Последняя ночь на Извилистой реке - Джон Ирвинг

— Ше бу де, — сумел выговорить Доминик.

Этим словам он научился у Агу и Сяо Ди. В переводе с китайского они означали: «Мне невыносимо с тобой расставаться».

Разумеется, Карлу так и не открылся смысл китайского выражения; зато, увидев позади себя голого человека, бывший помощник шерифа понял, почему повар умер с улыбкой на губах. Он улыбался, поскольку знал, что его громкие крики спасут жизнь сыну. А еще Доминик знал, что их друг Кетчум снабдил Дэнни оружием получше, нежели восьмидюймовая сковородка. Быть может, в свои последние мгновения Ковбой заметил направленное на него дуло «винчестер-рейнджера». Той самой винтовки, годящейся лишь для забав сопливых подростков.

Карл не успел повернуться и выстрелить. Ствол его кольта по-прежнему глядел в пол, когда первым патроном Ковбою разворотило половину горла. Карл попятился и рухнул спиной на ночной столик, раскрошив плечом лампочку в настольной лампе. После второго выстрела Дэнни горло Карла перестало существовать. Оленья пуля была, но сути, уже лишней, но Дэнни почти вплотную приставил дробовик к изуродованной шее Ковбоя и выстрелил, словно зияющая рана была магнитом, притягивающим его оружие.

Если верить словам Кетчума о том, как волки убивают свою добычу, не были ли эти три выстрела из дробовика двадцатого калибра настоящими «поцелуями волков»? Такими же дерзкими и беспощадными?

Дэнни спустился вниз и из кухни позвонил в полицию, сказав, что откроет для них входную дверь и что они найдут его на втором этаже, возле тела отца. Писатель отпер входную дверь, потом поднялся к себе и надел старый спортивный костюм. Он хотел позвонить Кетчуму, но время было слишком позднее. Да и к чему теперь спешить? Когда Дэнни вернулся в отцовскую спальню, следов от трех «поцелуев волков» не было видно. Они потонули в крови. Труп Карла был залит кровью с головы до ног, словно его окатили из шланга. Но мысль о том, сколько работы он задал Люпите, лишь пронеслась по задворкам сознания писателя. Коврик на полу был мокрым от крови. Кровь забрызгала стены, одну доску с фотографиями (ту, что висела над ночным столиком). Дэнни не сомневался: Люпита справится. Она справилась с кое-чем более тяжелым и страшным — пережила потерю ребенка.

А Кетчум был прав насчет красного вина. Дэнни сейчас думал об этом, сидя на кровати возле тела отца. Если бы в ресторане он пил только пиво, то, быть может, услышал бы Ковбоя на несколько секунд раньше и сумел бы выстрелить прежде, чем заговорил кольт сорок пятого калибра.

— Не казни себя, Дэнни, — говорил ему потом Кетчум. — Это я притащил за собой Ковбоя. Я должен был предвидеть, что он может увязаться за мной.

— И ты не казни себя, Кетчум, — говорил ему Дэнни, прекрасно зная, что старый сплавщик все равно не простит себе случившегося.

Когда приехала полиция, в соседних домах светились все окна. Громко лаяли потревоженные собаки. Обычно в такое время Роуздейл крепко спал. Жители близлежащих домов впервые слышали перестрелку и были откровенно напуганы. Некоторые собаки лаяли и сейчас. Войдя в дом и поднявшись на второй этаж, полицейские увидели знаменитого писателя вместе с мертвым отцом. Голова убитого повара покоилась на коленях сына, а тот сидел в изголовье забрызганной кровью постели. Как потом докладывал молодой инспектор убойного отдела, они нашли Дэнни Эйнджела там, где он сказал. В момент их появления писатель что-то напевал своему отцу, а может, читал какое-то стихотворение.

— Ше бу де, — шептал Дэнни, наклонившись над отцовским ухом.

Ни он, ни повар не знали, правильный ли перевод этих слов сказали Агу и Сяо Ди. Действительно ли «ше бу де» означало «Мне невыносимо с тобой расставаться»? Но так ли важна была сейчас точность?

«Мне невыносимо с тобой расставаться», — мысленно повторял Дэнни, обращаясь к любимому отцу, который почти сорок семь лет оберегал его от злобного и тупого Ковбоя. Оберегал с той самой ночи, когда они бежали из Извилистого.

Когда приехали полицейские, Дэнни впервые заплакал. Для него началось невыносимое расставание с отцом. Возле дома помимо двух полицейских машин стояла карета «скорой помощи». У всех трех машин продолжали вертеться включенные мигалки. Полицейские уже знали краткую версию, сообщенную им по телефону. В дом проник вооруженный злоумышленник, застреливший отца известного писателя. Сам писатель выстрелами из дробовика убил злоумышленника. Но молодой инспектор сразу понял, что дело тут гораздо сложнее заурядного вторжения в чужой дом. Полицейский с большим почтением отнесся к мистеру Эйнджелу. Понимая, каково сейчас писателю, он не торопил Дэнни. Пусть хоть немного придет в себя, соберется с мыслями. Учитывая возраст злоумышленника и то, что писатель стрелял в него с близкого расстояния и несколько раз (хотя первый выстрел уже был смертельным), полицейский детектив понимал: случившееся имеет под собой давнюю историю.

