Песнь вторая. О принцессе, сумраке и гитаре. - Тиа Атрейдес

Шу мочала, пытаясь упокоиться и понять, какой демон вселился в маркиза. После всего, о чем они говорили, после того, как он сам чуть ли не требовал, чтобы она отпустила Тигренка, устроить такое? Зачем? Он что, и вправду ревнует? Её саму ревность жгла и не давала дышать. Видеть, как возлюбленный страстно целует Дайма, ощущать его желание… она не ожидала, что это будет так больно. И ещё, Шу с совершенной ясностью поняла, что держать Тигренка на привязи она больше не может. Ей хотелось закричать, разрушить все вокруг, убить их обоих, только чтобы не чувствовать, как душа рвется на мелкие кусочки.

— Или ты хочешь продолжить вместе? — Дайм сделал шаг к принцессе, не показывая своего беспокойства. Он прекрасно чувствовал, как ей сейчас больно, и это было самым тяжелым во всем затеянном им представлении. Но отступить сейчас, значило пустить все насмарку.

— Нет. В день закрытия Гонок тебя устроит? — голос её шуршал опавшими, мертвыми листьями, лицо превратилось в алебастровую маску любезности.

— Более чем. Надеюсь, ты не в обиде за нашу невинную шутку?

— Ну что ты, дорогой. Надеюсь, ты доволен.

— Вполне. Отдаю должное твоему превосходному вкусу, дорогая.

— Не стоит.

— Ну почему же. На редкость удачная покупка. Удивляюсь даже, кто решился продать такую диковинку? Если у него есть ещё, я бы и себе купил, — Дайм выпустил последнюю парфянскую стрелу и буквально ощутил, как она попала в цель.

— Вряд ли ты найдешь что-то похожее, дорогой, — Шу через силу выдавила из себя вежливую улыбку.

— Мне придется сегодня снова уехать, всего на несколько дней. Но ко дню маскарада я непременно вернусь.

— Буду рада тебя видеть. Не смею задерживать, ты, как всегда, спешишь.

— До встречи, любовь моя, — в последние слова он постарался вложить как можно больше тепла, хоть и понимал, что только что, возможно, подписал смертный приговор всем своим чаяниям.

В молчании и неподвижности принцесса и Призывающий провожали взглядами удаляющегося маркиза Длинные Уши, и хлопок закрывшейся за ним двери для обоих прозвучал так, будто это закрылись навсегда врата в Страну Звенящих Ручьев, оставив их в темноте и одиночестве, без малейшей надежды.

— Нет, Ваше Высочество, мальчишку вы не получите.

— Почему это?

— Потому. Он нам для другого нужен.

— То есть вы, Рональд, заберете его себе. Нет, так не пойдет. Сначала я сама с ним поиграю, а потом отдам вам.

— Дорогая, я всего лишь забочусь о деле, а не о развлечениях.

— Вот и чудно. Мне хватит одного дня, и вы получите змеёныша в полное свое распоряжение. Для дела.

— Нет, Ваше Высочество. Этот, как вы говорите, змееныш, не так прост, как кажется. И я не позволю вам рисковать.

— Никакого риска, Рональд. Я не собираюсь его развязывать.

— Никакого риска? Баронет тоже считал, что никакого риска, и где он теперь? И полдюжины ваших гвардейцев где?

— Это просто случайность. А баронет сам виноват.

— Дорогая моя, вы же не хотите, чтобы такая же случайность случилась и с вами? Нет? Вот и послушайте старого, опытного человека — близко не подходите к нему. Вы поняли меня, дорогая?

— Что-то вы не договариваете, дорогой. Что за тайны? Кто такой этот мальчишка и почему он так вам нужен?

— Ваше Высочество, прошу, не надо выспрашивать. Вам может не понравиться то, что я вам отвечу.

— И, тем не менее, я настаиваю.

— Ну, если вам это так уж необходимо… ладно. Наемный убийца, Призывающий. А что нам с вами от него нужно, догадайтесь сами.

— О… так это и был ваш гениальный план? Подсунуть ей убийцу? И как вы умудрились промахнуться и в этот раз?

— Кто вам сказал, что я промахнулся? Все идет как задумано. Или вы хотели, чтобы вас обвинили в устройстве покушения?

— Меня-то с какой стати?

— А кого ещё? Вам это выгодно, дорогая. Или вы считаете, что Дукрист не нашел бы, как вас прищучить? Или так просто смирился бы со смертью девчонки?

— Что-то вы мудрите, Рональд. Никто бы ничего не доказал, вы умеете заметать следы.

— Приятно, что вы мне доверяете, дорогая. Так доверьтесь и дальше.

— Ладно. Уговорили, старый лис.

— Вот и замечательно.

— Но вы точно уверены, что сработает?

— Если сомневаетесь во мне, дорогая, так и скажите.

— Нет, Рональд, поступайте, как сочтете нужным.

— Спасибо за разрешение, дорогая.

— Не надо вашей иронии, дорогой. Будут у вас завтра гвардейцы с арбалетами, и Шу я отвлеку.

— Помните, если что-то пойдет не так, бросайте этот веер на пол.

— Да помню я, помню. Надеюсь, Властитель Архипелага не объявит нам войну.

— Ха-ха. Хорошо, Ваше Высочество. Значит, завтра в девять всех солдат ко мне, и сами им ничего не объясняйте, чтобы потом не пришлось им всем удалять память полностью. Договорились?

— Ладно. А теперь, дорогой мой, покажите-ка мне тот ваш эликсир…

«Скоро, Мастер. Очень скоро. Ты останешься доволен своим учеником. Твои уроки не пропали даром, дорогой наставник. Не мне одному пришла пора повидаться с Хиссом. Ты ведь не откажешься составить мне компанию? Не откажешься, я знаю», — боль и ненависть, ненависть и боль. И жгучая, горькая обида на самого себя, на свои глупые надежды. Ненавидеть Шу не получалось, как он ни старался. И убедить себя в том, что ещё лет пятьдесят жизни стоят того, чтобы забыть сияющие лиловые очи и выполнить то, для чего Мастер прислал его, тоже не выходило. Пусть она играла с ним, ставила на него, словно на скаковую лошадь, пусть унижала и била. Но в эти дни он был по-настоящему счастлив… иногда.

Что ж, осталось совсем немного, всего до ночи. Все равно раньше пытаться сбежать не имеет смысла. Хоть несколько часов должно остаться в запасе, прежде чем Её Сумрачное Высочество выйдет на охоту за ним. Часа три-четыре, им с Учителем много не потребуется. Приятнее, конечно, было бы поговорить с ним подольше, порадовать старика хорошо усвоенными уроками, но не рисковать же? Да и Орис обидится, если найдет труп Мастера в слишком уж растерзанном виде.

— Тигренок, — острые болезненно-холодные нотки в голосе принцессы отвлекли его от размышлений. — Иди, выпей кофе.

Обернувшись к ней, Хилл наткнулся на непроницаемо-вежливую маску. И чуть не застонал от впившейся прямо в сердце иглы. Шу отгородилась от него, стала чужой, холодной и недосягаемой принцессой. Лучше бы буря, гроза и наводнение, чем так. Чем взгляд сквозь него и эта демонова вежливость. Какого тролля она демонстрирует хорошие манеры? Почему не разозлится? Неужели так сильно приревновала своего маркиза? С какой стати? Он же ясно дал понять, что для него Тигренок такая же игрушка, как и для неё. Демоны, как же это все больно.