Испорченный... Книга 2 - Екатерина Юдина

изо рта, и я потянула рубашку, стягивая с него. В этот же момент Помпей перехватил мои руки.

— От тебя пахнет алкоголем. Ты что, пьяна?

— Я выпила немного с Войной. И что? — черт, я чувствовала запах альфы, и внезапно поняла, что мои руки дрожат. Какого черта он медлит?

— С кем? — услышала я недоверчивую усмешку. Альфа схватил меня за подбородок и поднял лицо, посмотрев в глаза. Его брови были иронично изогнуты. — Повтори?

— С Войной. Мы чуточку выпили и поболтали.

— Ты серьезно?

Я высвободила руки и обняла альфу, прижавшись лицом к его груди и вдыхая запах. Затем потерлась щекой, носом, словно впитывая его в себя, вдыхая, наслаждаясь. Руки скользили по его телу, сжимая мышцы и наслаждаясь их рельефом. О, это мое. Мое. Этот красивый альфа только мой, поверить не могу. У меня была возможность хоть каждый день его трогать и наслаждаться, почему я этого не делала? Я скользнула одной ладонью к бедру и сжала его. Потрясающе, вот это мышцы.

— Мелисса. — упало на меня достаточно холодное замечание альфы, когда я потянулась к поясу брюк, потому что зачем они нужны? Хочу обнажать это тело сантиметр за сантиметром и любоваться. — Хватит. Ты пьяна.

— И что? — я сгребла Помпея за рубашку и дернула к кровати, пытаясь увести вместе с собой, но он остался стоять, как вкопанный. Черт. Я обернулась на него. — Иди сюда.

— Я не собираюсь с тобой ничего делать, пока ты не отвечаешь за себя.

— Не болтай. Это мои истинные желания, просто алкоголь помог мне их осознать.

— Отлично. Как протрезвеешь, у тебя будет шанс выразить их, будучи в ответе за свои действия.

Я уставилась на него. Господи, что за заморочки? Когда во время гона он три дня изматывал меня, или, не сдержавшись, раздевал и трахал между бедер еще когда на мне была метка, что-то он не задумывался о моем состоянии.

— Эйдан. — тихо произнесла я и потянулась одной рукой к своему платью, спуская лямки и обнажая себя. На мне было надето красивое полупрозрачное белье. Как хорошо, что сегодня я решила надеть красивое. Альфа в этот момент опустил взгляд и у него вырвался смешок. — Черт, что смешного? Как ты можешь смеяться? Только не говори, что из-за разрыва метки у тебя теперь не стоит.

— Это не так, Лиса. — Помпей так и не стер усмешку с лица, но она немного изменилась. — Поэтому не провоцируй.

— А если я хочу? — я потянулась к его лицу и замерла в сантиметрах от губ. Он опустил взгляд на мои. — Я не хочу бояться того, что случится завтра и жалеть о чем-то, что не сделала. Поэтому, давай будем друг с другом так, как должны были. Делать то, что всегда желали.

Золотой ободок в глазах альфы потемнел. Улыбка исчезла с его лица, и он секунду смотрел на меня, словно взвешивая мое предложение. Затем наклонился, преодолев разделяющие нас сантиметры и поцеловал, скользнув языком внутрь рта. Я обхватила лицо альфы, не давая шанса отстраниться и передумать. Жар прошел между нашими телами, распаляя и позволяя нашим сердцам вспыхнуть.

Мы целовали друг друга самозабвенно, прикусывая и язык, и губы, нежно и яростно, горячо прикасаясь. Я трогала его волосы, пропуская их сквозь пальцы, проводя ладонью по затылку, по крепкой шее, мышцам плеч, сняв с него рубашку и бросив ее на пол. Помпей стянул с меня платье, затем покрыл поцелуями шею, и, спустившись ниже, снял с плеч лямки белья а затем содрал его вниз, оставив обнаженной. Развернув меня рывком, он уложил меня на стол позади, и, нависнув, медленно лизнул от живота до груди. Затем поднял на меня взгляд, и остановился перед моим лицом, увидев, что я тяжело, срываясь, дышу.

— У тебя, случайно, не течка? Твой запах…

— Значит, теперь тебе придется мучаться три дня. — прервала его я и провела внутренней стороной бедра по его, а затем уперлась коленкой в его напряженный член, натягивающий ткань штанов. — Эйдан, я хочу, чтобы ты вошел в меня. Хочу ощутить тебя внутри. Хватит уже останавливаться, просто давай обладать друг другом.

Он прикрыл глаза, усмехнувшись.

— Блядь… Ты не представляешь последствия твоих слов.

Он сцепил мои руки и завел их над головой, прижав к столу. Затем я услышала шорох ткани и, спустя секунду дыхание перехватило — альфа медленно, остро вошел в меня, заполняя. Наши бедра прижались друг к другу. Мое лицо горело от возбуждения, и я чувствовала, как по виску стекает капелька влаги.

— М-м… — сорвался у меня стон. — Эйдан. Пожалуйста… Я хочу принадлежать тебе.

Эти слова шли от всего сердца. Я правда хотела принадлежать ему. Видеть такое же желание в его глазах, какое сейчас кипело во мне. До самой смерти. И пусть последним, о чем я буду думать в конце жизни будет именно он. Хочу умереть, держа его за руку, даже если мы еще сотни раз обидим друг друга и совершим непоправимое.

Альфа наклонился, поцеловав меня, а потом отстранился, сказав в губы:

— Ты и так принадлежишь мне, Лиса. Всегда.

*****

Утром я очнулась от дикой, головной боли. Словно какая-то дрянь била изнутри по стенкам черепа, пытаясь извлечь звук, как из колокола.

— Боже мой, боже мой… — простонала я, садясь в кровати. Глаза едва открылись, и я сначала не узнала свою комнату. Спустя пару секунд до меня дошло, что она не моя, и я покосилась влево.

Рядом спал Помпей. Я в шоке отняла руку от лица, разглядывая дорожку царапин и засосов на его теле. На шее виднелся жуткий кровоподтек в виде следа от зубов, а потом я посмотрела на себя. Выглядела не лучше.

— Блядь. — выругалась я, попытавшись встать. Поясницу свело. Мы делали это всю ночь, и я не отпускала Помпея, доведя его до того, что он снова немного куда-то потерял контроль над собой. Я больше не буду пить. Во время опьянения я веду себя самоубийственно.

Помпей в этот момент открыл глаза и посмотрел на меня. Судя по всему, он ждал какой-то реакции, и, судя по настороженности — негативной. Когда-то я накричала на него, сказав, что он отвратителен в постели, но сегодня ночью, вообще-то, я сама нарвалась.

— Что? — спросила я. — Я в порядке.

— Больше не пей. — произнес альфа, и сел, размяв шею и мышцы. — Хорошо, что ты не сделала это во время моего гона. Многое было неплохо, но ты ведешь себя безрассудно, если честно.

— Хватит читать мне нравоучения. — поморщилась я. — Лучше принеси