История Масуда. 1030-1041 - Абу-л-Фазл Бейхаки
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
КАСЫДА
* * *
Кончилась касыда, блестящая словно шелк, [в которой] приятное слово переплетается с [захватывающим] содержанием. Ежели бы сего ученого избавили от прижимок судьбы и какой-нибудь падишах оказал помощь его таланту благодеянием, как оказывали мастерам слова в прежние времена, например, Унсури, Асджади[675], Зинати[676] и Фаррухи,[677] да смилуется Аллах над всеми ними, то [в своем мастерстве] слова он [сумел бы] расщепить надвое волосок и многим утер бы нос[678].
Но, быть может, он и получит [такую помощь], ибо еще молод и *вот кто угоден Аллаху!* Кончился сей рассказ.*
В воскресенье, в пятый день месяца шавваля[679], эмир Мас'уд, да будет им доволен Аллах, сделал выезд. Сидя в балдахине на слоне, /281/ он явился на поле Шабехар. Его сопровождали весьма пышно убранные слоны и заводные кони: тридцать коней в сбруе, осыпанной жемчугом, бирюзой, яшмой[680] и другими драгоценностями; человек триста гулямов, утопающих в золоте и серебре, все в кафтанах из скарлатного сукна[681] и румского шелка; еще пятьдесят заводных коней в золотой сбруе; все гулямы дворцовые шествовали впереди со стрелами, луками и золотыми и серебряными булавами, [а также] мервские щитоносцы и три тысячи человек пехоты из Систана, Газны, Герата, Балха и Серахса, множество военных, вельможи, родичи и столпы царства, а я, Бу-л-Фазл, отправился полюбоваться и остановился, сидя на коне. Эмир велел придержать слона с балдахином у дуккана. Ходжа Ахмед, сын Хасана, ариз и ходжа Бу Наср Мишкан находились около слона. [Эмир] начал разбирать жалобы, затребовали тяжебные сказки[682]; жалобы челобитчиков выслушали и их отпустили. [Государь] позвал недимов, потребовал вина и мутрибов. Он задержал знатных особ выпить вина; стали обносить блюдами с невалой и самбусой, дабы желающие могли закусить, начали подавать вино, а мутрибы играли и пели. День выдался неповторимый, радость и веселье охватили [всех]. Поздним, утром раздался бой литавр и барабанов и звук рогов: то сегодня Ташферраш уходил в Хорасан и Ирак дорогой через Буст. Сначала появился джамедар Ярук-Тугмиш, снаряженный, с изрядной толпой сопровождающих. Люди его прошли мимо, а он отвесил [султану] поклон и остановился, вслед за ним серхенг-махмудовец, [награжденный] тремя золотыми поясами и семью серебряными, в полном вооружении. За ними следовали Говхара'ин, казначей сего государя, который возвысил мервца и поставил высоко, и несколько хаджибов и серхенгов нашего государя с хейлями. Хейли следовали мимо, а начальники останавливались. Затем прибыл сипахсалар Таш с литаврой и знаменем, хорошо вооруженный и снаряженный, с полутора сотнями гулямов и сотней султанских гулямов, /282/ коих отпустили на волю и препоручили ему. Таш сошел наземь и совершил обряд поклонения. Эмир приказал посадить его [снова] верхом; выкликнули коня сипахсалара Ирака. Ему поднесли вина, а также предводителям, коих назначили с ним. Эмир обратился к Ташу: «Будь благоразумен. Должность, тебе пожалованная, очень важна. Прислушивайся к распоряжениям кедхудая, который приедет вслед за тобой, во всем, что касается выгод [государства]. Пиши письма, дабы получать [наши] ответы и поступать согласно им. Из числа надежных людей будет назначен начальник почты, так надобно его поддержать как следует, чтобы он описывал события как можно обстоятельней, А сию служилую знать и начальников нужно содержать сообразно их месту и чинам, потому что они отцовские [слуги], принадлежащие [теперь] нам, дабы они, как мы приказали, тебе повиновались и слушались, и дела шли в порядке. Надеюсь, что господь бог, да славится поминание его, отдаст в твои руки весь Ирак». — «Слуги твои покорны и повинуются», — ответил Таш и прочие. Они спешились и облобызали землю. «С богом, — промолвил эмир, — шествуйте радостно и счастливо!» Они сели верхом и потянулись в сторону Буста. Потом в «Истории» пойдет очень подробная глава о саларстве Таша и кедхудайстве двух амидов — Бу Сахля Хамдеви и Тахира Кархи, дабы то стало известно.
Эмир удалился и приехал в Кушки Довлет. [Там] он сел за вино и пил два дня. На третий день он открыл прием и сказал: «Надобно уладить дела, кои еще остаются, ибо мы хотим отправиться в Кабул, оттуда дальше, куда рассудим за благо». Старшему хаджибу Бильга-тегину он сказал: «Я велел согнать слонов в Кабул, дабы сделать им смотр, когда они [туда] прибудут?» «Уже несколько дней, как верховые уехали, — ответил Бильга-тегин, — и на этой неделе, вероятно, лриведут в Кабул всех слонов». — «Ладно», — промолвил эмир и закрыл прием. Он удержал великого ходжу с аризом, Бу Насра Мишкана, хаджибов Бильга-тегина и Бектугды и остался с ними. «В какую сторону нам двинуться?» — спросил эмир. «А как полагает государь, как думает он?» — спросил [в свою очередь] ходжа. «Мне бы очень хотелось, — ответил эмир, — в благодарность за милость, нам недавно оказанную, [за то], что не случилось никаких затруднений и никакого мятежа не поднялось, совершить поход в Хиндустан как можно дальше, возобновить обычай [наших] отцов, добыть славу и вознести благодарность [Аллаху], а также чтобы проявить [свое] могущество в Хиндустане и индийцы бы знали, что хотя отец наш отошел [в вечность], мы не позволим им /283/ предаваться сновидениям и жить приятно и спокойно».
«Государь все очень хорошо рассудил, иначе и нельзя, — сказал ходжа, — правильно так, как усматривает высочайшее мнение. Однако есть тут одна задача, и коль скоро беседа [у нас] идет совещательная, я выскажу то, что знаю, а государь послушает со вниманием, и сии слуги,
