Путь Любопытства. Дилогия (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович

Что тут сказать? На вид гномовка оказалась совершенно прозрачной и разве что слегка розоватой. Запах она имела тоже знакомый и характерный: винному спирту, разбавленному водой в пропорции один к одному, именно так пахнуть и положено.

А вот на вкус…

– До жуткого пойла северных варваров не дотягивает, – чуть сипловато сказал Ригар в тот, первый, раз, роняя над выпитым скупую мужскую слезу. Потому как он тоже гномовки употребил, причём вперёд сына, только сохранил при этом много больше достоинства. – Похоже чем‑то на водку с перцем … только очень злую водку. С очень‑очень жгучим красным перцем. Пробирает аж до самой прямой кишки, сволота…

Мийол тряхнул головой, выбивая непрошеное воспоминание.

– Ну и зачем на этот раз? – спросил он риторически.

– Практически в медицинских целях.

– Такое лекарство хуже любой болезни. Ну… почти  любой.

Отец усмехнулся:

– А то я не знаю! Однако при всех реальных и мнимых минусах эта гадость – неплохое снотворное. Притом относительно безвредное, в отличие от всяких барбитуратов … хотя злоупотребить чем угодно можно, эх.

– Старик вон со своим фишле доупотреблялся.

– Думаю, что всё ровно наоборот. Хотя…

– Хотя что?

– Причины уже не особенно важны, – покачал головой Ригар. – Сейчас твой учитель курит фишле в основном для обезболивания. Карцинома… да и любая раковая опухоль… означает непрерывно растущую боль. Исключение – рак мозга.

– Почему?

– Потому что в нём нет клеток‑рецепторов. Мне всегда казалось ироничным, что наш мозг, средоточие чувств и мыслей, способный создать в себе модель целого мироздания, а то и не одного… сам по себе – без органов чувств – совершенно бессмысленная масса клеток: слепая, глухая, не ощущающая даже боли. Тем рак мозга и опасен: когда человек ни с того ни с сего падает в обморок, может оказаться, что делать операцию уже поздно.

– М‑да, папуля… мне жутко не хватало твоих просветительных монологов. Раньше казалось, что поднять за столом более неаппетитную тему, чем цикл размножения кишечных паразитов, уже невозможно… недооценил. Снова.

– Обращайся.

Вопреки своим словам, Мийол орудовал ложкой довольно бодро. Пока не замер.

– А что, если скомбинировать методы?

– Поясни.

– Ты сам говорил: этот самый рак в мире Сёвы – напасть известная. У нас тоже. Я, кстати, вспомнил: гномам известна группа таких болезней, названия только неудобоваримо длинные…

Он ещё не успел договорить, а Ригар уже качал головой.

– Не взлетит. Не тот возраст, не то состояние организма… всё не то. А скомбинировать методы лечения по‑настоящему мы не сможем. Не успеем просто. Воссоздать нужную технику или хотя бы имитировать её при помощи артефакторики… нет. Это работа на многие годы. С хирургией в этом мире дела обстоят ещё и получше, чем в том, алхимические противораковые препараты, как я подозреваю, будут поэффективнее чисто химических. Хитолору сам сказал: он уже сорок лет как со своей болезнью воюет. Поверь: это просто сумасшедший срок! И за этот срок он точно испробовал всё и вся… кроме полноценного вмешательства мастера магии исцеления. На него ему просто не собрать средств: подозреваю, ценники там начинаются от сотни тысяч. А скорее и вовсе от миллиона.

Ригар заранее скривился, залил в себя ещё одну порцию гномовки и припечатал:

– Смирись, сын. Просто смирись… и живи дальше… и прославь школу Безграничного Призыва. Это единственное, что ты… что мы  можем сделать. Спокойной ночи.

То ли искреннее пожелание помогло, то ли остатки ужина сработали не хуже гномовки, но когда Мийол вернулся к себе и лёг – спал глубоко и мирно, как убитый.

А потом (уже после завтрака и прочих утренних дел) старик нашёл своего ученика.

– Пойдём, шкет. Покажу кой‑чего. О, и пока идём, поболтаем… серьёзно.

– Хорошо, пойдём.

– Какой сразу послушный стал. Прямо сердце радуется. Эх. Я вот что спросить хочу… ты вообще понимаешь, что такое призыв?

– В каком смысле? Как явление, как магическая школа, как мистический символ?

– В широком смысле. То, что ты худо‑бедно осознаёшь смысл символа, мне известно. Так что такое призыв – в твоём понимании?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мийол хотел было начать отвечать, но захлопнул рот и задумался.