Инспектор не торопил Дэнни, однако он не мог сидеть здесь всю ночь.

— Мистер Эйнджел! — позвал он. — Сэр, если вы готовы, пожалуйста, расскажите о случившемся.

Его слова произвели странное действие. До сих пор знаменитый писатель плакал, как плачут взрослые люди. Теперь он вдруг заплакал, как мальчишка. А Дэнни действительно плакал сейчас, как двенадцатилетний мальчишка, словно Карл застрелил его отца не только что, а еще тогда, в Извилистом. Говорить писатель не мог, но жестом указывал на дверной проем.

Молодой инспектор понял это по-своему.

— Я знаю, что вы стреляли, стоя в дверях, — сказал он Дэнни. — Во всяком случае, первый выстрел вы сделали оттуда. Затем вы сделали несколько шагов вперед. Так?

Дэнни отчаянно тряс головой. Второй полицейский — совсем молодой парень — заметил восьмидюймовую чугунную сковороду, висящую на стене, почти рядом с дверным косяком. Странное, конечно, место для кухонной утвари. Парень вопросительно постучал пальцем по чугунной поверхности.

— Да! — сумел выговорить всхлипывающий Дэнни.

— Сними сковороду, — попросил напарника инспектор.

Дэнни по-прежнему сидел на постели, а голова отца все так же покоилась у него на коленях. Полицейский поднес к нему сковороду. Писатель протянул руку. Его пальцы обхватили деревянную ручку. И здесь его рыдания вдруг прекратились. Полицейские терпеливо ждали.

Дэнни поднял тяжелую сковороду над головой, затем положил на окровавленные простыни.

— Я начну вот с этой восьмидюймовой чугунной сковороды, — сказал он, как рассказчик, которому предстояло рассказать длинную историю, известную ему до мелочей.

Часть пятая. Округ Коос, штат Нью-Гэмпшир, 2001 год

Глава 14. Левая рука Кетчума

Кетчум уехал охотиться на медведя. Местом охоты он избрал леса в окрестностях поселка Уилсонс-Милс в соседнем штате Мэн. Но там ему не повезло. Теперь они с Героем возвращались на стареньком внедорожнике «судзуки» обратно. Границу между штатами они пересекли невдалеке от водопада Хаф-Майл на реке Дэд-Даймонд[219]. Там-то Кетчум и повалил здоровенного черного медведя-самца. Медведей он предпочитал бить из короткоствольной легкой винтовки — из такой когда-то охотилась на оленей Барретт, бывшая приятельница Дэнни. Это был карабин «ремингтон» со стандартными патронами. Кетчум ласково называл его «мой старый надежный и быстрый сукин сын». (Эти винтовки прекратили выпускать еще в 1940 году.)

Перевозка туши через границу штатов может быть сопряжена с «некоторыми трудностями». Иными словами, тушу Кетчум повезет в кабине. Медведь займет слишком много места, отчего Герою «придется прогуляться пешком». Так это звучало в устах Кетчума. Учитывая, что собаки пешком не ходят, весь обратный путь пес должен будет бежать за машиной. Но это были первые дни разрешенной псовой охоты на медведя. «Замечательное животное», возбужденное удачной охотой, послушно побежит вслед за «судзуки». Так это рисовалось Кетчуму накануне отъезда на охоту.

— Учти: мы с Героем вернемся только в понедельник, поздно вечером, — предупредил Дэнни старый сплавщик.

Весь длинный уик-энд от Кетчума не было никаких вестей. Дэнни и не пытался с ним связаться. Кетчум постепенно дозрел до собственного телефона и телефакса, но мобильного телефона у восьмидесятичетырехлетнего сплавщика не было. (Да и вряд ли в 2001 году жители Великих северных лесов могли похвастать обилием сотовых телефонов.)

Рейс, которым Дэнни летел из Торонто в Бостон, задержали. В Бостоне он взял напрокат машину. Ему очень хотелось неспешно поговорить за чашечкой кофе с Полом Полкари и Тони Молинари, но из-за этой дурацкой задержки рейса их встреча сократилась до торопливого пятнадцатиминутного ланча. Из Бостона Дэнни и Кармелла дель Пополо выехали во втором часу дня. Это был путь, который в 1954 году повар и двенадцатилетний Дэнни проделали в обратном направлении. С тех пор состояние дорог значительно улучшилось, и все же северная часть Нью-Гэмпшира, выражаясь словами Кетчума, по-прежнему находилась «далеко» от бостонского Норт-Энда. Уже под вечер они пересекли Понтукское водохранилище и по шоссе 16 покатили вдоль Андроскоггина к Эрролу.