в будущем году — дымил вовсю. Соответственно, Морт выложил двести баксов и прикупил в фирменном магазине зажигалку «Данхилл». Не то чтобы он подносил огонек каждый раз, когда мистер Фрамингэм совал в рот сигарету… это могло быть расценено так, как будто он лижет задницу начальству, а подхалимом прослыть ему вовсе не улыбалось. Но иногда, время от времени… и обычно когда рядом стоял кто-нибудь из вышестоящих начальников, кто мог бы по достоинству оценить:

а) ненавязчивую вежливость Джека Морта, и

б) хороший вкус Джека Морта.

Умные люди очень предусмотрительны.

На этот раз предусмотрительность Джека Морта спасла жизнь ему и Роланду. Пуля Стоунтона вошла в серебряную зажигалку, а не в сердце Морта (спасла их и страсть Морта к хорошим вещам — хорошим вещам от известных фирм — была б зажигалка дешевенькой, им бы точно пришел конец).

Разумеется, без легкой раны не обошлось. Когда в тебя стреляют из крупнокалиберного пистолета, так просто ты не отделаешься. Зажигалку загнало в грудную клетку, так что образовалась вмятина. Ее сплющило и разнесло на куски, от которых на коже Морта остались царапины, а одна серебряная щепка перерезала левый сосок почти пополам. Карман пиджака, куда вытек бензин, воспламенился. Но стрелок, тем не менее, продолжал лежать неподвижно, дожидаясь, когда полицейские подойдут поближе. Тот, который стрелял в него, кричал на ходу прохожим, чтобы те не подходили и не мешались тут, черт возьми.

Я горю! — мысленно завопил Морт. — Я горю, потуши огонь! Потуши его, ПОТУШШШШШШИ…

Роланд лежал неподвижно, прислушиваясь к тому, как поскрипывают по асфальту ботинки стрелков, не обращая внимания на вопли Морта, пытаясь не обращать внимания и на внезапное жжение в груди и запах горелого мяса.

Ему под грудь просунулась нога, а когда его грубо поддели, Роланд позволил себе безвольно перевернуться на спину. Глаза Джека Морта были открыты. Мышцы лица — вялыми. Несмотря на разбитую зажигалку и воспламенившийся пиджак, ничто на этом обмякшем лице не выдавало того, что внутри этого тела вопит живой человек.