– Не самый простой вопрос, не правда ли? – хмыкнул старик, когда миновали полновесные полминуты молчания. – Вроде как очевидно, но при этом, если призадуматься… уже не очевидно. Призывать можно с влиянием на пространство и без, живое и неживое, можно призывать даже физические явления… а то и вообще какие‑нибудь концепции. Ну, наверно. Об этом мы ещё поговорим. Факт в том, что призыв «вообще», он…

– Безграничен? А вернее, ограничен только пониманием мага?

– В точку. Очень много какую магию можно описать именно как призыв чего‑то… просто чего‑то. Или изгнание чего‑то, потому что это две стороны одной ладони: изгнание – тоже призыв, просто не сюда, а отсюда. Призыв с обратным знаком.

– Кажется, я… понимаю.

– Надеюсь, что так. Только не вздумай внезапно вообразить, будто уже понял . Продолжай искать, продолжай двигаться, продолжай находить новые грани даже в том, что вроде бы давно и сотню раз вытоптано до каменной основы… впрочем, этот урок тебе преподал задолго до меня твой первый учитель. И преподал совершенно верно. Тут нужен баланс, конечно: новизна только ради новизны – не лучший выбор… но и применение только лишь старых, проверенных методов исходя из их проверенности… ну, понятно. А я хочу поговорить о призыве.

– Я тоже хочу. И… пока, насколько я могу понять, призыв – это двуединый… процесс. Мы что‑то направляем вовне, хотя бы просто сигнал… а получаем извне – желаемое. Это наилучшее описание «призыва вообще», какое я могу сформулировать сейчас.

– И это хорошее описание. Совершенно неконкретное, но при этом затрагивающее самую суть магии нашей школы. Осталось только уточнить пару моментов. Во‑первых, не всегда наших знаний, сил и опыта хватает, чтобы получить именно нужное. Во‑вторых, не всегда то, что нам удалось успешно призвать, возможно столь же успешно контролировать. Я пробовал использовать призыв для придания зельям дополнительных свойств… да… что ж, если концентрировать зелья за счёт уже имеющихся свойств, перераспределяя в пространстве насыщенность определённой магией, успеха достичь намного легче. А ещё очень эффективным может быть изгнание лишних свойств, разного рода побочных, паразитных и токсичных качеств. Ничего такого уж нового, ведь вся алхимия стоит на концентрации нужного с избавлением от ненужного… штука в том, что при помощи именно призыва многих результатов удаётся достичь экономнее, быстрее, легче. Либо же заметно повысить качество при тех же тратах сил и времени. Я оставлю тебе расшифровки своих рабочих дневников – в первую очередь успешных рецептур, затем тупиковых направлений…

Мийол тайком сглотнул, но продолжил ловить каждое слово.

– …просто для того, чтобы ты время на тупики не тратил. Хотя некоторые из этих тупиков могут оказаться не совсем тупиками, так что… кха, кха, кха! Ладно, это будет уже потом и ты сам решишь, на что тратиться. А пока… знаешь, страшно жалею, что в своё время оказался таким нелюбопытным ослом. Не повторяй моей ошибки, при первой же возможности углуби свои теоретические – ну, и практические тоже – знания космографии! Потому что… ага. Вот мы и на месте. Смотри, что покажу.

Старик подошёл к одному из шести отлично знакомых столбов Тайной Защиты Лобруга , созданных Призывом Подобия Артефакта . Медленно преодолел силовой полог. И отрезал ножом небольшой кусочек одного из столбов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Стоп. Сделал что?!

– Забавный фокус, правда? – Щетина прямо сиял, суя получившуюся щепку ученику под нос. – Ты ведь не проверял, что стало с этими штуками спустя время. А я вот проверял. И скажу тебе совершенно потрясающую вещь. Вот это, отрезанное – оно пока ещё не дерево. Да и вряд ли когда‑нибудь станет настоящим деревом. Но… оно словно хочет стать более настоящим. Остаётся именно подобием , конечно – так уж заклинание сформулировано. Но то, что изначально было только плотной иллюзией… оно теперь почти настоящее. Эта щепка, например, состоит из самой настоящей целлюлозы… с некоторыми дополнениями. Пятый великий предел не хочет сдавать позиции! Я даже гипотезу сформулировал, правда, подтверждать её точность и полноту придётся уже без меня, но – Кракен меня залюби совсем! Знаешь, мне даже почти не страшно умирать, зная, что напоследок именно я, кха‑ха, – да, я, а не кто‑то третий обнаружил… вот это всё. Что я ещё на что‑то гожусь как маг и как исследователь.